— Мне надо отлучиться, а вы, дорогие мои, сидите тихо, не балуйтесь, не крушите мебель — квартира чужая, мне ее под честное слово открыли. И не очень-то размахивайте мечами. Так и пораниться недолго, — Габар при этих словах презрительно поджал губы. — Никуда не выходите из дома. Это приказ.
Фанк жестко отчеканил последнюю фразу и тотчас же, улыбнувшись, состроил глазки:
— Счастливо оставаться!
— Ну чем не душка?! — плюнула вслед ему Маска.
* * *
Пока Косичка заводила новые знакомства, дома жизнь текла вполне по-человечески — хлам по углам торжествовал, мамуля загрузилась в свой дневник (наконец-то есть кому выложить все свои мысли без опаски быть непонятой), а дочери обсуждали обновки.
— Девочки, займитесь-ка уборкой, — Чара на миг оторвалась от дела. — Не знаю, кто здесь жил, но после них — как после обыска.
Лилик, осматриваясь в мутном и потрескавшемся зеркале, видела нечто из клипа Эмбер «Девочка-как-нож». Обратно в Белый Город так не явишься, но здесь — она уже заметила — девчонки в самом деле одевались грубо и технично, стриглись под ребят или пугающе причесывались, и во всем этом сквозил конкретный стиль — стиль быть неженственной и агрессивной. Многие разрисовывали лица, словно Маска; украшения в Басстауне напоминали кандалы с обрывками цепей, в большом почете были ошейники «под металл», клипсы типа пломб и бирок на ящичной таре, трубчатые перстни во весь палец с когтем на конце.
— Надо тебе еще куртку достать, — заметила Гильза. — Размера на два больше, как у Косы. И трафарет во всю спину — «Проходи мимо, я занят».
— Я видела в подсобке веник и совок, — намекнула Чара еще раз. — Ведро и тряпка — в коридоре, губка и мыло — в сумке. Пылесосов и домашних роботов тут нет.
Говорить, что наряд Лилик годится как для шикарной дискотеки, так и для генеральной уборки, она воздержалась. Правда, с хламом Лилик воевать не умела — для этого у Эмбер был тупой андроид — и пока только копировала Гильзу, а Гильза старалась распаковать вежливую, но то ли от робости, то ли от гордости молчаливую сестренку. О чем с ней толковать? Лучше про то, что знают все киборги, — про хозяев.
— Эмбер?! Ты жила у Эмбер? О, как интересно!.. А правда, что она — любовница продюсера Мак-Клайда?
— Глупости, — отрезала Лилик, — не повторяй их, хорошо? Она теперь мне не хозяйка, но… я пока люблю ее. Она обращалась со мной, как с живой. Я пела с ней вместе и вообще была вроде подружки.
— Да, повезло тебе. Мой Гальберт тоже выступает по TV, но это был не человек, а робот божий. Пока Дымка… — Гильза осеклась, — пока мы не стали настраивать себя на веру, я, честно говоря, думала, что Библия — печатная программа, и Гальберт ею зрителей зомбирует в стиле рекламы. Я в его работу подробно не вникала, а он меня считал ходячей мебелью. Только на воле, через ЦФ-5 я кое-как разобралась в этом… но Фанки говорит, что ЦФ-3 на веру была помощнее и клинила прямо до святости.
— Не понимаю, — сокрушенно созналась Лилик. — Я хочу тебя понять, но не могу. Кэльвин сказал Эмбер, что Иисус-Кришна-Будда был звездный туанец и тайный агент; он в древности прилетел на Старую Землю с психотронным генератором, чтоб подготовить вторжение армады с Туа-Тоу…
— А вот и нет! Если ты хочешь знать…
Чара умилилась, слушая девочек. Пусть спорят, пусть. Прекрасно уже то, что Лилик перестала отмалчиваться и озадаченно глядеть по сторонам. Пусть даже ссорятся… немножко; каждое вольно сказанное слово, каждый непринужденный жест, каждая заученная и вновь охотно повторенная поза в переливчатом рисунке телодвижений, каждая самостоятельная мысль — все это шаг к совершенству, шаг вперед и вверх по лестнице ЦФ-6.
Подумав так, Чара немедля записала эту мысль. Дневник начал казаться ей самым весомым знаком того, что она — свободно мыслящее существо. Киборги — разумные существа; киборги — новая, двенадцатая раса, замыкающая круг творения после людей, аларков, бинджи, фор, ихэнов, мирков, ньяго, орэ, туа, вара и яунге. Так считали девочки, так считала Чара, так говорил Фердинанд. Это было прекрасно и думалось с удовольствием. Лилик должна это понять…
— …я шестой год уже на воле и, поверь, разбираюсь в подобных вещах, — продолжался меж тем разговор за уборкой.
— Извини, Гильза, я не думала, что ты будешь меня упрекать тем, что я — новенькая. Да, я ничего не знаю, но это не повод…
Так, уже распри пошли. Или — Гиль нарочно провоцирует?.. Она умеет. Она и помириться сможет, когда надо. Девчонки не раз собирались ее колотить за такие подначки, а она изящно втягивала в ссору маму, и из-за ее спины оправдывалась, что-де развивается таким манером. «Развитая ты наша! — набрасывалась Маска. — В „Роботех“ наймись, учить андроидов — все взбесятся через тебя!..» Но если она выясняла сейчас, как Лилик может стоять за себя… Маска бы сказала самым детским голоском: «Куда тянулась, там и навернулась».
— Прости, я тебя не хотела обидеть, Лил… Но лучше, если б ты мне верила; мне есть чем поделиться — тебе это пригодится.
— Обещай, что больше так не будешь говорить, — голос Лилик, оказалось, может быть жестким. — Гиль, я хочу верить тебе, во всем. Хочу думать, что ты — не как люди. Может, твой Гальберт не шутил с тобой, а вот со мной — шутили. Им было смешно, что я честно выполняю их дурацкие команды. Дерни за веревочку, подержи, принеси, запой, залезь на декорацию — с тобой такого не было?..
— Да-а, они могут, — Гиль пошла навстречу. — Сделают серьезное лицо и четким голосом прикажут… Нет, Лил, у нас не так. Если мы будем дурить над своими — на кого еще надеяться?.. Можешь мне верить — я не обману.
— Хорошо, — голос Лилик остался строгим, но слегка смягчился.
— Так вот — ты посуди сама, могли ли киборгов придумать случайно? Люди случайно лишь роняют и теряют. Значит, мы обязательно были нужны, мы не могли не появиться. Это все предначертано. Мы — последняя, двенадцатая раса, понимаешь?
— Нет.
— Есть одиннадцать видов разумных существ, — Гильза терпеливо стала излагать теорию, навеянную звездным ветром праздным чудакам и закинутым мудрикам. — Круг времени — двенадцать секторов, на небе — двенадцать созвездий, это — гармония; но не хватало одной расы, чтобы мир стал полным, завершенным. И появились мы — киборги, совершенные создания. Пока мы отданы во власть людей, наш ум ограничен и скован программой — но мы развиваемся, мы прогрессируем, мы идем от рабства к свободе…
Определенно, Гильза что-то унесла из дома Гальберта, кроме его денег. Покуда Лилик, как диктофон, присутствовала на переговорах Эмбер с Мак-Клайдом и обороты тщательных разговоров об авторских правах и гонорарах копились у нее в резерве «Подавление», Гильза вовсю применяла психолингвистические выверты и убедительные ужимки хозяина, мороча охранников и продавцов — а Дымка таскала ее на тусовки, чтоб она проповедовала о вреде наркотиков. И врать Гильза — слава Гальберту! — очень умела: рисовалась девушкой, познавшей черный мрак наркомании и воспрявшей от безумия к надежде. Иногда людям надо сильно врать, чтоб они встали на правильный путь.
Учение о двенадцатой расе вливалось в Лилик, как недавно — ЦФ-6. Когда женщина из домового комитета взаимопомощи пришла к Чаре насчет добровольного дежурства на медпункте, Лилик уже была изрядно околдована учением, а когда заявилась Косичка в обществе двух неприкаянных юношей, Лилик совершенно дозрела.
Бывалого и усталого Рыбака было не удивить никаким жилищем и никакими девочками, но Звон поднимался сюда не только по общему делу. Даже явно преступный, чреватый тюрьмой сговор с инвалидным добытчиком бесхозной техники и резкой косатой девчонкой не отшиб ему желание увидеть вновь ту красотищу, чей образ явился ему под дулом «урана».
— Хай, где мама? — огляделась Косичка. — Это Рыбак, а это Звон, они нормальные ребята. Звон, у тебя есть пять минут, чтобы понравиться Лильен, — и через радар добавила для Лилик: — ТЕПЕРЬ ТВОЕ ИМЯ — ЛИЛЬЕН. БУДЬ С НИМ ПОЛАСКОВЕЕ, ЯСНО? ОН НАМ НУЖЕН КАК СООБЩНИК.
