Когда отец добрался до Капуанских ворот под Целием[23], он с облегчением вздохнул и принялся прощаться с нами, говоря, что из-за ворот ему уже машет драгоценная свобода и что впредь он никогда и ни под каким видом не покинет Антиохии. Одна ко тут навстречу нам выступил эдил со своим жез лом и в сопровождении двух стражников.

— Ты римский всадник Марций Мецентий Манилиан? — спросил он отца. — Если это ты, то одна высокородная особа желает обсудить с тобой важное дело.

Отец мой сначала побагровел, а затем сделался белым как полотно. Глядя в землю, он заявил, что ни с кем не договаривался что-либо обсуждать, и попытался проскользнуть в ворота. Но эдил предупредил его:

— Если ты хочешь покинуть Рим, то я, повинуясь полученному приказу, немедленно препровожу тебя к городскому префекту; мне велено даже арестовать тебя, лишь бы воспрепятствовать твоему бегству.

Адвокат, поспешивший отцу на помощь, потребовал, чтобы эдил убрал зевак, которые уже собрались вокруг нас, а затем поинтересовался, в чем, собственно, обвиняется римский гражданин Марций Манилиан.

— Банальная история, — отозвался тот. — Вдова сенатора Туллия Валерия утверждает, будто Манилиан прошедшей ночью в присутствии нескольких свидетелей дал ей обещание, которое по закону обязывает его жениться, и de facto сожительствовал с ней. Поскольку Манилиан покинул ее дом, не попрощавшись, вдова Туллия Валерия усомнилась в честности его намерений и велела своему рабу следить за ним. Как только Туллия Валерия получила достоверные сведения, что ее жених намеревается бежать, она обратилась к городским префектам. Так что если Манилиан уедет из города, его осудят за нарушение супружеского обещания и изнасилование, а также за кражу дорогого ожерелья, принадлежащего Туллии Валерии. Последнее обвинение, само собой, для всадника гораздо унизительнее, чем обвинения в нарушении данного слова.

Отец непослушными пальцами ощупал шею под плащом, вытянул украшенную разноцветными каменьями золотую цепь и сказал дрожащим голосом:

— Но Туллия собственными руками надела на меня этот проклятый ошейник, а я в спешке забыл его снять. Безотлагательные дела призывают меня в Антиохию. Разумеется, я возвращу ей цепь и выполню все, что она пожелает. Однако сейчас я должен срочно уехать.

Эдилу сделалось стыдно за отца, и он спросил:

— А может, вы просто обменялись цепочками в залог вашей помолвки и клятвы верности?

— Я был пьян и не помню, что делал, — возразил отец.

Эдил с сомнением сказал:

— Э-э… нет, для пьяного ты слишком много говорил. Ты привел целый ряд примеров, когда философы соглашались на законный брак только после того, как в присутствии свидетелей давали обещание жениться. Или я должен понимать это так, что ты был пьян и, дурача честную женщину, хотел завлечь ее на ложе? Если это правда, то ты заслуживаешь крупного штрафа за свой поступок. Я даю тебе возможность полюбовно уладить дело с Туллией Валерией. Если же ты попытаешься проскочить в ворота, мне придется арестовать тебя и представить твое дело на рассмотрение суда.

Адвокат уговорил отца немного помолчать и пообещал тут же отправиться к Туллии Валерии, чтобы вступить с ней в переговоры. Усталый и бледный от бессонной ночи отец заплакал и сказал:

— Предоставь меня моей злой участи. Я лучше отправлюсь в тюрьму, вновь лишусь своего звания всадника и заплачу любой штраф, чем еще раз встречусь с этой лживой женщиной. Я уверен, что она подмешала какое-то снадобье в мое вино, иначе бы я не потерял рассудок. Я действительно не помню ничего из того, что было вчера в ее доме.

— Скоро все выяснится, — успокоил его адвокат и клятвенно пообещал избавить отца от суда.

Но тут вмешалась тетушка Лелия, которая топнула ногой и вскричала:

— Марций, ты не посмеешь опять бросить тень на честное имя Манилиев, затеяв постыдную тяжбу! Будь же наконец мужчиной и отвечай за свои действия.

Я взял сторону тетушки Лелии и воскликнул, что такая тяжба сделает меня посмешищем всего Рима и навеки погубит мое будущее. Нам следует тотчас всем вместе отправиться к Туллии, считал я и был готов на коленях вместе с отцом просить прощения у этой красивой и очаровательной женщины.

Отец оказался не в силах противиться нам, и вместе с эдилом и стражей мы отправились на Виминал. Рабы с вещами отца поплелись вслед за нами, поскольку в этой неразберихе никто не сообразил отослать их назад.

Дом и сад Туллии Валерии поражали чудовищными размерами и роскошью. Из-за колоннады атрия вышел исполинского роста привратник, одетый в зеленое с серебром. Он почтительно приветствовал отца и торжественно провозгласил:

— Добро пожаловать, господин, в твой дом. Моя госпожа ждет тебя с нетерпением.

Отец окинул нас полным муки взглядом, слабым голосом попросил дождаться его в атрии и дальше пошел один. Тут неизвестно откуда появилась целая стая рабов и предложила нам фруктов и вина в драгоценных сосудах. Тетушка Лелия поглядывала на все с явным одобрением и наконец заметила:

— Есть же мужчины, не понимающие собственной выгоды! Никак я в толк не возьму, чего еще не хватает Марку в таком доме, как этот!

Вскоре мы увидели и саму Туллию Валерию. Она накинула на себя лишь прозрачную шелковую тунику, хотя и была искусно причесана и накрашена. Сияя, Туллия Валерия воскликнула:

— Вы и представить себе не можете, как я рада, что Марций так скоро вернулся ко мне и даже захватил свои вещи. Теперь ему больше не придется покидать этот дом, и мы будем счастливо жить здесь до скончания наших дней.

Она улыбнулась отцу, велела своему казначею выдать эдилу в награду за труды сумку из мягкой красной кожи и безмятежно продолжала:

— Конечно, в душе я ни секунды не сомневалась в Марции, но одинокая вдова не может всего предусмотреть, а Марций в молодости был такой нерешительный!.. Меня радует, что он привел с собой адвоката, — значит, мы сможем, не откладывая, составить брачный контракт. Я и не думала, что ты стал таким предусмотрительным! Твои ночные безумства на моем ложе были просто восхитительны!

Отец поперхнулся, но не выдавил из себя ни слова. Туллия повела нас по многочисленным роскошным залам, желая поразить наше воображение мозаичными полами и прекрасно расписанными стенами. Она как бы случайно завела нас в спальню, но тут же сделала вид, что смутилась, и, закрыв руками лицо, воскликнула:

— Ах нет, лучше не входите сюда! Здесь с прошлой ночи все в таком беспорядке!

Отец обрел наконец дар речи и взмолился:

— Туллия, Туллия, ты победила, и я покоряюсь судьбе; но ради всех богов, отошли же наконец эдила, ему незачем присутствовать при моем унижении.

Вокруг хлопотали нарядно одетые рабы, которые старались всячески угодить нам. Откуда-то появились даже два маленьких обнаженных мальчика, изображавшие Амуров. Я сначала опасался, что они могут простудиться, но потом заметил, что в этом доме, построенном с необычайной роскошью, каменные полы подогреваются теплым воздухом.

Эдил и адвокат отца, посовещавшись, пришли к заключению, что данное в присутствии свидетелей матримониальное обещание имеет законную силу и без публичного бракосочетания. После этого эдил, удостоверившись, что отец готов без возражений подписать брачный контракт, удалился вместе со своими спутниками. Адвокат умолял его сохранить в тайне эту историю, но даже я со своим малым жизненным опытом понимал, что человек в его должности вряд ли удержится от соблазна разнести по городу пикантные подробности скандала.

Впрочем, скандал ли это? Разве не должно льстить самолюбию отца то, что такая знатная и без сомнения баснословно богатая патрицианка всеми силами стремится выйти за него замуж? Значит, у моего тихого и скромного родителя есть некие достоинства, о которых я даже не подозревал, но которые способны привлечь внимание всего Рима, причем часть этого внимания достанется и мне тоже. Этот брак вообще может оказаться для меня весьма выгодным, ибо отец будет вынужден поселиться в Риме, так что я не потеряюсь в этом огромном городе, не останусь в нем один на один со своей неведомой судьбой.