Победа моджахединов далеко не неотвратима, и они вполне могут быть разгромлены так же, как это не раз было в истории, но с другой стороны, не стоит забывать той быстроты, с которой мусульманские войска в прошлом покоряли огромные пространства от Ирана и Индии, до Испании и Венгрии, да и ныне они, практически, уже наполовину завоевывают многие европейские города, как например, Париж.Нельзя тут всех мусульман оценивать, подобно иным сербским политикам, как стадо бестолковых баранов, могущих побеждать лишь массой. Исламский мир нередко давал и весьма способных и храбрых вождей, ведших свои войска, в которых к тому же всегда были весьма отборные части, к победам. Ислам, помимо этого, обладает большой духовной силой и может побеждать и силой идеи. Не раз уже под его знаменами в бой шли его же вчерашние противники, в том числе из числа бывших христиан. Ныне такое же можно наблюдать во многих европейских высокоразвитых экономически странах, где, порою,этнические немцы, французы или англичане не только принимают ислам, но и добровольно становятся новыми «янычарами» исламских фундаменталистских движений. Это происходило и в Боснии и Герцеговине, пусть и в несколько ином виде, хотя уже само вступление тех или иных хорватов, но в особенности сербов , в ряды мусульманских вооруженных сил психологически отрывало их от собственных народов и всей их культуры, а тем самым и церкви, и делало восприимчивыми к исламскому влиянию. Само движение моджахединов не является изолированным явлением, а тесно связанно со всей исламской религией. В последней совершенно закономерно идет борьба различных направлений и не для всех в нем приемлемы моджахедины, однако, это характерно для всех общественно-политических движений, каким одновременно и является исламская религия. Известно, что и «красные кхмеры» в Камбодже далеко не всем в мировом коммунистическом движении нравились, особенно после того, как, покончив с собственными «буржуазными» эксплуататорами и их «наемниками» после отступления славных коммунистических противников американских оккупаторов и их пособников,они принялись за собственных и «вьетнамских» товарищей, однако недовольство «красными кхемарми» советской Москвы не многим облегчило участь сотен тысяч простых камбоджийских крестьян, убитых в пылу революционной борьбы поддержанной этой Москвой.

Моджахедины являются в сущности лишь военным крылом исламского фундаменталивмакого движения, управляемого уже вполне признанными исламскими религиозными авторитетами и тем самым они вполне «легитимны» для всего исламского мира. Глупо и недобросовестно называть их «обычными бандитами». То, что власти многих исламских стран ведут с ними ожесточенную борьбу, как например, в Алжире, Египте и Ираке, вовсе не означает, что эти власти отрицают сами исламские принципы джихада, ибо сам по себе джихад для них приемлем и его термины они используют в борьбе с внешними неприятелями. Даже наипрозападная Турция, запрещая исламский фундаментализм у себя дома, прямо или косвенно поддерживала его в других странах, в частности в Чечне и в Боснии и Герцеговине, ибо уже сама турецкая поддержка властей последних означала и поддержку находившихся там моджахединов, хотя бы в Турции сторонники фундаменталистских исламских движений боролись против государственной власти, а в той же мусульманской Боснии и Герцеговине между моджахединами и турецкими миротворцами случались и прямые вооруженные столкновения. Однако во всей югославской политике и прессе движение моджахединов не оценено соответствующим образом, и если его примечали, то сводили к каким-то абстрактным понятиям «международного терроризма», «наемников» и даже, что вообще абсурд, «бандитов и авантюристов». Стоит тут задаться вопросом: что может толкать «бандитов и авантюристов» месяцами рисковать жизнью на войне ? А что касается «террористов», то ведь террор-это средство, а какова же тогда цель?

Отдельно тут стоит вопрос с «наемничеством». Действительно, немало мусульман из других республик бывшей Югославии и из за границы попало в ряды армии Б и Г в надежде на легкие деньги и добычу. Мусульманское командование их и им подобных особо то не жалело, да и с оплатой их услуг не спешило, что в общем-то, справедливо, ибо «услуги» их были весьма низкого уровня. Однако моджахедин — это идейный боец, и хотя материальное вознаграждение он получает, но главные побудительные причины для него основываются на ценностях джихада. В Боснии и Герцеговине в 1992-95 годах в боевых действиях участвовали члены различных фундаменталистских движений из многих исламских стран, как например, Алжир, Египет, Иордания, Сирия, Ливан, Пакистан, Турция, Иран. И просто было абсурдно побудительные мотивы всех этих движений сводить к деньгам,как например в отношении организации «Исламское бюро» из весьма богатой Саудовской Аравии, чьи члены действовали как в Боснии и Герцеговине, так позднее и на КосовоюТипичный пример отряд «Абу Бекир Сидик», действовавший на Дренице в 1998 году под командованием Экрема Авдии, местного албанского моджахедина, бывшего бойца отряда «Эль-Моджахедин» из Тешня бывшего в составе армии Боснии и Герцегосины, одновременно с тем успевший закончить исламский университет в Медине —Саудовская Аравия.Такие организации, как Исламское бюро(чей вождь Абдулах Духайман был одним из командиров отряда «Эль-Моджахедин» в войну), главным образом, вкладывают деньги и весьма внимательны в выборе людей. Наконец, алжирская GIA и палестинский HAMAS, чьи люди были в рядах армии Б и Г, ведут слишком серьезную борьбу в своих странах, чтобы относиться к их появлению в Югославии, как к малозначительной вещи, а к их деятельности, как к авантюризму или бандитизму. В еще большей степени это относится к иранским моджахединам, славшихся государственной организацией Ирана— —Корпусом стражей исламской революции, уже прямо проводившим государственную политику Ирана по разжиганию в мире исламской революции,что не исключало противоречий шиитского Ирана с сунитской Саудовской Аравией, достигавших большого размаха в Боснии и Герцеговине. Проблема моджахединов весьма сложна и представляет собой лишь верх того исламского айсберга, о который может окончательно разбиться корабль Европы, между тем, детального исследования этого вопроса югославской войны не произошло, при чем как раз сербская сторона меньше всего интересовалась им.