Так они думали.
Гринвуд прощально улыбнулся старику, вытирающему носком кровь, текущую из носа, и между двух сторожей вышел из камеры. Он заверил их, что последует за ними без всяких осложнений, а они успокоили его, что не сомневаются в этом.
Его повели тем же путём, как и на свидание к Проскеру: по металлическому коридору, металлической винтовой лестнице, по другому металлическому коридору и через две охраняемые двери. Потом маршрут изменился: по длинному коричневому коридору за поворот, где в тихом, спокойном местечке из дверного проёма возникли двое в чёрном, в чёрных капюшонах и с чёрными револьверами в руках.
— Без шума!
Сторожа смотрели на Дортмундера и Чефуика, ибо это были они, и моргали от удивления глазами.
— Вы сошли с ума, — сказал один из них.
— Не обязательно, — возразил Чефуик, остановившийся возле двери. — Сюда, господа, — прибавил он.
— Вы не станете стрелять, — сказал второй сторож. — Шум привлечёт внимание.
— Потому мы и надели глушители, — сообщил Дортмундер. — Вот эта штука, похожая на гранату, на дуле… Хочешь послушать?
— Нет, — отказался сторож.
Вое вошли в камеру, и Гринвуд закрыл дверь. Поясами сторожей связали им ноги, галстуками — руки, а подолами рубашек заткнули им рты. Комната, в которой они находились, была маленькой и квадратной, посередине стоял металлический письменный стол. У телефона на столе Дортмундер оборвал провода.
Когда они вышли, Чефуик старательно запер дверь на ключ.
— Сюда, — позвал Дортмундер.
Все трое направились по коридору и воспользовались тяжёлой металлической дверью, которая долгие годы стояла на запоре, пока до неё не добрался Чефуик. Пройдя в обратном направлении путь, проделанный Дортмундером и Чефуиком, они наконец оказались у выхода из здания и стали ждать, устремив глаза на прачечную, что чёрным кубом выделялась в конце двора. Дортмундер посмотрел на часы. Три двадцать.
— Пять минут, — прошептал он.
За четыре квартала оттуда Келп посмотрел на часы. Потом бесшумно вылез из кабины грузовика и открыл фургон.
— Готовь! — прошептал он Марчу.
— Есть! — отозвался Марч и стал вытаскивать из кузова длинную широкую доску. Келп схватил её за конец и опустил на землю таким образом, что доска, второй конец которой опирался на пол фургона, образовывала наклонную плоскость. Марч вытолкнул другую доску, которую Келп положил таким же образом рядом с первой, оставив между ними расстояние примерно в полтора метра.
Они выбрали для своей цели самый глухой промышленный район окрестностей. По ночам здесь не было никакого движения, только раз в час могла проехать патрульная машина. Квартал за кварталом тянулись здесь низкие кирпичные здания, где делали солнечные очки, разливали безалкогольные напитки, вулканизировали покрышки, шили одежду и печатали газеты.
Здесь не было ничего, кроме фабрик и заводов и бесконечного ряда грузовиков, стоявших вдоль дороги. Келп поставил свой грузовик между другими, сделав его, таким образом, невидимым, — у пожарного гидранта, чтобы сзади оставалось свободное место.
Келп отошёл на тротуар и стал ждать. Через минуту послышалось урчание мотора, и из недр фургона появился капот почти нового «мерседес-бенца» с откидным верхом. Келп наткнулся на него рано вечером на Парк-авеню в районе Шестидесятых улиц. Так как машина должна была служить им недолго, ей оставили номерной знак «МД». Келп решил простить врачей.
Доски прогнулись под тяжестью автомобиля. Марч за рулём был вылитый Гарри Купер. Он махнул Келпу рукой, и «мерседес» с потушенными фарами съехал на дорогу.
В тюрьме Дортмундер опять посмотрел на часы и увидел, что время истекло.
— Пошли! — скомандовал он.
Трое мужчин помчались, пересекая двор, к прачечной, по которой только что прошёл луч прожектора. Дортмундер и Чефуик поставили лестницу, и Гринвуд первым поднялся по ней. Когда вое трое оказались на крыше, они втащили лестницу и легли в тени парапета, чтобы перевести дух, пока над ними пробегал луч прожектора. Потом вскочили на ноги и отнесли лестницу к наружной стене. На этот раз первым поднялся Чефуик со своей чёрной сумкой. Он достиг вершины стены, перелез через неё и спустился по верёвке, держа сумку в зубах. Гринвуд последовал за ним. Дортмундер должен был спускаться последним. Он сел верхом на стену и начал тянуть на себя лестницу.
Чефуик соскользнул на землю в тот момент, когда в открытой машине появился Марч. Чефуик вынул ручку сумки из зубов, занывших от напряжения, и перелез в машину — они не могли позволить себе открывать дверцы.
Гринвуд спускался по верёвке, а Дортмундер по-прежнему тянул лестницу. Луч прожектора настиг его, скользнул дальше, потом внезапно остановился и вернулся назад. Дортмундер исчез, но лестница упала на крышу прачечной. При её падении раздался удар — бу-у-ум!
Тем временем Гринвуд прыгнул на переднее сиденье машины.
Чефуик уже устроился на заднем. Дортмундер поспешно спускался по верёвке.
— «Ууууу» — начала сирена. Одним прыжком Дортмундер отделился от стены, выпустил верёвку и упал на заднее сидение машины, закричав:
— Поехали!!!
Марч вдавил акселератор.
Завывания сирен неслись со всех сторон. Келп, стоявший с электрическим фонариком около фургона, начал нервно покусывать губы.
Марч включил фары, так как ехал слишком быстро, чтобы пользоваться только светом уличных фонарей. Тюрьма позади казалась просыпающимся жёлтым вулканом. С секунды на секунду из неё посыпят патрульные машины.
Марч на двух колёсах повернул налево, и теперь перед ним была прямая дорога. Он утопил педаль газа.
На свете есть ещё молочники, которые встают рано утром, чтобы доставить молоко. Один из них, на тележке, спокойно приближался к середине перекрёстка, когда, повернув голову, увидел фары надвигающейся машины. В ужасе он откинулся назад, и ящики с бутылками повалились.
Марч объехал груду битой посуды и озеро молока как в хорошем слаломе, не снимая ноги с педали газа. Ему предстояло уже скоро тормозить, а стрелка спидометра не перевалила за 150.
