Хиллари наполовину врал, но уличить его было некому — успокоенного Донти Сайлас кормил дарственными пирожными. Машталер блаженствовал, а баншеры ловили каждое слово и пытались анализировать речь врага на достоверность. Не спали у экранов и тьянские, и атларские агенты.
— Наш проект готов, не нарушая личных наработок, нормализовать функции любого баншера, если он не сотрет память из ложно понимаемого долга. Мы прекратили силовые действия и целиком перешли к плановой научной работе. Наша с BIC общая цель (Машталера передернуло) — найти оптимальную форму участия киборгов в жизни общества (Машталер озадаченно насторожился).
— Хм! Разве то, что мы имеем, — не оптимально? И можно ли вещам включаться в общество людей?
— Доран, вещи вещам рознь. Можно ли считать вещью нечто, обладающее гибким интеллектом, активной памятью, речью и даже зачатками эмоций? Мы не боги, новую жизнь сотворить не можем, но мы создали новую разновидность разума — упрощенную и с завидным запасом прочности. Мы слишком далеко зашли в роботехнике, чтобы отменить наши достижения, — значит, надо научиться правильно употреблять их, чтобы не было «войны кукол» и припадков киборгофобии. Надо осознать то, что происходит. Может оказаться, что мы в ущерб себе сужаем возможности применения высших роботов. Мы продали Фанка — а разумно ли мы распорядились тем, на что он способен? Не должны ли такие развитые модели служить всему обществу, а не отдельным владельцам? Киборги — новый информационный слой общества, особые носители интеллекта. Нам пора задуматься о том, что наши законы о киборгах отстали от жизни, а ужесточение их, если оно произойдет по вине оголтелых киборгофобов, — тупик. Ограничить или запретить прогресс — все равно что дать задний ход эволюции.
Отцы Банш — а они тоже следили за происходящим — бессильно наблюдали, как Хармон крадет их идеи и лозунги. Так всегда бывает — первопроходцы напрягаются вслепую, а следом приходит зрячий смельчак и присваивает все, что собрано по крохам.
От вдохновения у Хиллари пересох рот, но отрываться ради глотка воды было некогда — сейчас он программировал изрядную часть нации, а ввод программы должен быть бесперебойным.
— Наладив законы, мы сможем заняться расчетом прогнозов и рекомендаций, поскольку в обстановке истерии и юридической неопределенности нормальной науки быть не может, а речь идет о качественном скачке роботехники как приоритетного достижения нации.
Белая полоса то ежилась, то увеличивалась — патриотизм боролся со страхом перед ожившими вещами.
— Скачок, потом еще скачок, затем еще — а не получится ли, Хил, что мы разовьем киборгов до того, что встанет вопрос о том, кто они — нечто или некто? Объекты или субъекты?
— Когда мы найдем ответ, сфинкс засмеется, — отшутился Хиллари и прибавил: — Мы еще не готовы, Доран. Чем измерить понятие «человек»? Естеством? Но есть люди с искусственным телом. Способностью мыслить? Киборги мыслят, и быстрее нас. Свободой воли? Тот же Фанк, опираясь на опыт Хлипа, выбрал шоу-бизнес и руководил театром. Им можно позволить больше, чем предусмотрено законами. Это выгодно. Они могут успешно и самостоятельно работать большими группами.
— Не этому ли посвящена робосоциология, которую ты на днях предложил научному миру?
— Именно этому. И здесь мы опережаем даже миры Верхнего Стола.
Чье сердце, одержимое ревностью к высшим мирам, устоит при таких словах?! Полоса симпатий заехала за 80%.
— Разумеется, о правах киборгов мы сейчас не говорим, но в наших интересах определить ряд технических гарантий для высших андроидных систем — например, о сохранности памяти и уровня интеллекта. Память — рабочий инструмент киборга, и грубо нарушать ее — убыточно для нас, если мы хотим, чтобы киборг работал с наибольшей отдачей, — это Хиллари сказал как бы в завершение, мельком, но для него важно было заронить понятия-новинки в головы централов, а там — пусть они развиваются и зреют. — И если речь зашла о правах — у меня их не меньше, чем у тех, к кому репортеры пристают на улицах. Я имею право сказать нечто личное?
— О да! Конечно! Мы все внимательно слушаем.
— Вот, — достал Хиллари коробочку, — кольцо для помолвки. Покажите ближе. Спасибо. Это кольцо предназначено Эрле Шварц, которую я люблю. Эрла, если ты видишь и слышишь меня, позвони в студию и ответь, согласна ли ты надеть его. Я жду звонка до конца передачи, не дольше.
Белая полоса рейтинга дернулась вперед; Доран воздел руки горе:
— Хил, и ты молчал все это время!!
— Не один ты, Доран, способен на сюрпризы.
— Если она ответит… если согласится… мы сразу летим к ней! Ты и моя бригада!
Эрла обмерла, прижав к щекам ладони, а Лотус от злости вскочил:
— Так выставиться перед Городом! Так выставить тебя! Да как он мог?!
— Он сказал, что… — вымолвила Эрла, все еще не веря ушам.
— Аааа, он сказал! Теперь-то ты знаешь, на что он способен ради дешевой популярности! А я говорил! Я предупреждал тебя, что под его маской интеллектуала кроется самый заурядный обыватель! Все его выходки и вся рисовка — чтобы прославиться, чтобы ему рукоплескали буржуазные дамочки и их мужья-тупицы. Он преуспел! Публичная помолвка! Сюда явится Доран и запечатлеет мещанский триумф! Все будет красиво и слащаво, словно в сериале!.. Не-ет, я этого не потерплю! Я не позволю приковать тебя к плите! Да еще при всех!..
Рассеянно встав, Эрла сделала шаг к столику, где лежал трэк, но Лотус опередил ее.
— Этому не бывать!.. — Трэк жалобно хрустнул, а Лотус все топтал и топтал его с остервенением.
— Что ты наделал?!!
— Я спас тебя от позора! Тебя! Художницу! Личность!
— Кэн!! — закричала Эрла. — Кэ-э-э-эн!!!
— Я здесь, — Кэннан явился, как джинн из кувшина.
— Где мой второй трэк?! Я его видела! Он валялся… — Эрла беспомощно озиралась. — Я перекладывала… Я не помню, где он!
Судьбу трэка, бывшего всегда при Эрле, Кэннан угадал по обломкам на полу.
— Помоги мне найти! — Эрла бросилась к стеллажу; Кэннан с радара вызвал ее второй номер в надежде отыскать телефон по ответному сигналу, но растяпа-хозяйка забыла сменить батарею, и трэк молчал.
— Господи, господи… — причитала Эрла, расшвыривая вещи. — Кэн, сколько осталось до конца передачи?!
— Минут пять-шесть, если не будет рекламной заставки.
— Я не успею. Второй раз он не предложит, я его знаю. Я… позвоню от портье! Или с улицы! — она устремилась к выходу, Лотус выскочил наперерез и растопырил руки:
— Стыдно, Эрла! Как девчонка! Будь ты взрослой, наконец! Я тебя никуда не пущу.
Он не понял, как Кэннан оказался между ними, но понял, что художественный критик сгреб его за ворот и, держа перед собой, наполовину потащил, наполовину понес к дверям; Лотус пробовал вырываться, но ничего не получилось, только рубашка выбилась из штанов — и в прихожей он очутился порядком растрепанным. Щелкнул запор; Лотус ударил в сдвижную дверь плечом — она спружинила и оттолкнула его. Ну, хорошо! Эрла все равно не выйдет и никуда не позвонит.
— Эрла, не волнуйся. Сейчас ты выйдешь на связь. Делай, что я говорю, и не задавай лишних вопросов.
— Но как?! — Эрла готова была разреветься.
— Отойди на три шага. Гляди мне в глаза.
— Ты что, телепат? Как ты войдешь в телефонную линию?!
— Я киборг. Связь установлена. Начинай!
— Есть звонок! — Доран подскочил в кресле. — Дайте изображение!
Эрла оглянулась на экран — и увидела там себя, обернувшуюся, в своей квартире. Глаза Кэннана, вдруг переставшие мигать, давали картинку, не уступавшую по четкости студийным камерам.
— Вы… видите меня?
— Да, да! Видим и слышим! Здравствуйте, Эрла!
— Хил, я согласна. Приезжай, я жду. Я давно тебя жду. Почему ты раньше этого не сделал?
— Прости, я стеснялся, — развел руками Хиллари.
— Он стеснялся! А когда в тебя целились на «столбе»? — Доран трепетал.
— Тогда я вообще ни о чем не думал — я действовал, как сейчас, и выиграл.
— Желаю счастья!.. Но вы не думайте, что Хиллари трудно будет делить внимание между Эрлой и работой; он привык к киборгам с младенчества — ЕГО И ВОСПИТАЛИ КИБОРГИ!.. Внимание всем! Мы впервые демонстрируем кадры с малышом Хиллари и его кибер-гувернером. Кое-кто хорошо знает этого киборга, он с тех пор не изменился… Рекомендую — автор многих статей о живописи и графике Кэннан Коленц!
