Джо механически управлял автомобилем, мысленно пребывая на Уолл-стрит, во всех этих финансовых конторах. Он первым нарушил молчание:

– И все-таки я возвращаюсь к мысли с трюком с подложенной бомбой.

С головой ушедший в поиск наилучшего варианта хранения ценных бумаг после их похищения, а также способа встречи с Вигано и обмена добычи на два миллиона долларов без риска быть пойманными и вычисленными, Том вздрогнул при звуке голоса друга и уставился на его профиль, едва видный в темноте.

– Что ты сказал?

– Я говорю, придется нам обратиться к этому способу, – пояснил Джо. – Позвоним в контору, скажем, что в хранилище подложена бомба, а потом сами же и будем искать того негодяя, который позвонил.

Том покачал головой:

– Не пойдет.

– Но мы проникнем в контору, это же здорово!

– Ну да, а пара других копов явится туда заниматься доносчиком раньше, чем мы смоемся.

– Должен же быть какой-то путь, чтобы смыться заранее.

– Да нет его!

– Подкупить диспетчера в участке, чтобы он передал нам дело о доносчике, а не кому-нибудь из их команды.

– Какого еще диспетчера? И сколько ты ему дашь? Сами возьмем миллионы, а ему дадим сотню? Да он выдаст нас уже через неделю! Или начнет шантажировать.

– А по-моему, это должно сработать, – сказал Джо. Идея о бомбе казалась ему самой привлекательной и драматичной.

– Проблема не в том, чтобы проникнуть в хранилище. Главное – благополучно убраться оттуда с бумагами, а потом где-то их хранить и еще сбыть их Вигано.

Но Джо считал, что об этом еще рано думать. Он настаивал на решении задачи первоочередной важности – проникновения в контору. А там уже они подумают об остальном.

– Туда-то мы попадем... – задумчиво сказал Том, и вдруг его осенило. Он резко выпрямился и устремил пристальный взгляд на шоссе. – Ах черт!

Джо скосил на него глаза:

– Ну что еще?

– Когда назначен этот парад? Помнишь, в газетах писали о параде в честь каких-то астронавтов?

Наморщив лоб, Джо пытался вспомнить:

– Где-то на следующей неделе, кажется.., да, в среду, то есть семнадцатого. А что?

– Вот тогда-то мы это и сделаем, – широко улыбаясь, заявил Том.

– Во время парада?!

Том пришел в такое возбуждение, что едва мог усидеть и, как мальчишка, заерзал на сиденье.

– Оказывается, дружище, я чертовски умный!

– В самом деле? – иронически отозвался Джо.

– Вот послушай. Что мы с тобой собираемся украсть? Джо неприязненно покосился на него:

– Что?

– Ну, давай, просто ответь, что мы собираемся стащить?

Джо пожал плечами:

– Ну, бумаги на предъявителя, как сказал Вигано.

– То есть деньги?

– Ну ладно, деньги. – Джо страдальчески сморщился.

– Вот в том-то и дело, что это не деньги. – Том продолжал радостно сиять, вдохновленный своим открытием. – Понимаешь? Нам еще нужно продать их Вигано, только тогда они превратятся в деньги.

– Еще минута, – сказал Джо, – и я остановлю машину и тресну тебя по башке.

– Нет, ты послушай. Дело в том, что деньги – это не только долларовые банкноты. Это еще много других вещей: чековый счет, кредитные карточки, акции.

– Ради Бога, ты когда-нибудь скажешь, в чем дело?

– Дело вот в чем, – торжественно объявил Том. – Деньги – это все, что ты ими считаешь. Например, для Вигано деньги – это бумаги на предъявителя.

– Точно.

– Конечно, точно. Именно это и решает все наши проблемы.

– Ты так считаешь?

– Еще бы! Это дает нам возможность проникнуть в контору, потом спокойно выбраться из нее, решает проблему сохранности добычи, ну, абсолютно все решает!

– Черт, вот здорово!

– А то! – Том отбил пальцами торжествующий ритм по приборному щитку. – Именно потому нам и нужно провернуть это дельце во время парада.

Я вел машину по Коламбас-авеню к пуэрто-риканскому гастроному на углу Восемьдесят шестой. Там я подкатил к тротуару и сказал своему напарнику:

– Лу, может, тебе сходить за бутылочкой колы?

– Хорошая мысль, – сказал Лу.

Этот двадцатилетний парень второй год служил в полиции. На мой взгляд, он носил слишком длинные волосы, и я ни разу не видел его чисто выбритым. Но он был вполне нормальным парнем, спокойным, всегда занятым своими мыслями и в машине тоже хорошо себя вел. Я повидал разных новичков, многие из которых не стесняясь портили воздух, ковыряли в носу или в ушах или делали еще что-нибудь противное в таком же роде. Конечно, Лу – не Пол, но у меня бывали напарники и похуже.

Я подъехал к этой лавочке, зная, что здесь он проторчит дольше, чем в каком-нибудь другом магазине, покупая всего лишь пару бутылок колы. В таких небольших гастрономчиках работают низкорослые выходцы из Пуэрто-Рико, которые запросто садятся на холодильные прилавки и целыми днями трещат на своем невероятно быстром наречии, которое они выдают за испанский. Пока достанут ключ от кассы, возьмут у тебя доллар и насчитают сдачу, эти парни должны вдоволь наораться, чтобы быть уверенными, что их поняли. Потом, все еще зажав в кулаке вашу сдачу, они вдруг изобретают еще одну тему для разговора и снова начинают оглушительно щебетать. Так что у меня должно оказаться достаточно времени.

Мотор я выключил еще до того, как Лу вышел из машины. Я проследил, как он переходит по солнцепеку тротуар, лениво поправляя кобуру, и, как только напарник скрылся в магазине, я выскочил на мостовую, обошел машину спереди, поднял капот и снял крышку с распределителя зажигания. Затем захлопнул капот и вернулся на свое место за рулем.

Жарища стояла страшная. Было только одиннадцать утра, а столбик термометра уже зашкаливал. Судя по обильному поту, выступающему на шее, влажность тоже была еще та. Чертовски тяжелый денек для работы.

Да и для парада тоже. Хотя вряд ли его отменят из-за жары, или все-таки отменят?

Нет, конечно нет! Уолл-стритовские парады “телеграфной ленты” – это старая традиция, которой нет дела до погоды. Парад проведут обязательно.

А что касается нас с Томом, то мы получим свои два миллиона!

Появился Лу с двумя банками содовой воды. Он забрался в машину, протянул мне одну жестянку и сказал:

– Ох и любители же они поболтать!

– Вот у них хватает на это энергии в такую жару, не то что у меня! – не выдержал я.

Мы открыли банки и стали потягивать прохладный напиток. Я не торопился перейти к следующему шагу. Немного нагнувшись, я выставил лицо в открытое оконце в надежде поймать хоть легкое дуновение освежающего ветерка, но тщетно: от асфальта поднимались волны обжигающего воздуха.

– Сегодня слишком жарко для преступлений, – сказал вдруг Лу. – Так что впереди у нас спокойный денек.

– Для них никогда не бывает слишком жарко, – поучительно сообщил я.

– Спорим! – запальчиво сказал он. – Спорим, что сегодня не произойдет ни одного серьезного преступления! Во всяком случае, до.., ну, скажем, до четырех дня.

Хорошее предложение! Я чуть было не поймал его на слове, но побоялся, как бы он потом не припомнил наш разговор и не задался бы вопросом, почему это я так хотел получить с него по пари.

Я только сказал:

– А как насчет преступлений на почве ссоры? Например, муж и жена поссорились, а тут еще эта чертовая жара, и – раз! Кто-то из них хватается за кухонный нож!

– Ладно, – сказал он, – тогда за исключением вот таких бытовых преступлений.

– Ага! Уже идешь на попятную! Значит, никаких серьезных преступлений, кроме таких да еще таких и так далее! – Я усмехнулся ему, чтобы дать понять, что шучу.

Он улыбнулся в ответ и сказал:

– Вижу, вы не горите желанием заключить пари?

– Игра запрещена инструкцией. – Усевшись поудобнее, я отпил еще глоток воды и произнес:

– Ладно, пора двигаться. До конца смены еще целый час.

– Во всяком случае, во время движения в машине становится прохладнее.

– Сейчас проверим, – сказал я.