– Пип! Пип, гляди, ты жив! Это всего лишь сон. – Она легонько встряхнула его за плечо. – Пип, это всего лишь наваждение.

Ничего не изменилось. Девушка очутилась в гнетущем одиночестве промозглой кельи. Как же остановить этот кошмар? Она испробовала все, решительно все! Брид постаралась изгнать из разума страх и сомнения, дабы достичь полной сосредоточенности – только так возможно озарение.

Остается одно, последнее средство! Она снова позвала Пипа, вложив в этот зов все желание выйти на свободу.

– Я здесь, – нежно отозвался он.

Брид искренне любила славного паренька, восхищалась его мужеством и осуждала его шальные замашки отнюдь не так строго, как, должно быть, следовало. Но даже в самых диких фантазиях ей и в голову не пришло бы взять его в любовники, пусть он сравнялся бы опытностью и обаянием хоть с самим Кеовульфом. Она любила Халя – и этим было все сказано.

Как и прежде, она лежала в своей постели, нагая. На сей раз Брид не стала одеваться, а торопливо оглядела комнату в поисках оружия. Первой на глаза попалась груда вещей, которые Пип смел в сторону, освобождая место действия: плащи, книги, заячьи лапки, орлиные крылья, разные склянки. Все это валялось в пыли и паутине. Сзади стояли свечи. Взгляд девушки задержался было на массивных подсвечниках, но тотчас же скользнул дальше.

Ага! Нашла! Спрыгнув с постели, Брид принялась рыться среди завалов, пока торжествующе не извлекла оттуда свой жертвенный серп. Теперь она готова. Девушка решительно сжала зубы. Пип уже стоял под сводом каменной арки в дверях. Он с каким-то слегка растерянным выражением поглядел на пустую постель и слегка нахмурился, точно недоумевая, отчего Брид не там. Однако небольшое отступление от сценария не сбило его с толку. Сорвав рубашку и небрежно швырнув ее на пол, паренек шагнул вперед.

Держа серп за спиной наготове, Брид смерила Пипа суровым взглядом.

– А ну, не подходи! – прикрикнула она, но все же попыталась еще раз предупредить, воззвать к его разуму: – Пип, это все не взаправду. Это лишь сон, морок.

Не слушая, он попытался ухватить ее за грудь. Вместо того чтобы пустить в ход оружие, девушка устремилась к дверям, где уже пора было появиться Халю.

И он там был! Безумный от ярости, молодой воин рванулся вперед, но Брид опередила его. С яростным криком она ринулась на возлюбленного, занося серп.

– Брид! – в ужасе завопил он перед тем, как рука ее опустилась.

Острое лезвие рассекло щеку Халя. Он вскинул руки, защищаясь, и она принялась рубить их, чувствуя, как гладко входит сталь в живую плоть, до самых костей.

– Брид! Не надо! Брид, я люблю тебя! – стонал Халь, падая наземь.

По щекам девушки струились слезы. Кто-то пытался оттащить ее, но она все била и била наотмашь, нанося все новые и новые страшные раны. Сердце ее разрывалось при виде страданий возлюбленного, но Брид твердила себе, что все это лишь обман зрения. Настоящего же Халя в эту самую секунду наверняка терзает какой-то совсем иной кошмар.

– Брид, что ты делаешь? Прекрати! – кричал Пип. Сильные руки наконец оттащили ее в сторону. – Брид, это безумие. Прекрати!

Она вихрем развернулась к нему, поднимая серп, но паренек не дрогнул. Страх исчез из его глаз. Пип больше не собирался умирать.

– Он не напал на меня, – слабым голосом произнес он, глядя на истерзанное тело Халя. – Я цел и невредим.

Он засмеялся глупым смехом, глядя на свои руки, а потом перевел сияющий взгляд на Брид и тут же мучительно покраснел при виде ее наготы. Торопливо схватив платье, он протянул его девушке. Но радость возобладала над смущением, и паренек снова засмеялся, медленно отходя и осматриваясь по сторонам.

– Все исчезло. Комната исчезла. Колодки исчезли. Гляди! Деревья!

Брид поняла, что победила. Развеяла завесу иллюзий, что застилала глаза Пипа. Теперь чародеи не властны над ней.

Она побила их, причем их же собственным оружием. И без всякой магии, без силы Троицы. Лишь крепость ее разума, сила воли – вот что разбило чары!

Девушка торжествующе рассмеялась. Очертания комнаты вокруг нее начали медленно расплываться, плавно перетекая в силуэты дубов и огромной расщепленной молнией ивы, одна из могучих ветвей которой отломилась от ствола и упиралась в землю. Пахло папоротником. В листве шелестел ветер. Должно быть, недавно шел дождь: в воздухе веяло сыростью.

Но уже в следующую секунду Брид обнаружила, что не может сдвинуться с места. Свободными оставались лишь голова да кончики пальцев. Девушка поняла, что заживо зарыта в землю. Вот какова была ее темница! Наверное, во сне Брид бессознательно пыталась выбраться из неглубокой могилы и царапала землю ногтями – они были все в грязи. Судорожно барахтаясь и извиваясь, она кое-как вытащила одну руку и первым делом вытерла забитые землей рот и нос, а потом принялась рыть вокруг шеи, пока не высвободила плечи.

Вокруг пахло дымом. Силясь проморгаться и протирая глаза, Брид вытащила из могильного плена ноги и огляделась кругом. Чародеев нигде видно не было, но котел по-прежнему стоял посреди поляны. Над ним клубился ядовито-зеленый дым. Рядом валялись два полусгнивших лошадиных трупа. Девушка с болью узнала на них сбрую Тайны и Чернокнижника. На сердце у Брид стало еще тяжелее. Ведь лошади оставались на попечении Абеляра. Выходит, и он, и скорее всего Кимбелин, тоже в плену.

Она осторожно принюхалась к едкому чаду. Драконий дым! Он отравляет, делает человека уязвимым перед любым внушением или мороком. Так вот почему чародеям так легко удалось одержать над ней верх!

Интересно, где же сейчас сами чародеи? Надо думать, на то, чтобы удерживать под властью заклятий столько пленников сразу, призракам требовались неимоверная концентрация и мысленное напряжение. Брид предположила, что они лично присутствуют на поляне только в те часы, когда насылают на свои жертвы все эти ужасающие кошмары. А в долгие промежутки удаляются отдохнуть и восстановить силы, оставив пленников зарытыми в землю и одурманенными сонным зельем.

Раздавшееся сзади сдавленное бурчание заставило ее стремительно развернуться. Это оказался Пип. Он осторожно ощупывал себе нос и скулы. Поняв, что все цело и не разбито, юноша явно удивился, но нескрываемо обрадовался. Он перевел взгляд на Брид, однако чистосердечное облегчение у него на лице тут же сменилось смущенным румянцем. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но Брид прижала палец к губам.

– Ложись! Заройся в листья, – прошипела она.

Покалывание в затылке предупредило ее об опасности. Должно быть, она сохранила еще какие-то остатки былых способностей – во всяком случае, сейчас она ощущала, как по воздуху расходится что-то вроде невидимой ряби – ни дать ни взять, волна перед носом тяжелого корабля. Что-то приближалось к ним, двигалось по туннелям магии.

Чародеи возвращались.

Девушка кинулась обратно в могилу и затаила дыхание. Почему-то запах прелой листвы действовал на нее успокаивающе. К изумлению Брид, призраки даже не удосужились проверить, как там их жертвы, а сразу же сгрудились перед котлом и затянули в дыму диковинные заклинания на непонятном языке. Звуки этих заклинаний были словно бы даже и мелодичны, но лишены красоты и гармонии, как будто ноты песен составляли какую-то сложную математическую последовательность.

Брид прикидывала, не лучше ли просто-напросто вскочить и убежать, пока призраки не заметили, что она очнулась. Но нельзя же бросать друзей! Заставив себя лежать неподвижно, девушка отчаянно сражалась с черным колдовством. Перед глазами вновь и вновь возникали пылающие костры, и она старалась вытеснить их из сознания, перебирая в памяти любимые травяные сборы Морригвэн. Наконец видения поблекли, растаяли, и чародеи тоже исчезли. Лишь валящий из котла дым подтверждал, что они были тут.

Покрытые землей с головы до ног, Брид с Пипом снова выбрались из своих могил и принялись обшаривать поляну. Однако плотный слой хрустящих золотых листьев, дубовых и буковых, скрывал все следы недавно потревоженной земли. Дым из котла загустел, тяжелым туманом растекся вокруг, застилая землю, так что видно было очень плохо. Когда же Брид опустилась на колени, чтобы продолжить поиски, у нее мгновенно закружилась голова, потемнело в глазах.