Я повторял и повторять буду, что убежденный интернационалист Сталин одинаково относился ко всем народам, чуть выделяя, пожалуй, лишь русских и грузин. К евреям, как и ко всем, — непредвзято. Ненависть к Троцкому — это ненависть к личному врагу, а не к представителю определенной нации. Понимал: если поп пьяница, это еще не значит, что Бога нет. Но именно потому, что Сталин относился ко всем одинаково, оберегая равноправие народов и наций, именно из-за этого ему часто приходилось осаживать евреев, всегда стремящихся обрести особые права, выскочить, выделиться, прибрать к рукам власть или деньги, оттеснить тех, кто слабее или порядочней, кто не пускает в ход острые локти. Он не обижал иудеев, но его справедливость обижала их.
Вспомним: фронты первой мировой, а затем и гражданской войны полностью разрушили черту оседлости. Из захолустных местечек Польши, Бессарабии, Западной Украины и Западной Белоруссии еврейство устремилось в крупные центры — в Петроград, Москву, Минск, Киев, Одессу. Под двумя основными лозунгами: "дайте нам свободу, а остальное мы возьмем сами", а также "нееврейское имущество — ничье имущество, оно должно стать нашим". Ринулись в центр России и весьма преуспели. Достаточно сказать, что первое советское правительство почти полностью состояло из иудеев. Они чинили суд и расправу. Они заполонили государственные органы и организации, от ВЧК до жилищных управлений, реквизируя для себя нажитое "враждебными классами", в том числе и Православной церковью, и интеллигенцией. Как, например, притязания к профессору Преображенскому в известном произведении Булгакова "Собачье сердце". Склонный к характеристическому подбору фамилий, он впоследствии расшифровывал фамилию Швондер как "шибко вонючее дерьмо", противопоставляя талантливому ученому, стремящемуся преобразовать, улучшить мир. Показательно, что ни у кого из персонажей этого произведения не осталось детей-наследников, кроме духовных детей Швондера, сплотившего вокруг себя капеллу подобных. Нет детей у Шарикова. А дети и последователи Швондера во множестве расселились по Москве, главным образом в центре, на Арбате.
Мог ли нарком по делам национальностей, а затем Генеральный секретарь ЦК партии Сталин мириться с таким еврейским нашествием, явно ущемлявшим интересы других народов нашей страны? Сколько иудеев было в государстве? Не более двух процентов от общего числа населения. Значит, и в руководящих органах и вообще во всех организациях, учреждениях и учебных заведениях должно быть такое соотношение. Ан нет! Сосредоточившись в наиболее важных центрах, евреи занимали там ведущие посты не только в правительственных учреждениях, но и в образовании, в науке, в искусстве, в пропаганде в средствах массового воздействия на людей. Особенно это было заметно в Москве, где иудеи почти полностью «оккупировали» газеты, издательства, радио, различные институты. Лишь к концу тридцатых годов Иосифу Виссарионовичу удалось, ломая тайное и явное сопротивление, восстановить справедливость, в значительной степени освободить руководящие органы от евреев и хотя бы частично очистить средства массовой информации и пропаганды. Однако не успела страна полностью оправиться от первого нашествия иудеев, как началось второе: в конце Отечественной войны и сразу после нее.
Наступление гитлеровцев буквально «выдавило» большинство евреев из западных и центральных районов нашей страны, в том числе из Москвы и Ленинграда. По понятным причинам. Они эвакуировались в первую очередь и подальше. Им вообще легче было менять местожительство, не имея прочных корней, вековой привязанности к родным местам и могилам.
Чуть о войне заговорили
Портной, сапожник и студент,
Еще Одессу не бомбили,
А Борух выехал в Ташкент.
Но вот опасность миновала, бои отодвинулись за рубежи, и евреи двинулись обратно, однако в основном не в те районы, откуда эвакуировались, а опять же в самые большие города — в Москву, Ленинград, Киев. Там имелись свободные брошенные квартиры, там были знакомые, близкие люди, готовые помочь сородичам. А те, устроившись, помогали другим, — опять сплетая незримую густую паутину, с большим трудом еще недавно разорванную Сталиным. Причем помощь шла с самого верха, но, разумеется, не по официальным каналам, а чаще всего через родственников, через жен высокопоставленных лиц. Ох уж эти жены — ночные кукушки, способные многое перекуковать, переиначить на свой лад. Для примера. У А. И. Рыкова — Иофан Сарра Михайловна, сестра архитектора Иофана Бориса Михайловича, автора проекта здания Дворца Советов, которое собирались возвести на месте взорванного по инициативе Л. М. Кагановича храма Христа Спасителя. У С. М. Кирова — Маркус Мария Львовна. У А. А. Андреева — Хазан Дора Моисеевна. У Ворошилова Горбман Екатерина Давыдовна. У Молотова — Карп-Жемчужина Полина Самуиловна (Семеновна). У Мехлиса — Роза Абрамовна. У секретаря Сталина Поскребышева, много значившего при вожде, — Бронислава Соломоновна. И так далее.
Во какая шеренга вельможных жен! И не могли они не порадеть своим единородцам, не благоустроить в первую очередь. Наиболее деятельную из «кукушек» Полипу Семеновну Карп-Жемчужину-Молотову в избранном узком кругу называли "царицей Эсфирью" — в честь известной по Ветхому Завету защитницы еврейства.
Метастазы национальной блат-болезни распространялись и вглубь, и вширь. Я не очень удивился, когда узнал, что Леонид Ильич Брежнев женат на белорусской еврейке Гольдберг Виктории Петровне, на племяннице Льва Захаровича Мехлиса, который возглавлял Главное политическое управление нашей армии и был разжалован Сталиным лишь после того, как блестяще продемонстрировал свое полное неумение приносить пользу общему делу в условиях военного времени. Не без содействия Мехлиса оный Брежнев выдвинулся на пост секретаря одного из украинских обкомов, вышел сухим из воды после передряг сорок первого года (о чем мы уже писали), был назначен заместителем начальника Политуправления Южного фронта, а затем начальником политотдела 18-й армии. Без такой поддержки не поднялся бы заурядный человек по крутым ступеням власти.
Ладно, получилось, в общем, так, что за два-три послевоенных года обе наши столицы, и Москва, и Ленинград, были буквально заполонены иудеями, они опять «оккупировали» учебные заведения, медицину, науку, средства массовой информации, частично экономику и политику — на руководящих, конечно, постах. Сталин видел все это, но терпел, сочувствовал народу, весьма пострадавшему от гитлеризма, но не одобряя, разумеется, уже начавшуюся спекуляцию на этих самых страданиях. Другим-то народам тоже крепко досталось. Иосиф Виссарионович присматривался, ожидал: может, иудеи сами одумаются, остановят свою экспансию, — но те, не встречая решительного сопротивления, наглели все заметнее, входя в роль хозяев ситуации. Тем более что ощущали сильную поддержку из-за границы. А еще и то, что у них появился "запасной выход": прижмут здесь, можно уехать в свое новое государство. Не образумила, не остудила горячие еврейские головы даже нараставшая борьба с низкопоклонством перед Западом. Иудеи, мол, не связаны ни с Востоком, ни с Западом, их избранная нация всемирна, космополитична и живет сама по себе, по своим традиционным установлениям.
Положение между тем осложнялось. Или, скажем так, его обостряли наши зарубежные враги, делая ставку, как я уже говорил, на разложение Советского Союза изнутри. В программе подрывной работы ("дочерней" программе "плана Маршалла") упор делался на несколько категорий нашего населения: на продажных чиновников, на уголовные элементы, на националистов-шовинистов в республиках, на «обиженных» советской властью, но главным образом на иудеев, как на силу организованную, подвижную, пользующуюся влиянием в государстве и имеющую постоянные закордонные связи. Мы все заметнее ощущали это, знакомясь с зарубежной прессой, слушая зарубежное радио, читая инструкции и наставления, созданные американо-английскими специалистами из особых служб и попавшие в руки нашей разведки.
Откровенность и беспардонность подобных документов являли собой верх цинизма, верх неуважительности к народам социалистического лагеря, прежде всего к славянам. Даже к евреям, которым надлежало оные инструкции выполнять. Читать было противно, да вот знать было нужно, дабы целенаправленно противодействовать. Из многих таких советов-инструкций у меня сохранились лишь отдельные выписки. Цитаты или вольное изложение. Приведу некоторые для примера.
