— Ну, что, все собрались?

Начальник районного отделения милиции, майор Георгий Георгиевич Бушуев, высокий, костлявый мужчина с длинными жилистыми руками по прозвищу «дядюшка Сэм», обвел глазами всех сотрудников, присутствующих на совещании.

— Начнем тогда…. Рассказывай, Павлов, что там у тебя с этой бензоколонкой, ну, там, где Хусейнов начальник или владелец, черт его разберет.

— Так, что особенно докладывать-то? — поднялся с места Коля Павлов, один из самых опытных оперативников отделения. — Сами знаете, в последнее время совсем оборзел Хусейнов этот! Подъезжаешь к его колонке, чтобы заправиться, на казенной машине, естественно, с мигалкой, так представляете, нос воротит, будто, и не менты мы, а хрен знает кто! Я уж не говорю о том, чтобы оказать народной милиции посильную материальную помощь! «Я, — говорит, — не для того деньги зарабатываю, чтоб вас, слонов и ослов, кормить и поить! У меня своих прихлебателей хватает, усатых, бледных да ладных!»

Милицейские сотрудники засмеялись и закивали головами, дружно подтверждая справедливость сказанного.

— Это всем известно, ты давай про сегодняшнюю операцию докладывай! — Бушуев с трудом удержал усмешку и постучал авторучкой по столу. — Что обыск дал?

— Ну вот, я и говорю, пришлось у него в доме обыск произвести.

— Слушай, Павлов, а как ты ордер-то получил? Поделись опытом!

Молодой оперативник, лейтенант Кутин, чуть приподнялся на стуле в дальнем углу кабинета.

— Ну, я не знаю, можно об этом говорить или нет? — Павлов вопросительно посмотрел на Бушуева.

— Ладно, излагай, как есть, пусть молодежь у старших учится! — дядюшка Сэм добродушно усмехнулся. — «Служба наша и опасна и трудна», сам знаешь!

— Тогда ладно, — Павлов поправил на себе китель. — Пришлось прибегнуть к помощи Тоньки Блеровой, ну, этой, бл…, то есть, проститутки, с Английской набережной. Взял ее, можно сказать, тепленькую, прямо на рабочем месте и прижал слегка, да и старые грехи припомнил. Она — туда, сюда, мол, невиноватая, а я ей говорю: не хочешь загреметь на пятнадцать суток, — пиши заявление, что я продиктую…

— Какое заявление-то? — снова раздался звонкий голос Кутина.

— А такое. Что, мол, такого-то числа такого-то месяца в такое-то время суток назад находилась в интимной связи с гражданином С. Хусейновым. Денег он мне не заплатил, хотя и обещал (это для правдоподобности!), а когда уходила от него домой, то видела, как к его дому подъехала легковая машина «Жигули», и из нее выгружали оружие и заносили к нему в дом. Какое это было оружие, не видела, так как оно было завернуто в мешковину, но потому, как они осторожно перетаскивали тяжелые свертки, догадалась, что это не печенье. Будучи сознательной гражданкой своей страны, считаю необходимым донести эти сведения до работников милиции. Подпись, число…. В общем, Тонька все сделала, как надо. А дальше — дело техники. Побежал к прокурору, получил санкцию на обыск, и вперед!

— Да, классно! — Кутин аж подпрыгнул от восторга. — А потом что?

— Ну, подъезжаем к домику хусейнову, а домик этот, надо сказать, настоящий коттедж типа дворец. Предъявляю бумагу, все чин-чинарем. «Как, — говорю, — оружие сам сдашь, или искать будем?». Он, понятное дело, отнекивается: ничего, мол, не знаю, нет у меня никакого оружия, и не было никогда. «Да, ладно, — говорю, — нечего нам мозги пудрить! Вот, видишь, заявление от сознательных граждан поступило….». И помахиваю у него перед носом заявлением нашей обаятельной гражданочки. Но в руки ему заявления не даю, не за чем ему это! В общем, мы так с ним часа полтора беседовали…. Поискали, конечно, для проформы в столовой и в кладовке, перерыли там все, заодно и водочкой подзатарились. Но, ежели по-настоящему искать, хоть оружие, хоть что еще, это не день нужно, и не два, домина — будь здоров! А так мы ничего, ясное дело, не нашли. «Ну, — говорю ему, — в последний раз предлагаю тебе добровольно разоружиться, а то, сам знаешь, хуже будет!». Он, все равно, ни в какую! Не понимает, видимо, что от него хотят. Кричать стал, что будет жаловаться на нас. «А, пожалуйста, — говорю, — хоть в ООН. «Солдатские матери», вон, три дня плакаты свои держали перед военкоматом, а толку что? Так что, — продолжаю свою мысль, — давай оружие, если хочешь спокойно жить. Хотя бы и купи его, если нет, ну, сам знаешь, где…». Он, представляете, обратно, в полный отказ! Тогда мои ребята, тоже осерчали уже немного, подустали на работе, расположили его аккуратненько на полу и побеседовали с ним, ну, более доходчиво. Ногами, там, и этими, как их, резиновыми «демократизаторами». И жене его досталось слегка, так, для порядка. Потом браслеты надели, в машину и в Кресты. Пока прокуратура разбирается, что к чему, пока что, пусть обмозгует, как следует, свое поведение….

— Ну, а сейчас-то там что, на бензоколонке, кто начальником? — спросил кто-то из сотрудников.

— Все продумано, спокойно! Все схвачено! — Павлов довольно засмеялся. — А брат его, Хусейнов-младший! Давно уже на бензоколонку эту зарится и, кстати, на коттедж его тоже. Вон, наши вчера заезжали, так все по полной программе: бензина бери, хоть залейся по уши, и финансовую помощь ребятам оказал. Так что претензий нет! Между прочим, похожи они, братья эти, жена Хусейнова почти и не заметила, что брат поселился. Живет себе в коттедже, как жила, довольная ходит по участку, сам видел.

— Ну, молодец, Павлов! Так держать! А ты, Кутин, учись у Коли Павлова, как правильно вести оперативную разработку. Вот ты, товарищ Кутин, с Чеченовым этим который месяц возишься, а проку ноль с палочкой. Энергичнее надо! Верно, товарищи?

И, не дожидаясь ответа, Бушуев вышел из-за стола, подошел к Павлову и положил ему руку на плечо.

— Все свободны. А ты, Павлов, задержись пока. Тут еще одно дело намечается, — он подождал, пока все вышли из кабинета. — Кимерчинова знаешь? Вот, то-то. Тоже не лады с ним. Придется, видимо, поработать тебе и с этим вопросом…. Давай, наметим основные вехи.

И он снова основательно устроился в своем начальственном кресле.

Февраль, 2003.