Там полный сливной бачок!
— Фи! — оскорбилась Лиза. — Ты с ума сошла, пить воду из туалета?
Ни за что!
— Там такая же вода, как в кране, — упорствовала Юля.
Находка была встречена без особого энтузиазма. Решено было оставить воду в сливном бачке на крайний случай.
На следующий день, обнаружив как обычно продукты в ящике, девушки поначалу обрадовались:
— А, понял наконец, что нас не проймешь!
Но вскоре их радость сменилась унынием. Еды было крайне мало. Да и была она какая-то не такая… Соленая рыба, чипсы с луком, острое мясо — казалось, их хозяин от души издевался над ними, заставляя есть то, что вызывало мучительную жажду.
Не удержавшись, Алена все же проглотила кусочек рыбы, соблазнившись ее острым запахом. Вскоре она жестоко поплатилась за свою слабость. Ее одолело мучительное, болезненное желание пить. Не совладав с собой, она направилась к сливному бачку, где хранился НЗ, и, испытывая жажду, смешанную со стыдом, выдула целый стакан. А потом и второй…
Надежда на то, что пойдет дождь и можно будет набрать дождевой воды, не оправдалась. Как назло, солнце глупо сияло в зените, поливая землю раскаленными лучами, в бессмысленно лазурном небе не было ни облачка. Уже один вид слепящего небосклона, казалось, вызывал у пленниц неукротимую жажду.
Стратегический совет, собранный вечером, демонстрировал моральное разложение в некогда стройных рядах борцов за свободу.
— Придется уступить силе, — печально промолвила Лариса. — Нам ничего не остается.
— Я же предлагала! — ехидно напомнила Лиза. — Давно надо было сжечь пенопласт, чего мучиться?
— Может быть… — с тоской попыталась было возразить Ольга Витальевна, но Лиза ее зло оборвала:
— Нет, не может быть!
— Давайте подождем до завтра, — неожиданно поддержала Ольгу Витальевну Юля. — Может, у него заговорит совесть, а может, дождь пойдет.
Нельзя отступать, иначе мы быстро превратимся в послушное орудие в его руках.
Именно этого он и добивается!
Отсрочка до утра была получена.
Юля проснулась от шумящих, булькающих звуков. Ей снилось, что упругие струи били по металлическому днищу ванны, шуршали и уносились в водосток. Всю ночь ей мучительно хотелось пить. Разъедаемое солью тело зудело, как будто его терли наждаком.
А в ванной кристально-чистая, прозрачная влага хлестала из вывернутых кранов. Юля блаженно приникла губами к холодной струе. Напившись, она выбежала в коридор, обрадованно крича на весь дом:
— Вода! Есть вода! Мы победили!
За завтраком все сидели сдержанно-радостные, как будто действительно одержали важную победу.
— Он понял: давить на нас бесполезно! Он согласится на все условия, — фантазировала Юля. — А согласившись на все наши условия, он рано или поздно согласится вернуть нас домой!
— Я была права, когда предлагала вам подождать до утра, — победно улыбаясь, произнесла Ольга Витальевна. — Я знала, я верила!
После завтрака, взяв полотенца и корзинку со свежими фруктами, дружная компания праздничной походкой отправилась на пляж. Уже через минуту эйфория сменилась унынием. На утесе, где еще недавно высилась белоснежная гора, казавшаяся залогом спасения, было пусто. Кучка непрогоревших обугленных остатков мрачно чернела на вершине.
— Кто? — прошептала Ольга Витальевна побледневшими губами. — Кто сжег?
Все молчали. Никто не хотел признаваться в содеянном.
Однако виновник был определен и без слов. Пять пар осуждающих глаз обернулись к Лизе.
Возмущение Дубровинской было искренним и неподдельным.
— Что вы все на меня уставились! — возмутилась она. — Чуть что, сразу я! Я ничего не жгла! Я вообще всю ночь из комнаты не выходила. Сами сожгли, а на меня сваливают…
Еще утром она думала, что как здорово, что вновь появилась вода, теперь никто не заметит, что она изрядно опустошила НЗ в сливном бачке. Видно, на нее решили валить все беды.
— Конечно, это она! — гневно заявила Надя. — Она первая предложила сдаться!
— Надо ее наказать!
— Но как?
— Объявить бойкот!
— Ах вот как, да? — Лицо Лизы исказилось злобной гримасой. — Вы вот так! Я знаю, почему вы ко мне так относитесь! Вы мне завидуете! Все! Потому что вы никто! А я… Я Лиза Дубровинская! Мой папа знаменит! И сама я тоже! Я художница, скульптор и поэт! А вы, вы — никто! И не нужны вы мне, без вас обойдусь, понятно? За мной скоро приедут, а вы здесь останетесь одни! Навсегда!
А я с собой вас не возьму! Вот так!
Она гордо развернулась и пошла прочь, в глубине души еще надеясь, что ее все же позовут. Ощущая спиной осуждающие взгляды, Лиза вошла в дом. Ей было жутко и одиноко.
Пять понурых фигур остались возле кучки пепла. Им казалось, что это сгорела их надежда на будущее. Только одна из тех, что стояли сейчас плечом к плечу возле костра, остро ощущала свою вину за случившееся. И ей было жалко Лизу.
Точно назло к полудню небо затянуло сизыми тучами, и на остров обрушился неукротимый ливень, заливая землю потоками воды.
— У нас не осталось в руках никаких козырей, — резюмировала Лариса.
— Нам нечем бороться с ним.
— Да. У него в руках все: еда, вода, наши жизни, наконец, — вздохнула Ольга Витальевна. — Остается только покориться.
— Вы предлагаете за кусок хлеба ходить вокруг него на задних лапках? — возмутилась Надя.
— Не удивлюсь, если этим закончится.
— Нет! — воскликнула Юля громко. — Послушайте, нет! В его власти вода и пища, но в наших руках самое главное!
— Что? — все одновременно обернулись к ней.
— В наших руках он сам!
— Как это?
Угольно-черные глаза Юли живо блеснули.
— Ему что от нас нужно? Ну, он сам сказал, помните? Любовь, дружба, все такое… Этого ему от нас вовек не добиться, пока он не пойдет на уступки!
Мы в более выигрышном положении, чем он! Мы можем хотя бы общаться друг с другом, а здесь ему не с кем даже поговорить!
— Как это не с кем? — удивилась Алена. — Достаточно только нажать кнопку, и он сможет разговаривать с нами, когда пожелает.
— Нет, только когда мы пожелаем! — торжествующе воскликнула Юля. — Но если мы не захотим с ним разговаривать, он долго не выдержит. Давайте объявим ему бойкот.
