— Мама, со мной случилось нечто ужасное!

Ровным бесстрастным голосом повела она длинный рассказ, а после, не закончив, повалилась матери в ноги с мольбой о прощении. Дарлин немедленно подняла девушку, бережно обняла, прижала к сердцу, и голос ее прозвучал неожиданно резко:

— Господи! Они использовали моего ребенка каждый в своих целях — мистер О'Рейли и его негодяй-сынок! — И, не дав Тине возразить, продолжила: — Не переживай, моя девочка, и не вини себя: это я виновата в том, что тебя не уберегла! Но ничего, все будет хорошо. Ты будешь снова жить здесь, со мной, и счастье еще придет к вам. Забудь об этих людях — у них черные души! Никогда не надо посвящать свою жизнь недостойным, от них нужно бежать или гнать их прочь! Я всегда любила твоего отца, он был самым лучшим, и ты еще встретишь такого, а об этом, первом, постарайся забыть. Он посмел оставить тебя, обмануть!.. Господи! Ну ничего, ничего… Даже если у тебя родится ребенок, мы вырастим и воспитаем его вдвоем — у меня еще хватит сил!

Тина была согласна с матерью далеко не во всем, и все же слова Дарлин ложились на душу девушки, как прохладная роса на сгорбленную от пыли и зноя траву. Мать не осуждает ее, она поддержит и поможет! Постепенно Тина успокоилась, легла и заснула, а мать еще долго думала о нелегкой судьбе. Почему несчастье идет за несчастьем? Сначала Барри, потом потеря земли, Тереза, а теперь и Тина… В чем они, Хиггинсы, провинились перед Господом, в чем?

Две недели спустя Тина решилась пройти по улицам Кленси. Пусть смотрят, если так хочется, пусть осуждают ее, все равно! На нее и правда смотрели (целый калейдоскоп взглядов и отразившихся в них чувств — от невинного удивления до неприязни!), она приветливо, как и прежде, здоровалась со знакомыми, и ей отвечали. Конечно, историю развала ее брака знали далеко не все, поэтому многие пребывали в недоумении: что это дочка Хиггинсов идет по улице бедно одетая и без сопровождения своего, как говорят, очень состоятельного супруга? Тина хотела пройти по городу с гордо поднятой головой, но не смогла: она была из тех людей, чье поведение полностью совпадает с состоянием души. На промерзшей, овеянной зимним ветром земле не растут цветы…

А может, случившееся было сном? Несбывшимся, улетевшим навсегда… Может, не было Конрада, как и всего этого безумства? Девушка смотрела на вновь ставший недосягаемым особняк, величие которого было равным одиночеству, и ей казалось — она очнулась от грез или спустилась на землю с небес. И ребенка у нее тоже не будет — это Тина уже знала точно. «Бог миловал», — сказала Дарлин. Что ж, возможно, она права! Тине столько говорили о том, что Конрад не любит ее, просто посмеялся над ней, что он никогда не приедет в Кленси, что она почти поверила в это. Вот и Джулия Уилксон промолвила на прощание: «Не принесли вы счастья этому дому, мисс, но видать, такова судьба. А мистер Конрад… Он вряд ли вернется, а если вернется, то не к вам! Все виноваты в случившемся, все трое! Мистер Роберт мог бы понять, что в таком возрасте сложно взять судьбу за рога: в лучшем случае она вырвется и убежит, а в худшем — подденет и ударит о землю. А от мистера Конрада я такого не ожидала! Святое оно и остается святым, хоть в грязи, хоть в огне… Есть границы, которые нельзя переступать, что бы там ни случилось! Ну а вы — вы нам чужая, так что Бог вам судья».

Задумавшись, Тина прошла мимо идущих навстречу девушек, одна из которых оглянулась ей вслед и крикнула:

— Тина!

Карен? Да, это была Карен с одной из сестер. Тина остановилась.

— Как поживаешь, Карен?

— Иди, я тебя догоню, — сказала Карен младшей сестренке, а потом повернулась к Тине. — Все так же, а… ты?

— Тоже. — Девушка невесело улыбнулась. — Я больше не миссис О'Рейли.

Карен смотрела на подружку так, точно та побывала в стране райских снов, что слегка раздосадовало Тину. Вот предел человеческих стремлений — жизнь в роскошном особняке! Она тоже так думала, а в результате потеряла все — любовь, возможность отыскать Терезу… В песнь ее жизни в самом начале вкралась фальшивая нота, и мелодии не получилось. И все же Тине порою казалось, что она видит дальше, чем раньше, точно с глаз спала пелена.

— Но почему? — несмело спросила Карен. После того видения — Тина верхом на лошади рядом с Конрадом О'Рейли, элегантная, прекрасная, как богиня, — девушка смотрела на подругу снизу вверх.

— Так получилось…— Не желая ничего объяснять, Тина глядела в землю и чертила по ней носком туфли.

— Там было плохо? — задала вопрос озадаченная Карей.

— Там мне не место! — подвела Тина итог всему случившемуся и добавила: — Заходи, если будет время, я снова живу у мамы.

Она простилась с Карен и вдруг начала понимать, что, сама того не желая, воздвигла стену между собой и теми, кого знала с детских лет. И Карен, и другие будут, наверное, сторониться ее, потому что не поймут: человек способен понять только то, что хотя бы отчасти пережил сам. Отчуждение, вопрос, даже страх были в глазах говорившей с нею подруги — так смотрят на вернувшегося из тюрьмы или переболевшего неизвестной тяжелой болезнью. Только мать поняла ее и потому простила, но с матерью они были связаны незримой, прочной нитью родства душ — второй пуповиной, перерезать которую — значит лишить человека одной из главных жизненных опор. Труднее упасть, когда кто-то стоит за твоей спиной, и проще подняться, если сразу протянут руку!

С такими мыслями она подошла к лавке. Еще одно испытание! Фей, Дорис, Салли и остальные сидели на своих местах, точно куры на насесте. Наверное, пройдет много лет, а они все будут собираться здесь — до конца жизни.

Завидев Тину, они не смогли удержаться и, перегоняя друг друга, высыпали ей навстречу с лицами, полными злорадного удивления.

— О, глядите, никак это Хиггинс! — прозвучала знакомая фраза, и Тина поняла, что отныне ей уготована роль «второй Терезы».

Фей грубо дернула девушку за рукав.

— Почему на тебе это платье? Ты больше не дама? Где твоя лошадь?

Салли, захлебываясь от наслаждения, воскликнула:

— Может, она вовсе не была замужем! Все это вранье — подумайте, неужели богатый человек женится на Хиггинс?!

Дорис в новом желтом платье, отделанном светло-зелеными рюшами, протиснулась сквозь обступившую Тину толпу.

— А где тот красивый молодой человек? — вкрадчиво произнесла она.

— Это, наверное, ее любовник! — отрезала Фей, и Тина покраснела. — Муж ее выгнал, потому что она потаскушка!

— Поезжай к своей сестрице, будете вместе работать! — вставила Салли, сверкая зелеными глазами.

— Работать можно и здесь! — заявил подскочивший Майкл. — Сколько надо — шиллинг, два?.. — И сунул деньги Тине в лицо.

Девушка стояла в центре суеты, безмолвная, прямая, со сжатыми губами, в сухих глазах ее стекленела ненависть.

Неожиданно появившийся Фил Смит перехватил руку Майкла и оттолкнул.

— Защищаешь! — взвизгнула Салли, взглядом ища поддержки у Дорис и Фей. Те не успели ответить — Фил резко выдернул Тину из круга и толкнул в спину так, что она едва не упала.

— Убирайся! — бросил он, пронзив ее уничтожающим взглядом. — Иди отсюда!

Он единственный не получал удовольствия, видя ее унижение, да еще, пожалуй, Керри Миллер, в глазах которой девушка прочитала сочувствие.

«Все равно, — говорила себе Тина, — мне все равно!» Дорис может сколько угодно прикрываться благочестием, тогда как сама мечтала бы очутиться на ее месте. Да, но, с другой стороны, все — и мать, и Джулия, и сам Роберт — считают, что единственной целью Конрада была месть отцу, а значит, на ее месте могла оказаться любая девушка — и Карен, и Салли, и Керри, и Дорис, и даже Фей!

Тина остановилась, и внутри ее самой — ей казалось — тоже остановилось что-то. Наверное, это и есть тот самый случай, когда горе плещется через край, делая жизнь бессмысленной. Для чего теперь жить?

И все же, когда она видела небо в звездах, Млечный Путь, слышала запахи ночных цветов и вспоминала таинственный, как лунный пейзаж, взгляд Конрада О'Рейли, чарующие силы любви вновь брали душу в плен, и Тина начинала верить в лучшее.