Снова пронизывает боль, резкая и острая, словно тысячи иглокожих впиваются в тело одновременно. Не первый мой переход — пора привыкнуть. В последнее время приходится чаще проходить через тоннель. Поведение земных обитателей этого измерения становится всё более непредсказуемым. Времени нет, надо спешить. Чувствую посыл. Совсем близко. Вижу причину: опять они, живущие в плоском пространстве, считают себя разумными хозяевами планеты, а сами выкачивают из земли питательную жидкость. Без меры и усталости. Им доверили секрет сплавов пород, а они делают из него присоски. Это всё, на что их разума хватает. Первые поселенцы были куда приятней, даже в контакт свободно вступали, но сарпены забрали их всех. Для развития других миров. Обещали замену прислать и прислали. Лучше бы они этого не делали. «Экспериментальный образец по образу и подобию…» Куда там, только «по образу» и осталось. Чуть не смолотили всё. Создатели осознали и внесли изменения. Их детища стали меньше ростом, но аппетита у них не убавилось. Сарпены решили, что код самоуничтожения, делающий век ничтожно коротким, умерит их пыл, но это ещё больше подстегнуло азарт двуногих существ. Живучесть — вот их основное достоинство, а ещё способность к разрушению. Паразиты, одним словом. Даже сюда, во внутренний мир, добрались и пытаются установить свои законы. Совсем не понимают, что земля живая, и терпение её не безгранично. Возьмёт и смешает однажды грани миров, как это уже бывало… Мне-то что, пусть живут, но сколько можно постоянно убирать за ними?

Тронни приблизилась к вращающемуся металлическому цилиндру, который уходил вглубь земли. Осторожно ощупав его, она припала ко дну. Поднятая илом мелкая рыбёшка бросилась врассыпную. Слившись с планетой, Тронни закрыла глаза и напрягла рецепторы, ощупывая рану.

Глубже, ещё, ещё… Очень глубоко. Наконец-то всё ясно: грубый металл задел нежную жёлтую полосу нерва, он буквально упёрся в него. Ещё немного — и последует защитная реакция: потоки крови и жёлтой густоты вырвутся наружу. Всё живое поблизости будет сметено. Площадка наверху — вот откуда исходит опасность.

Тронни знала, что делать. Она, поднявшись к самой границе, всеми конечностями упёрлась в дно площадки. Затем, сгруппировавшись, что было сил, стала раскачивать её. Это подействовало. Послышались звуки скрежета металла, крики людей и протяжный вой сирены. Вращение цилиндра остановилось. Тронни обхватила его и рванула на себя. Крепления не выдержали, и вскоре, удерживая в равновесии вредоносный стержень, Тронни мчалась вниз. Дойдя до середины, она остановилась, собралась с силами и потянула его. Тот медленно, словно нехотя, поднимался вверх, выше и выше… Когда сил почти не осталось, злосчастное остриё показалось над землёй, и Тронни, отпустив его, ринулась к ране, из которой густым фонтаном, окрашивая воды в тёмный цвет, брызнула вязкая жижа. Преодолевая сопротивление потока и задерживая дыхание, она поднесла крунбу к отверстию и выпустила густой лечебный бальзам. Рана быстро начала затягиваться. Миссия выполнена — пора домой. Тронни не спеша двинулась в путь и вдруг ощутила слабое подёргивание земли, затем уловила нарастающий гул. Повредили-таки нерв. Тронни увеличила скорость до предела. Она не оглядывалась и не видела ничего. Только всем телом ощущала зловонное, смертоносное дыхание земли.

На корме небольшого сейнера «Виктория» стояли двое: капитан, он же владелец судна Николай Коршунов, коренастый, лет сорока, с густой короткой бородкой и пышной взъерошенной шевелюрой, и такого же возраста худощавый, с редкими поседевшими волосами, с явной проплешиной, биолог Алексей Серов. Последний победно сжимал в руках одноствольное ружьё с оптическим прицелом. Оба были одеты в серые непромокаемые плащи с накинутыми на головы капюшонами. Они наблюдали за тем, что тащил за собой сейнер. Коршунов уже успел стать бывалым моряком — волком. Он любил вставлять в свою речь замысловатые и не всегда понятные морские термины, словно придавая акцент. Он считал, что, таким образом, люди океана всегда будут отличаться от сухопутных.

— Ты прикинь, русалку мне в невод, — весело рассказывал капитан, — я думал, что всё это сказки про чудище морское!

— Где же ты его нашёл?

— Мы вели промысел в нейтральных водах, когда всё случилось. Грохнуло так — Нептун не балуй, что даже нас отшвырнуло. Да что нас, япошек чуть не смыло, кильватер им в грызло. Говорят, платформу одну снесло, как щепку. Хорошо, рабочие успели на вертолёте спастись. А то бы хана. Ну, думаю, всё, шпангоут мне в дыхло, не будет рыбы сегодня. Тут смотрю, нырсь, он появился.

— Это осьминог, — подсказал биолог.

— Конечно, чалкой те по сопатке. Я хоть и не ботаник, но уж осьминога от кальмара смогу отличить. Думал, я осьминогов не видел? Хотя такого, точно, нет.

— Я тоже.

— Ну вот, — продолжал Николай. — Мне сначала показалось — сдох. Ан нет, шевелится. Ну, я его хрясь! Нет, не так чтобы сильно, акула мне в печень, только чтобы быстро не ожил. Разнёс бы к дьяволу мою посудину. Тут я о тебе вспомнил. Ты ведь мастер по отключкам животных. Кстати, он не очнётся?

— Я накачал его сильным снотворным, — успокоил друга Алексей, поглаживая резной приклад. — Доза — будь здоров. Сотню слонов свалит. Да ты бы и без меня справился. Стоило за мной вертолёт посылать, а потом ещё и катер с ближайшего острова.

— Поверь, друган, стоило, — капитан хлопнул его по плечу. — Сейчас ты мне, ой, как нужен.

— Да я как раз и не против. Такое увидеть! Метров двадцать, наверное.

— Двадцать семь. У моего механика глаз намётан. Лохнесское чудовище отдыхает.

— Что собираешься с ним делать?

— На этот счёт не беспокойся. Кемеровскому продам. Звонил ему. Он не торгуясь, десять лямов предложил.

— Это ты продешевил.

Николай скосил глаза, удивлённо посмотрев на друга.

— Зелени! А ты думал деревянных?

— Конечно.

— Я что, со спардека рухнул? Такое сокровище за капусту отдавать.

— Это ж какие деньжищи?

— Ха! — грохнул капитан. — Ты как был ботаном, так и остался. Якорь тебе в ж…

Он осёкся, взглянув на биолога.

— В общем, так, — продолжил он. — Нам часов пять ходу осталось. Поможешь доставить его в целости, получишь пятьсот тыщ, — он хихикнул. — Зелёных, медузу те за шиворот. Ты сколько у себя в институте получаешь? Копейки! Ха! Лан, стой тут, а я работать пошёл.

Проводив его взглядом, Алексей повернулся к объекту и тихо прошептал:

— Копейки. Если бы. Уже полгода ничего не платят, — он выговорил, словно выругался, — страна советов.

Тяжело находиться в таком замкнутом пространстве. Напрочь теряется ощущение времени, наступает слабость. Хотя слабость ясно от чего: эти неуклюжие впрыскивают в меня нечто химическое и неживое, организм не может его распознать и вынужден создать блокировку. Оттого и мышцы немеют. Я становлюсь похожей на медузу. Тут всё неживое, в этом главная проблема: дно, небо, стены… Они напоминают энергетические барьеры, только пройти сквозь них невозможно. Я не могу чувствовать вибрацию планеты. А за прозрачными стенами они толпятся, что — то верещат на примитивном уровне. Смотрят восхищённо, чем-то сверкают, ослепляя глаза… Наслаждаются моей беспомощностью. Мне бы парочку липких онклов. Один их свист сбивает людей с ритма. Тут главное — не переусердствовать. Ох, уж эти гуманные законы. Сейчас за барьерами пусто. Ночью они спят. Только она осталась. Маленькая особь женского начала. Совсем ребёнок. Подолгу тут стоит. Уводят её на короткое время, а потом она снова тут. Совсем юная и наивная. Взгляд растерянный и блуждающий. Чувствую посыл, слабый и беспорядочный. Она не интересуется — ищет контакт. Это странно. Люди неспособны к общению такого уровня. Я пыталась однажды вступить в контакт с одиноким рыбаком и что? Он весь в судорогах задёргался. Пришлось бедолагу до самого берега волочить. Может, с этим экземпляром стоит попробовать? Сначала исследую её мозг. Надеюсь, энергорецепторы не нанесут ей вреда. Осторожно двигаюсь по линиям: сюда, ещё глубже, дальше, что тут? Поле информации чисто. Почему? Ясно: заслон, ещё один… Лишь короткие нити сквозь них проникают, тонкие и непрочные. Так вот оно что: её рецепторы не воспринимают внешнюю информацию, функции движения блокированы, оттого и поведение сильно заторможено. Сразу убрать заслоны нельзя: потоки вызовут необратимые сбои, но если постепенно стирать их, то поле можно привести в активное состояние. Удивительно, но этот человек способен создавать сигнал. Нужно лишь научить его этому.