Как первое совместное заявление приверженцев Лютера обществу о вероисповедных принципах реформированного христианства «Аугсбургское вероисповедание» положило начало протестантской церковной традиции, хотя документ намеренно сглаживал расхождения сторон и не удовлетворил ни католиков, ни многих реформаторов. Личная позиция Меланхтона состояла в том, что он считал полезным компромисс с католиками. Лютер формально поддержал документ, однако оценил его сдержанно. Через год Меланхтон составил более твердую по отношению к католикам «Апологию Аугсбургского вероисповедания», которая по объему превысила предыдущий документ в семь раз. В ней в связном виде был разъяснен ряд программных положений немецких реформаторов: о грехе и оправдании, о человеческих традициях в христианской церкви, об отношении протестантов к культу святых, браку священников, мессе, монашеским обетам, покаянию.

Хотя Меланхтон искренне стремился излагать идеи Лютера, составленные им документы отличались философским подходом к проблемам бытия, отсутствием духа непримиримости к инаковерующим. Он не отрицал свободы воли, утверждал, что спасение является итогом сочетания Божьей благодати и усилий человека. Во втором и третьем издании «Loci communes» отчетливо проявился отказ автора от краеугольного для Лютера догмата о рабстве воли.

Сформулированные самим Лютером вероисповедные принципы нашли отражение в Малом и Большом Катехизисах (1529) — педагогических руководствах для народа и пасторов. Они исключали поводы для обращения к философии. В сочинении «Шмалькальденские артикулы», которое предполагалось огласить на несостоявшемся Вселенском соборе в Мантуе, Лютер подчеркнул, что в основе разногласий с католиками находятся не споры по поводу обрядов, а новые догматические положения о грехопадении и спасении человека и новая концепция церкви. Хотя Меланхтон снабдил документ более миролюбивым приложением, другие теологи и князья его отвергли. Затем в Виттенберге среди сподвижников Лютера обострились разногласия, связанные с пониманием учения о спасении, грехе, соотношении Закона и Евангелия.

В итоге при жизни Лютера выяснилось, что споры об отдельных положениях новой доктрины христианства не прекращаются. Корпуса нормативной теологии у его последователей в Германии не было. Наряду с Лютером свои версии об исправлении доктрины христианства предлагали Мартин Буцер, Гийом Фарель, Ульрих Цвингли.

Светильник реформации. Гравюра. XVI в. Голландия.

Произведение Цвингли «Комментарии об истинной и ложной религии» суммировало его вероисповедные принципы и решительно не могло служить делу доктринального единства, ведь Цвингли отрицал догматическую установку Лютера по поводу таинства причащения, а Лютер отрицал политические установки Цвингли. Конфликт Виттенберга с реформаторами Цюриха и Женевы дошел до того, что даже писем из этих городов Лютер не желал читать.

Споры по поводу христианских догматов и таинств вызывали конфликты между реформаторами, будоражили общественное мнение, провоцировали личную неприязнь и политические расхождения. Все реформаторы спорили о сущности евхаристии, со стороны «левых» мыслителей шла массированная атака на тринитарность Бога, рабство воли и догмат телесного воскрешения умерших. Гуманисты ставили под сомнение догмат первородного греха. Весь этот спектр религиозного инакомыслия представлялся строителям протестантской церкви «ересями». Требовался такой служитель Божьего Слова, который помог бы новой церкви устоять перед ересями, вооружив пасторов и верующих кодексом «истинного» христианства.

Предпринятые Меланхтоном и Цвингли труды не удовлетворили ряд реформаторов, но указали на то, что сторонникам Реформации необходима система четкого и связного обобщения своих религиозных убеждений. Эту систему выработал Жан Кальвин.

Жан Кальвин (1509–1564) происходил из буржуазной семьи, жившей в северофранцузском городе Нуайоне; его отец Жерар Ковэн, начав карьеру делопроизводителем городского управления, стал поверенным епископа, соборного капитула и графства, поддерживал дружбу с семьей графа де Монмор. Будущего реформатора в 12 лет зачислили в соборный клир Нуайона и удостоили тонзуры. Уже будучи студентом Сорбонны он считался священником, не отправляя своих обязанностей, что было вполне обычным в церкви того времени. Завершив теологическое образование, Кальвин, по настоянию отца, отправился сначала в университет Орлеана, а затем Буржа для изучения права и греческого языка, среди его преподавателей в то время уже были профессора-лютеране. После смерти отца он вернулся в Париж и вел жизнь ученого, работая над книгой «Комментарии к трактату Сенеки “О милосердии”».

В Париже о необходимости реформирования христианства рассуждали и писали на гуманистических собеседованиях, и когда в столице и ряде провинций Франции в 1533 г. сторонники Реформации напали на католические реликвии, правительство короля Франциска I возложило ответственность за события на университетских профессоров, подозревавшихся в «лютеранской ереси». Ректор Сорбонны произнес в этой обстановке речь, текст которой был составлен при участии Кальвина. В ней говорилось, что Евангелие должно первенствовать в религии над обрядами, а мир в церкви восстановит Божественное Слово, но не меч. Эта речь стала поводом для гонений, и Кальвину пришлось скрыться. Некоторое время он странствовал по стране, наблюдая, как множатся в провинциях Франции анабаптистские сообщества. С критики вероучения анабаптистов и радикальных реформаторов он начал деятельность по защите принципов реформированного христианства. Тогда же он отказался от своих церковных должностей в Нуайоне, что свидетельствует о разрыве с католической церковью. Много лет спустя Кальвин писал, что довольно долго «коснел в папских суевериях» из-за уважения к незыблемости церковного института, пока его не избавило от суеверий внезапное божественное «озарение».

Больше Кальвин никогда легально во Францию не возвращался, став гражданином мира, но, обладая развитым чувством родины, уделял особое внимание теме христианского патриотизма, и горький мотив изгнания часто звучал в его проповедях. Жизнь Кальвина за пределами Франции началась в протестантском Базеле, где он был известен под псевдонимом Мартин Луканус. В псевдониме отразилось уважение Кальвина к Лютеру, с которым он впоследствии пытался вступить в личную переписку. В 1536 г. Кальвин принял приглашение Гийома Фареля стать проповедником в Женеве, где влияние французской культуры было сильнее, чем в Базеле.

Во франкоязычных областях Швейцарии действовала группа французских реформаторов, в которой выделялся Гийом Фарель, проповедовавший в Женеве. Богатый город, заинтересованный в избавлении от власти епископа и герцогов Савойских, находился в союзе с протестантским кантонами и официально приступил к реформам. Кальвин получил должность «лектора Священного Писания», составил первые вероисповедные документы для вновь создаваемой церковной организации. Требования церковной дисциплины, предъявленные от лица новой церкви горожанам, вызвали конфликт и изгнание Фареля и Кальвина, но через три года городские власти вновь обратились за помощью к Кальвину.

В течение трех лет Кальвин жил в Страсбурге по приглашению Мартина Буцера и был пастором французской общины. Из практической деятельности, идей и сочинений Мартина Буцера Кальвин сделал немало полезных для общего дела Реформации выводов. По рекомендации Буцера Кальвин занялся протестантской дипломатией и приобрел большой вес в Европе среди реформаторов старшего поколения. На международных встречах Кальвин сблизился с Филиппом Меланхтоном, и с тех пор их связывали дружба и сотрудничество в ряде проблем церковного строительства, хотя их религиозно-философские позиции не совпадали.

По заведенному реформаторами обычаю — личным примером демонстрировать законность брака духовных лиц — Кальвин вступил в Страсбурге в брак с Иделеттой Бюре, молодой вдовой анабаптиста, которого он обратил в свою веру. Их семейная жизнь продолжалась до кончины Иделетты, новорожденный сын не выжил, а воспитывать двоих приемных детей Кальвину помогала семья брата.