Джек смотрел на Агнессу: он не был уверен, понимает ли она сама, о чем говорит.

— Ладно, — сказал он, — может, мне это уже и не пригодится, но я запомню.

— Только обещай, что не станешь умышленно сводить себя в могилу, что будешь делать все, как я скажу, хорошо?

Он кивнул, наблюдая, как из ее глаз катятся и падают на одежду, расплываясь мокрыми пятнами, чистые и частые слезинки.

С этого дня все пошло по-другому. Агнесса под разными предлогами уезжала почти ежедневно, иногда на пару часов, чаще — на полдня. Она прикрывалась то уроками Джессики, то совместными прогулками с приятельницей, то поездкой по магазинам.

Джеку не стало лучше, но и ухудшения пока не наступило; хотел он этого или нет, но Агнесса была рядом, и комната в старом доме ее усилиями превратилась в некий оазис: здесь было чисто, тепло и светло. Джек лежал теперь на белых простынях, под теплыми одеялами, поскольку его донимала дрожь; его поили молоком и отварами трав, пичкали лекарствами и постоянно уговаривали поесть хоть немного; Агнесса была неизменно ласкова с ним, он слышал, как утром стучат по лестнице ее каблучки, — она всегда спешила и каждый раз не входила, а влетала в комнату, увидев его с открытыми глазами, облегченно вздыхала и улыбалась. Она не вспоминала при нем про Орвила, не говорила о том, как трудно ей бывает убежать из дома, спрашивая, как он себя чувствует, брала за руку, как ему казалось, очень нежно, и голос ее был мягок.

Джек не знал, поправится он или нет, как не понимал точно, что на самом деле движет Агнессой, но принимал ее заботу, в очередной раз поддавшись слабости, теперь уже не только душевной, но и телесной. Врач, приходивший еще несколько раз, сказал Агнессе, что при таком уходе больной продержится дальше, может быть, месяц или два, но Агнесса не теряла надежды вытащить Джека из болезни совсем, хотя ей и говорили, что он вряд ли когда-либо обретет прежнее здоровье и силы.

Тем временем каждодневные отлучки Агнессы были замечены, и прежде всего — прислугой.

— Где миссис Лемб? — спросила Рейчел в то время, как прислуга обедала, собравшись на кухне. — Я не знаю, что приготовить на ужин (хотя, похоже, ее больше интересовало другое, — во всяком случае, подобные вопросы звучали из ее уст все чаще и с нарастающим неодобрением в голосе).

Лизелла пожала плечами.

— Я видела, как она уезжала.

— С мистером Лембом?

— Нет, одна. Мистер Лемб выехал раньше.

Некоторое время все молчали, тишина прерывалась лишь стуком столовых приборов, но вопрос повис в воздухе, и все, по крайней мере, почти все, понимали это.

Вошла Френсин, ведя за руку Джерри. Сразу несколько рук, белых и черных, потянулись к малышу, личико которого мгновенно расплылось в улыбке, как и лица взрослых. Лизелла посадила мальчика на колени, и он проворно схватил ее вилку.

— Ой, не давай ему, Лиза, я только что накормила его! — подскочила Френсин. — Хотела уложить спать, но он раскапризничался.

— Незачем тащить ребенка в кухню, — проворчала Рейчел, подавая второе. — Вряд ли мистер Лемб остался бы доволен, если б узнал, что вы тут тискаете его сына. Оставь! — кинула она Лизелле. — Это тебе не игрушка! Заведи себе негритенка…

Лизелла обиделась, а Френсин извиняющимся тоном произнесла:

— Мне не с кем его оставить: дети в школе, господ нет. Ну, ладно, я потом поем…

— Садись, — кивнула Рейчел. — Полли за ним присмотрит.

Полли, чувствуя, что предстоит немаловажный разговор, взяв ребенка, не ушла, а остановилась возле дверей.

— Миссис Лемб часто стала выезжать одна, — заметила Рейчел. — Раньше она сидела дома.

— Ну и что? — ответила Лизелла. — Она возит мисс Джессику на уроки, потом у нее появились приятельницы… Молодая дама и не должна целыми днями сидеть дома.

— Да, — сказала Рейчел, громыхнув посудой, что служило признаком крайнего раздражения, — но когда ребенок зовет мать, а ее нет, как хотите, но мне это не нравится!

— Она не плохая мать! — откликнулась Полли от дверей. — Вы, мисс Хойл, всегда напрасно придираетесь к ней.

Вслед за ее словами раздался дикий грохот — Джерри вывалил из шкафа гору кастрюль. Полли расхохоталась.

— Выйди! — отрезала Рейчел. — И уведи ребенка.

Ее серые глаза уставились на Френсин, которая сжалась в первую минуту, но затем уверенно расправила плечи.

— Почему вы так смотрите на меня? — спросила она, на Рейчел ничего не ответила.

— В самом деле, мисс Хойл, — вступила Лизелла, сверкая белками черных глаз, — все меняется. Раньше миссис Лемб сидела дома, теперь выезжает, но ведь и мальчик подрос. И мисс Джессика теперь редко забегает к вам, а раньше только тут и пропадала.

— Она приходит, — улыбнулась Рейчел, — каждое утро приходит ко мне.

— Есть же я, — рискнула вставить Френсин. — Я смотрю за ребенком.

— Ты не мать! — заявила Рейчел, всем видом давая понять, что этим все сказано. — Кстати, ее повез Джон?

— С Джоном мистер Лемб уехал.

Рейчел поджала губы и ничего не сказала. Она принялась мыть подаваемую Лизеллой посуду с явным намерением прекратить разговор, но тут Полли, которая так и не ушла, произнесла:

— Слушайте, а тот человек, помните, который тогда еще приезжал…— Она обвела присутствующих взглядом, словно желая узнать, все ли понимают, о ком идет речь. — Он действительно стоит того, чтобы миссис голову потеряла?

Лизелла, куда более тактичная и умная, чем Полли, многозначительно уставилась на подружку, желая показать Полли ее промах, а та, вращая круглыми глазами, защищаясь от устремленных на нее красноречивых взглядов, проговорила:

— Ну и что? Я не разглядела его тогда… А вы сами болтали, что…— И умолкла, не решаясь продолжать.

Служанки молчали, пока вновь не заговорила стремительно обернувшаяся Рейчел — глубокая обида была на ее лице.

— Вот что я вам скажу и запомните: никакого это значения не имеет! Женщина, если захочет, всегда найдет в мужчине хорошее, даже если этот мужчина — сущий дьявол, и всегда сможет судить о нем дурно, будь он даже небесным ангелом, стоит ей только пожелать! К счастью, тот, о ком ты сказала, не вернулся, но миссис… дай ей Бог разума! Ее беда в том, что она думает, будто она сама по себе, не зависит ни от кого, а на деле…

— Ну, мисс Хойл! — перебила Лизелла, вы уж тоже выдумаете! Готовы обвинить миссис во всех смертных грехах только за то, что она выезжает на прогулки! В конце концов мистер Лемб не глупее нас, и если б там было что, сам бы давно догадался. И живут они душа в душу!

— Ладно, девушки, — вздохнула Рейчел, — идите работать. Что-то у меня на сердце нехорошо, но, даст Бог, все обойдется.

Как в доме Орвила Лемба заметили постоянные таинственные отъезды Агнессы, так в доме старухи и Молли — ее периодическое появление. Пару раз ее видели соседи — богато одетую элегантную даму, но, к счастью, в этом доме жили люди, привыкшие, ко всему, ничему особо не удивлявшиеся, со своими заботами, которые не оставляли времени всерьез размышлять о чужих делах.

Через неделю Орвил спросил у жены, оправдались ли ее опасения, и Агнесса, уже позабывшая об этом разговоре, ответила, что тревога была ложной. Орвил, как и Рейчел, заметил, что Агнесса изменилась, но приписывал это естественному течению времени, перемене привычек, тем более что в основном — в отношении к нему и детям, она оставалась прежней. Джек уже не казался ему опасным, Орвил воспринимал его теперь как нечто пережитое, пройденное и, вероятнее всего, канувшее в никуда.

В выходные дни Агнесса никуда не уехала; они с Орвилом сводили детей в цирк, а после гуляли в городском парке — образцовая, благополучная семья.

Агнесса с Джессикой, беседуя, чуть обогнали остальных; Орвил смотрел сзади на жену: сегодня она причесалась, как девушка — ее завитые волосы локонами спускались из-под бархатной шляпы с шелковистыми перьями шоколадного цвета; шаг был легок, но Орвилу все-таки казалось, что под легкостью таится едва уловимая тяжесть, нечто темное будто бы посетило душу любимой им женщины, но что? Что ж, ничего нет загадочнее женской души, тем более, души Агнессы.