- Я пойду с тобой!- сказал он.- Мне тоже невмоготу! Я тоже ухожу! - сказал он и посмотрел на Деде Сулеймана.

Сузившиеся за долгие-долгие годы, но не поблекшие глаза Деде Сулеймана блестели, и этот молодой блеск не сочетался с его белоснежными волосами, белоснежной бородой; и Деде Сулейман взглянул на Мухаммеда, взглянул на Али, взглянул на груды серых облаков, что клубились ниже крутых гор, и улыбнулся:

- Имам Али тоже всегда был вместе с пророком Мухаммедом,- молвил он.

Мухаммед сказал:

- Благослови нас, Деде.

Деде Сулейман сказал:

- Сынок, удачи тебе!

Те же слова он сказал и Али; в тоске и печали, охвативших его сердце, медленно побрел он к своему жилищу и лег в постель.

В тот же день и Мухаммед, и Али запрягли волов в телеги, взяли сохи, кетмени, лопаты кирки, усадили в арбы жен, детей, сами встали впереди, последний раз бросили взгляд на свое селение, что стояло намного выше серых облаков, сказали: "С богом!"- и тронулись в путь.

Односельчане ничего не сказали ни Мухаммеду, ни Али, но, когда они двинулись в путь, собрались на отвесной скале, перед селением, глядя им вслед; старухи, молодые женщины, девицы принесли чистой воды, плеснули вслед Мухаммеду и Али и заплакали; жители этого селения до сих пор прощались навечно только с умершими, и теперь впервые расставались, не закапывая в землю, а провожая куда-то в другое место.

Потом сельчане направились к жилищу Деде Сулеймана, потому что Деде Сулейман томился охватившей его сердце тоской и печалью, потому что предчувствовал, что гостем того мира ему осталось быть столько дней и ночей, что можно по пальцам перечесть...

Мухаммед и Али шли не останавливаясь, перевалили через горы, прошли по холмам, словно бросая вызов трудным дорогам: мы одолеем вставшую на пути черную гору, мы одолеем бурную реку; поддерживали друг друга, помогали друг другу, делили последний кусок и наконец достигли плодородного широкого склона и обосновались здесь.

Перед Мухаммедом и Али, перед их женами и детьми впервые в жизни распахнулся такой простор, впервые в жизни они вдыхали аромат темно-коричневой земли, и влажность этой земли проникала в тело и давала никогда прежде не испытанное ощущение покоя, говорила о завтрашнем изобилии, о красоте земли и о счастье жизни.

И Мухаммед, и Али работали день и ночь, помогая друг другу, охотились, поддерживали друг друга, вместе построили дом Мухаммеду, потом - Али, наладили жизнь, и каждый стал распахивать для себя большой участок, возделывать землю.

В один из дней, едва взошло солнце, Мухаммед, сняв лапти-чарыхи, бродил по своему участку вдоль забора; этот забор был недавно построен и отделял участок Мухаммеда от участка Али, это был первый забор, который увидели, свидетелями которого стали зеленые горы, заросшая цветами равнина, темно-коричневая земля.

Мухаммеду жаль было топтать эту землю чарыхами, и впервые в жизни босые ноги Мухаммеда выше щиколоток утопали в мягкой земле, и во влажной темно-коричневой земле чувствовалось тепло: никогда ни одежда, ни одеяло не согревали Мухаммеда таким теплом; в этом тепле было что-то от родных материнских рук.

Так вот, согреваясь теплом земли, Мухаммед подошел, остановился у развесистого грушевого дерева и удивленно посмотрел на него и на забор, проходящий под грушевым деревом - и грушевое дерево, и земля под ним должны были находиться на участке Мухаммеда - так они договорились с Али и так отводили место для забора, но теперь забор был выдвинут вперед, и вся земля под деревом пришлась на участок Али.

Окутавшее тело Мухаммеда тепло земли в одно мгновение исчезло, словно и счастье, дарованное солнцем, пропало, и горькое чувство разочарования охватило Мухаммеда.

В это время и Али начал обходить свой участок вдоль забора, подошел к грушевому дереву, остановился перед Мухаммедом, и Мухаммед, поглядев в большие, до вчерашнего дня чистейшие глаза Али, впервые увидел в них жадность и дрожащим голосом сказал:

- Мы говорили друг другу "брат"! Когда томила жажда, делили воду, когда мучил голод - хлеб и соль! Почему ты так поступил? Почему выдвинул забор вперед и забрал мою землю?

Али горделиво, даже надменно, окинул взором свой участок вдоль забора, посмотрел на вспаханную темно-коричневую землю, потом снова на Мухаммеда и сказал:

- Это место было моим. Я распахал его.

Мухаммед посмотрел на землю под грушевым деревом и пришел в ужас от явной лжи Али. Мухаммед увидел в больших и до вчерашнего дня чистейших глазах Али притворство, какого и представить себе не мог, но с усилием взял себя в руки и сказал:

- Ты ошибаешься, брат, это моя земля! Али рассмеялся:

- Нет, брат, это ты ошибаешься... Вспомни хорошенько... Это моя земля!..

Али посмотрел на участок Мухаммеда, и Мухаммед увидел голод в глазах Али. Али будто хотел съесть распаханную землю Мухаммеда, и Мухаммед понял, что сейчас Али хочет стать владельцем и его земли; все существо Мухаммеда, никогда не имевшего землю, всю жизнь терпевшего муки и страдания, затрепетало, точно его опять захотели вернуть в бесплодные дождливые дни, когда он жил выше серых облаков, среди отвесных скал, и Мухаммед дернулся, всем существом как бы противясь возвращению в те дни, схватил с земли брошенные у забора грабли и со всей силой ударил Али по голове.

В одно мгновение прекрасная темно-коричневая земля приняла цвет крови, а потом уже Али ничего не видел и только в жутком изумлении произнес: "Брат?!"

Мухаммед некоторое время смотрел на распростертое тело Али, не в силах отвести от него глаза, и в необъятном просторе вдруг услыхал слова Деде Коркута, произнесенные шепотом Деде Сулейманом:

Сын, сын, о сын!

Ясность моих серых, точно каракуль, глаз, о сын!

Хребет моей могучей спины, о сын!

Смотри, что же в конце концов стало!..

И будто Деде Сулейман шептал эти слова Деде Коркута не Мухаммеду, а распростертому под грушевым деревом Али, Мухаммед слышал этот шепот не своими ушами, а окровавленными ушами Али, потом Мухаммед почувствовал, что сзади верхом на Белом Верблюде едет Говорящий Истину, и обернулся.

Белый Верблюд, по обыкновению, медленно вышагивал, держа голову прямо, и каждый раз из следов его поднимали головки белоснежные цветы.

Говорящий Истину никогда ничего не надевал на себя, не стриг бороды, волос, не укорачивал ногтей, потому что и Говорящий Истину в сущности был человек, и, по его мнению, человек должен выглядеть таким, каков он есть изначально.

Говорящий Истину сидел на спине Белого Верблюда, его никто не видел, но все о нем знали.

Белый Верблюд, шагая так же медленно, подошел и остановился перед Мухаммедом.

Мухаммед в жизни своей не видел верблюда и решил, что на земле бывают только Белые Верблюды.

Глаза у Говорящего Истину тоже были белоснежными, как цветы, растущие из следов Белого Верблюда, в тех белоснежных глазах все находило свое отражение, и Мухаммед тоже увидел свое отражение в белоснежных глазах, увидел отражение развесистого грушевого дерева, увидел отражение залитого ярко-красной кровью тела Али.

Кровь Али загустела на его лице, на темно-коричневой земле, отразилась красным пятнышком в белых глазах Говорящего Истину.

- Эта земля была моя, а не его!- закричал Мухаммед.- Скажи, чья правда? Скажи правду!

Он бросил окровавленные грабли, которые все еще держал в руке, всем существом своим желая услышать от Говорящего Истину подтверждения своим словам.

Говорящий Истину посмотрел на Мухаммеда, посмотрел на распростертое под грушевым деревом тело Али и сказал:

- Я - это ты, я - это он.- Говорящий Истину простер руку и показал на тело Али.- Что я могу сказать? Ссора была из-за земли, у земли и надо спрашивать.

Белый Верблюд согнул передние ноги, вытянул шею, прислонил одно ухо к земле, послушал землю, потом поднял голову, посмотрел своими черными глазами в белые глаза Говорящего Истину; Говорящий Истину все прочел по глазам Белого Верблюда.