Опираясь на глубокое постижение жизни и творческую фантазию, настоящее искусство отражает и утверждает новые тенденции и явления общественного и индивидуального бытия. Для художника историческая действительность - высшая ценность. Именно об этом говорил Шолохов в речи при получении Нобелевской премии: "На мой взгляд, подлинным авангардом являются те художники, которые в своих произведениях раскрывают новое содержание, определяющее черты жизни нашего века. И реализм в целом, и реалистический роман опираются на художественный опыт великих мастеров прошлого, но в своем развитии приобрели существенно новые, глубоко современные черты. Я говорю о реализме, несущем в себе идею обновления жизни, переделки ее на благо человеку. Я говорю, разумеется, о таком реализме, который мы называем сейчас социалистическим. Его своеобразие в том, что он выражает мировоззрение, не приемлющее ни созерцательности, ни ухода от действительности, зовущее к борьбе за прогресс человечества, дающее возможность постигнуть цели, близкие миллионам людей, осветить им пути борьбы".34 При этом не забудем, что в творческом акте большое значение имеет субъективный элемент, как выражение роли личности художника. Вообще, наши представления суть субъективные образы объективной действительности. Отсюда четкость мировоззрения, горячая заинтересованность художника в торжестве высоких социальных принципов. "Я за то, - говорил Шолохов, чтобы у писателя клокотала горячая кровь, когда он пишет, и за то, чтобы лицо его белело от сдерживаемой ненависти к врагу, когда он пишет о нем, и чтобы писатель смеялся и плакал вместе с героем, которого он любит и который ему дорог".35
Шолохов не скрывал своей тенденциозности и с полной ясностью определял свое отношение к явлениям жизни. И это естественно. Подлинность таланта характеризуется, не только глубиной синтеза "извлечения" из мира и собственного ощущения, но и четкостью художественного мировоззрения. Мы утверждаем, отмечал Салтыков-Щедрин, что "неясность миросозерцания есть недостаток настолько важный, что всю творческую деятельность художника сводит к нулю. В этом нас убеждают примеры таких великих и общепризнанных художников, как Сервантес, Гете, Шиллер, Байрон и другие, которые всегда полагали в основу своих произведений действительно стремления и нужды человечества и, сверх того, умели с полной ясностью определить свои отношения к этим стремлениям и нуждам".36 Роль художественного миросозерцания в творческом акте огромна.
В свое время Плеханов писал: "Когда художники становятся слепыми по отношению к важнейшим общественным течениям своего времени, тогда очень сильно понижается в своей внутренней стоимости природа идей, выражаемых ими в своих произведениях. А от этого неизбежно страдают и эти последние". Вместе с тем ложная идея, противоречащая жизненной правде, сообщает сочинению такие внутренние противоречия, от которых неизбежно страдает его эстетическое достоинство. Свою мысль Плеханов раскрывает на примере пьесы Гамсуна: "Кнут Гамсун - большой талант. Но никакой талант не превратит в истину того, что составляет ее прямую противоположность. Огромные недостатки драмы "У царских врат" является естественным следствием полной несостоятельности ее основной идеи. А несостоятельность его идеи обусловливается неумением автора понять смысл той взаимной борьбы классов в нынешнем обществе, литературным отголоском которой явилась его драма".37
IV
Благодаря художественной литературе как одной из высших форм духовной культуры освобожденного народа, перед миром открылось величие нового человека. Это была литература, в которой нашли отражение социальные преобразования ХХ столетия. Отсюда ее влияние на всеобщий художественный процесс.
Сказала свое слово и теория: в странах Запада и Востока появились серьезные исследования о советских художниках слова, о неразрывной связи их творчества и классического наследия, о плодотворном влиянии социалистического искусства на развитие всемирной культуры и т.д. Расцвет искусства нового типа отменил целый ряд концепций и теорий, пытающихся истолковать его в качестве "фантома", "отражения недействительности". Даже те западные ученые и писатели, которые долгое время упорно не желали признать наше искусство как выдающееся явление XX века, были вынуждены писать о нем как о высшей стадии художественного развития.
Уже в первое десятилетие своего существования художественная литература нового типа стала быстро распространяться за рубежом. Среди писателей, получивших наибольшую известность, были М. Горький, В. Маяковский, М. Шолохов, А. Серафимович, Н. Островский, Дм. Фурманов, А. Толстой, Л. Леонов, А. Твардовский, А. Макаренко и другие.
Китайский писатель, ученый и переводчик Ба Цзинь назвал нашу литературу "великой литературой", оказывающей "огромное благородное влияние на весь мир".38 И даже, Чжоу Ян, никогда не испытывавший любви к нашей стране, вынужден был констатировать, что советская литература "оказывает огромное влияние на китайскую литературу", оставаясь "источником опыта, отваги и уверенности в борьбе".39 Индийский же критик Раджив Саксена писал, что она открыла новую главу в истории демократических традиций современной словесности, а опыт советских авторов помог демократическим писателям всего мира. Ведь не случайно, что из всех современных литератур самая могучая, самая здоровая и самая народная - советская литература". По мнению японского писателя Кенсукэ Акати, жизнеутверждающие качества "поднимают значение советской литературы и выдвигают ее на первый план в литературе всего мира".40
Сопоставляя советскую литературу с творчеством любимого писателя Льва Толстого, Ромен Роллан пришел к выводу о целенаправленности, устремленности в будущее новой русской словесности. "Особенно, - писал он, - ярко передо мною выступило различие между двумя эпохами, когда я перечитывал один из шедевров русского романа, который всегда мне был особенно дорог - "Войну и мир". Читая, я был поражен гением Толстого, умеющим взвихрить жизнь песчаным смерчем так, что кажется: нет здесь никакого предвзятого отбора и распределения материала, а есть как бы стихийная стена кусков жизни, события которой все изображены ровно и правдиво, без предпочтения". Жизнь предстает в великой эпопее, словно влекомая слепым, властным, подавляющим всякую волю роком. "Но, - продолжает писатель, - в отличие от этого мировоззрения прошлого, которое вело Толстого к религиозному фанатизму, новое время знает, куда идет оно, рождая бурю. Человек, люди - сами свой собственный рок. Их собственная выверенная разумом воля ведет их, и вместе с ними она ведет искусство".41
Подобные высказывания могут составить не один том. Просвещенного читателя Запада привлекали книги, в которых они находили до сих пор им совершенно неизвестное, а именно: нравы и обычаи других народов, новую социальную действительность, психологию человека и нравственно-духовный мир и прочее. "И все это они могут почерпнуть в лучших произведениях многонациональной советской литературы"42 - констатировал французский читатель. В работе "Советские литераторы" (1955 г.) Луи Арагон писал: "На протяжении ряда лет (французские) критики упрекали этот великий народ в том, что он не создал произведений литературы, соответствующих по своим масштабам его широким замыслам перестройки мира. Сегодня достаточно ознакомиться с советской литературой, чтобы увидеть, что этот упрек стал неосновательным. Я утверждаю, что ни одна литература мира, какие бы имена та или другая страна не выставляла, не в состоянии сравниться с литературной продукцией советских писателей". Образ Павла Корчагина Луи Арагон классифицировал как образ мирового значения.
Популярность российской словесности значительно выросла после второй мировой войны. В этом плане представляет интерес вышедшая в 1946 году в Париже книга Ивана Тхоржевского "От Горького до наших дней", которая начинается ироничной нотой. Эмигранты думали, пишет автор, будто вместе с собой унесли и всю русскую литературу, а на деле все произошло иначе - "ни Россия, ни русская литература не погибли в руках большевиков". Литература развивается под влиянием Максима Горького, "устремленного к новой России". В. Маяковский "заложил основы новой русской поэзии, поэзии борьбы", М. Шолохов и А. Толстой продолжили и подняли на новый уровень лучшие национальные традиции, С. Сергеев-Ценский, Л. Леонов, Ю. Олеша и другие достойно выступили как авторы психологических романов, Вс. Иванов, Б. Лавренев, Б. Пильняк, - как романтики, а М. Зощенко, И. Ильф, Е. Петров, П. Романов, Г. Огнев - как сатирики". Итог Тхоржевского таков - "Советская Россия может позволить себе впредь и роскошь, и большей личной свободы, большей общей культурности (...) новые дали, новые пути русского искусства и русской культуры безбрежны".
