Все спокойно, до поры до времени…
16 июня члены Союза в Западном Берлине узнают, что начались беспорядки в восточной части города. Всю ночь, без перебоя, заготовление соответствующей литературы. К советским военнослужащим: не стреляйте в немецких трудящихся. К восставшим немцам: советская власть наш враг, но русские солдаты наши друзья… 17 числа, с ранних часов, пуск шаров малого радиуса действия, переброска листовок другими способами, включение всех немецких друзей в работу.
Англо-американская военная полиция тоже не дремлет. Задерживает в Западном Берлине одну группу членов НТС в самый разгар ее деятельности.
Результаты? Восстание в самом Восточном Берлине и во всей Советской зоне Германии могло увенчаться успехом, послужить детонатором для революционных событий в Восточной Европе. Но дело было спонтанно, плохо согласовано, совершен был ряд тактических ошибок. Народная волна поднялась и… не находя надлежащей поддержки, в частности, никакой со стороны Запада, спала. Но, с другой стороны, эти революционные события выявили подлинное умонастроение части наших солдат и офицеров: приказов гебистов не слушались, в восставший народ не стреляли, могли бы пойти еще дальше при благоприятном развороте событий… {См. 3-е приложение к этой главе.}
Беспощадные репрессии, вызванные страхом. В Магдебурге (Советская зона) расстреляно 18 военнослужащих, отказавшихся стрелять в немецких рабочих. В острастку другим. Наподобие того, как нацисты, в свое время, расстреливали схваченных наугад заложников. Память об этих восемнадцати не угаснет. 17 июня 1954 года (в годовщину восстания) – открытие памятника на территории Западного Берлина (на Потсдамер-шоссе, недалеко от зональной границы, в нескольких шагах от советского толка). Это – большой клинообразный гранитный блок с надписью по-немецки: “Российским офицерам и солдатам, которым суждено было умереть за то, что они отказались 17 июня стрелять в борцов за свободу”.
Расстрел в Магдебурге не исключение. Общую картину того, что произошло в оккупационных войсках, восстановить невозможно. Но до возглавления НТС, в течение всего 1953 года, доходят отрывочные сведения… 3 августа: “Сотрудник К. видел, как, через 2-3 дня после восстания, через мост на Одере в Польшу гнали под сильным конвоем приблизительно роту советских солдат. Солдаты были без оружия, без фуражек и поясов”. 9 ноября: “В Цвикау и на некоторых шахтах в этом районе, после событий 17 июня, было расстреляно несколько офицеров и солдат советской армии”.
Почти одновременно с событиями в Германии – первый взрыв в Польше (их будет еще несколько, в дальнейшем). В ряде городов – демонстрации трудящихся. Крупные столкновения полиции с демонстрантами в Гданьске, Гдыне, Щецине, Костшине и других городах. В Кракове и Варшаве – военное положение. В Силезии - настоящие бои. НТС распространяет листовки – призывы к полякам и нашим солдатам: “За вашу и нашу свободу!”. Наши солдаты в ряде мест перебегают к партизанам или не стреляют в восставших. Для подавления восстания спешно вызваны из Советского Союза части МВД…
Третий кульминационный момент этого года – в самой России. Волнения и восстания в концлагерях. Начало – тоже в июне, момент наивысшего напряжения – в начале августа. Открытые выступления зэков впервые! Частичный успех, несмотря на совершаемые гебистами кровопролития…
Памятный день в хронике борьбы – 1 августа 1953 года, когда кагебисты расстреливают предательским образом 120 делегатов бастующих рабочих. День 1 августа объявлен во всех лагерях СССР траурным днем. Но восставшие зэки добиваются все-таки ряда послаблений. Восстание, несомненно, послужило толчком к последующей “реабилитации”.
Роль зэков-членов НТС в этом восстании? Опять лишь обрывочные сведения… “Вернувшиеся с Воркуты заключенные немцы сообщили, что в концентрационных лагерях они два раза видели проникшие туда с воли листовки антикоммунистического содержания. Листовки содержали призывы к революции и были подписаны тремя буквами “НТС”” (“Посев”, 24 января 1954 года). Немецкий журнал “Дер Монат” (№ 66, март 1954 года) помещает статью некого И. Шольмера – свидетеля и участника забастовок на Воркуте летом 1953 года. Он подтверждает наличие организованных подпольных групп, главным образом из заключенных студентов.
Деятельность членов Союза (захваченных и посаженных) в лагерях признается даже гебистами. Вот – книга, отредактированная на Лубянке. Автор – Евгений Дивнич, член НТС, захваченный в 1945 году в Югославии. Книга (написанная частично самим Дивничем, а частично гебистами на основании допросов и изданная, для внешнего употребления, не в СССР, а в Америке) имеет целью изобличить НТС {“НТС, нам пора объясниться!”. Е. И. Дивнич. Издание “Соотечественник”, 1968 г., Нью-Йорк.}. И все же в ней можно найти такие строки: “В 1951 году, находясь в местах заключения на севере, при попытке создания мною с другими членами НТС – Оксюзом и Китайсковым – антисоветской организации, руководящая ячейка ставила вопрос о названии. Об НТС, – Национально-Трудовом Союзе, – и его деятельности из остальных участников никто не имел ни малейшего представления. И вот, после долгих обсуждений, пришли к названию “Всероссийский Народно-Трудовой Союз” (ВНТС). Через несколько лет, независимо от этого, за рубежом Национально-Трудовой союз был переименован в Народно-Трудовой Союз. Вот до чего рефлексы и схемы мышления у нас оставались идентичны” (с. 10).
Свидетельство Дивнича, находящегося в руках врага, о деятельности членов НТС в концлагерях перекликается с тем, что пишет на этот счет Ю. Трегубов – тоже бывший концлагерник, но вернувшийся на Запад в 1955 году. Находясь уже в свободном мире, он пишет:
“Вокруг каждого заключенного солидариста или противника власти концентрируются, если можно так выразиться, потенциальные солидаристы и антикоммунисты, т. е. все те, которые факт своего заключения в концлагерях определили как факт окончательного отрыва от коммунизма… Лагерный солидаризм, когда он принимает уже активную форму, действует по двум направлениям: он ведет, во-первых, к поддержке лагерниками друг друга, во-вторых – к коллективной борьбе с советской властью, представленной лагерной администрацией… Группы Союза в лагерях представляют собой очень маленькие очаги сопротивления, но они очень эффективны, они действуют так, как действует катализатор, возбуждающий реакцию” (Ю. Трегубов. “Солидаризм и солидаристы в концлагерях”. “За Россию”, май 1956 года).
“Коллективную борьбу с советской властью” зэкам привелось вести на всех “островах ГУЛага” летом 1953 года.
Террористическое наступление
С того момента, как НТС снова поворачивает свои кадры лицом к России, МВД начинает реагировать присущими ему методами. 1949 год… В деревушку Рункель (где в то время Г. Околович живет с семьей) приезжают на автомашине четыре немецких наймита. Задание: похитить или убить Г. Околовича. Похищение не удается. Немцы сдаются полиции. Их шантажировали. Срывается летом 1950 года похищение жены Околовича… В этом случае действуют неумелые кустари-наймиты за вознаграждение. Свое лицо МВД еще не показывает.
Но вот – поворотный 1953 год.
В резолюции НТС “Об усилении и расширении революционного фронта” (17 июня 1953 года) членам организации предписывается:
“Усилить оборону против возможного наступления МВД против НТС, предвидя, что это наступление будет проводиться как путем прямых покушений на наших работников, так и путем распространения о них всякого рода порочащих слухов и мифов”.
Ждать приходится недолго. В Москве, на самом высшем уровне (Маленков и Хрущев), принимается решение: возглавление НТС физически уничтожить. Для начала две жертвы – члены Совета НТС Г. Околович (опять он!) и А. Трушнович (председатель Берлинского комитета).
В квартире Околовича, вечером 18 февраля 1954 года – неожиданный посетитель из Москвы. Представляется: я – капитан Николай Евгеньевич Хохлов, прислан во Франкфурт для того, чтобы Вас убить. Хохлов излагает все дело: суть и технику данного ему на Лубянке поручения, его психологический и душевный сдвиг при ознакомлении, еще в Москве, с “делом НТС” и его внутреннее отталкивание от убийства. Н. Е. Хохлов дает имена приехавших с ним двух сообщников, передает привезенные из Москвы усовершенствованные инструменты смерти (например, револьвер в форме партсигара).
