Представьте, что за кайф, — сам он в шортах, маечке и шлепанцах, а перед ним за стеклом простирается до горизонта белое безмолвие полярной ночи при морозе за минус 40ОС.
От одного этого восхищения, как обещали рекламные проспекты, у мужчин по ночам случалась эрекция, как после ударной дозы виагры, а у женщин был оргазм, сравнимый по продолжительности разве что с полярной ночью в этих широтах.
Непрерывно цвели и плодоносили тропические деревья, как им и положено цвести и плодоносить в тропиках. Душный, сочный воздух был перенасыщен пьянящими ароматами. Птичий гомон никогда не унимался в вечнозеленой листве.
По лианам скакали обезьяны и приставали к туристам, выпрашивая лакомства. На плечи прогуливающихся часто опускались еще одни зловредные приставалы — попугаи. Они визгливо верещали, требуя угощения. Их угощали орешками, пакетики с которыми раздавали туристам экскурсоводы.
Колибри и бабочки порхали над роскошными цветками. Бабочки — бесшумно, колибри жужжали, как электрическая зубная щетка.
* * *
Пляжи Ниццы, Египта, островов Карибского бассейна или Австралии пугают туриста акулами, ядовитыми медузами, ершами-скорпенами, малярийными москитами, мухами или червями-паразитами, которые так и норовят внедрится в голые пятки отдыхающих.
Бассейны-озера с золотыми пляжами под прозрачными куполами в Хындэганске были абсолютно стерильными. Никаких кровососущих насекомых, паразитов, болезнетворных микробов и тем более акул.
Загар под искусственным ультрафиолетовым солнышком — равномерный и стойкий, как обещали туристические буклеты. Арктический воздух, подаваемый извне, — тоже стерильный, никаких тебе вирусов и бактерий.
Пляжи тут были похожи на цветник с экзотическими цветами. Разноцветные красавицы-полукровки самых разных оттенков кожи в откровенных нарядах с цветами в волосах еще более откровеннее улыбались, чем модели с рекламных буклетов.
Хындэганск был городом писаных красавиц. Лучшие бордели мира поставляли сюда самое свежее женское мяско любого цвета глаз, волос и кожи. И все профессионалки не старше двадцати лет. При борделях тут были и детские приюты для сироток из всех стран мира. По этой части юрисдикция законов Эрэфии и ООН на Хындэганск не распространялась. У него был статус свободного города с собственной конституцией, свои законы и либертарианнейший моральный кодекс.
Банальных борделей тут не было и в помине. Вымуштрованные актеры и актрисы искусно разыгрывали с туристами курортные романы для любителей клубнички любой ориентации. Для обожателей зооэкзотики на газонах паслись еще и тщательно вымытые и вычесанные овечки с козочками.
Хындэганск в своем разгуле не знал перерывов и выходных. По воскресеньям тут в церковь не ходили, да и не было их тут, церквей этих. Карнавал — ежедневно, аквапарк — круглосуточно, хохмодром — непрерывно. У самых заводных гуляк на сон оставалась всего пара часов. Такой интенсивный отдых выматывал хуже каторги. Нужно было иметь лошадиные силы, чтобы выдержать эту бешеную гонку.
Лучшие комики и клоуны мира за сумасшедшие гонорары сутки напролет посменно хохмили перед переполненными зрительными залами. Казино, каких не знал Лас-Вегас, отмывали не миллионы, а миллиарды долларов, евро и юаней.
Это был настоящий обретенный рай, дарованный избранным счастливчикам взамен потерянного нашими первопращурами. И рай этот бы в первую очередь для мажоров бомонда.
Даже не стоит заикаться о цене отдыха в искусственных тропиках за Полярным кругом. Это был курорт престиж-класса для обладателей банковских счетов с семью нулями.
Скромный обед в ресторане эконом-класса стоил не менее десяти тысяч долларов. Ни сухопутных дорог, ни железнодорожных путей к Хэндэганску не проложили — в них не было нужды, потому что сжиженный газ отправляли на экспорт морем. Все продовольствие поставляли сюда по воздуху. Отсюда и цены заоблачные. Любой каприз за ваши деньги — могли доставить вам живого осетра из Волги или извивающихся угрей из Прибалтики. Лососи, особенно таймени, тут были местные.
Секс-туризм в Хындэганске не уступал по привлекательности полярному экстремальному туризму. Богатые бездельники со всего мира слетались в приполярный Вавилон в поисках острых ощущений при виде и запахе крови. Никакие проповеди гуманизма не истребят в душах сильных мира сего страсти к убийству. Охота выпускает их убийственный пар в свисток, давая миру шанс на мирное существование.
Для богатеньких слюнявых мямлей, мнящих себя супергероями, самым крутым приключением была охота на белого медведя, волков, росомах, оленей и тюленей с вертолета. Подсадные снайперы-егеря гарантировали добычу любому криворукому мазиле.
Гонки по тундре на снегоходах привлекали спортивных и азартных из тех, кто помоложе.
* * *
Непрерывно возрастающие доходы от турбизнеса дали толчок к развитию местной промышленности. В первую очередь это была порноиндустрия. Из Хындэганска разлетались по всему миру тонны печатной продукции от женских романов до пикантных журнальчиков для детей, квадриллионы гигабайт видео с компьютерными 3D-моделями, с которыми не могла сравниться ни одна из живых порнозвезд мира.
Из-за привлекательности нарядов писаных 3D-красоток в мехах сама собой родилась мода на полярную экзотику от кутюр. У лучших кутюрье мира хындэганские щеголихи заказывали умопомрачительные наряды. Шубки, бесполезные муфточки и шапки из меха соболя, голубого песца, тюленьего белька украшали в рекламных роликах полуголых красавиц на всех экранах. С конвейеров домов высокой моды по миру пошла и синтетическая стилизация под сапоги-торбаса, парки и малицы туземцев-хындэганов. В вышитых торбасах с торчащими из них пятками и пальцами модницы во всем мире щеголяли даже летом.
* * *
Деньги — к деньгам, и очень быстро Хындэганск стал превращаться в расчетно-кассовый центр мира. Филиалам транснациональных банков тут показалось даже безопасней и комфортней, чем в Лондоне, Нью-Йорке или Цюрихе. Любой банк в европейской стране торчит на виду, как товар на витрине, а тут такой офшор можно забабахать, что Каймановы острова нервно дергаются в сторонке. Ни один аудит не дотянется, стеклянный купол все покроет. К тому же тут не было никакой преступности, кроме финансовой, разумеется. В полиции не было необходимости, потому что нищебродному воришке сюда никак не попасть. Весь обслуживающий персонал проходил в отделе кадров тестирование на полиграфе.
В Хындэганске было только два общественных слоя — очень состоятельные люди и их высокооплачиваемая прислуга, к которой были причислен и любой менеджер среднего звена, как я. Перемещались из купола в купол через электронные блок-посты, которые регистрировали информацию с чипа каждого входившего и выходившего. Чужак сюда не мог проникнуть.
Деловой квартал города выделялся тишиной на улицах и неторопливостью пешеходов. Персональных авто тут не было. Даже банкиры ездили в свои офисы на велосипедах. Купола и пирамиды Хындэган-сити были из зеркального стекла. Посторонний взгляд не смог проникнуть в святая святых мира финансов. Деньги не любят жадных и завистливых взглядов лошар-лузеров по жизни.
Офисные небоскребы-аквариумы Хындэганска заполнял самый питательный бульон для зарождения офисного планктона. Вот там и проклюнулся я из своей учительской капсулы в ранге менеджера среднего звена.
* * *
Хындэганск рос как на дрожжах. Население города всего за два года скакнуло аж под 1,5 млн человек. Плюс к тому ежедневно там толкались полмиллиона туристов. Настоящий термитник, кишевший прожорливыми тварями с крушащими все вокруг себя челюстями.
Пылесос урбанизации втянул под кристальные купола все без исключения дееспособное население Хындэганского национального округа, правда, простите за тавтологию, за исключением самих хындэганов. Для них осталась скромная ниша катать на нартах с оленьими и собачьими упряжками туристов на веселые прогулки за городской чертой и поставлять свежую оленину на стол туристов. Но и самих-то туземцев в их островерхих чумах навряд ли на тот час оставалось более пяти тысяч. Народонаселение Хындэганска выросло за счет крестьян из беспросветно запустевших русских сел, деревень и шахтерских поселков с юга национального округа, где лесотундра переходила в тайгу.
