Они приносили с собой свою музыку. Но включали ее тихо, чтобы не будить моих детей. Мы не мешали друг другу.

На кухне я варила кашу, они пили чай, магнитофон жевал ленту в кассетах, а когда не жевал, все равно каждый раз казалось, что поют с полным ртом.

— Помнишь детские годы,

Помнишь, бился я в кровь –

За тебя, за тебя, за тебя… -

как будто попрекал какую-то женщину певец.

Дрался — и дрался. Разве мужчина должен этим кичиться?

— А за меня ни разу никто не дрался! — сказала Катя, как будто похвасталась.

— И за меня тоже! — сказала Дашенька.

Я удивилась:

— За меня одно время — почти каждый день…

— Как это глупо, — сказала Катя. — Я бы сразу от такого ушла…

— Да, это унизительно! — сказала Дашенька. — Как будто бы я вещь!

— Да и вообще… Что-то звериное в этом есть — драться за женщину, — сказала Катя. — Скажи, Леш?

— Не знаю, — ответил Леша.

— Проще сказать, скотство это, — сказала за него Катя.

Но мне показалось, что обе они мне завидуют.