Музыкант «убил» в Арно великого комического артиста.

* * *

В шестьдесят восьмом снимали мы фильм «Мосты через забвенье». Один из эпизодов картины происходил в самолете. По ходу действия бандиты затевали в воздухе, воображаемую героем фильма, драку. Сцену предполагалось снимать пародийно, комически. Арно напросился на роль экспансивного, драчливого, и в то же время трусливого пассажира. Сыграл он с зажигательным юмором, ярко, пластически выразительно. Увлеченные его импровизацией, мы «накрутили» сотни метров крупных планов потешного драчуна. «Зрители» – Владимир Басов, Валентина Титова, Станислав Чекан, Людмила Гла-дунько и другие участники съемок – встретили эту неожиданную импровизацию дружными аплодисментами. Как обычно бывает в кинематографической практике, не все кадры, сыгранные Арно, вошли в окончательную редакцию фильма, но и те, что остались, свидетельствуют о его очевидном актерском таланте.

Еше в начале сороковых годов Арно поражал нас, его друзей, изящными авторскими изложениями классических произведений. Музыкальными шутками, пародиями, шаржами… И позднее, работая с ним над музыкой к фильмам «В поисках адресата» и «Песня первой любви», я был свидетелем того, как в один присест, за несколько минут сочинялись удивительные песни. Они подхватывались «на лету». Пелись всей страной…

* * *

В один из осенних московских вечеров 1946 года мы ужинали в ресторане «Метрополь». Мы – это я, Арно, Лаэрт Вагаршян и Генрих Оганесян. Где-то в одиннадцатом часу в зал вошел голубоглазый блондин в форме офицера военно-воздушных сил Соединенных Штатов Америки. Он, широко жестикулируя, направился к нашему столу, приветствуя «своих братьев» на армянском языке. Это был Арман Малумян, герой вооруженных сил Америки, человек легендарной судьбы и огромного обаяния. Познакомились мы с ним в Ереване, на съемках фильма о возвращении зарубежных армян на Родину. Арман подозвал официанта и, протянув ему доллары, заказал шампанское и… гимн США. Тот удалился, не скрывая удивления посетителем и его заказом. Вскоре официант вернулся с шампанским и, помявшись, сообщил, что вторую часть заказа он выполнить не в силах: «Оркестр американскому гимну, к сожалению, не обучен, а нот, сами понимаете, нет. Вот если бы вы…»

И тогда, Бог мой, произошло невероятное. На эстраду поднялся Арно. Делал он это и раньше, в полночь, перед закрытием ресторана, музицировал в сопровождении оркестра, вызывая восторг посетителей. Он победно оглядел зал и, не торопясь, стал играть американский гимн. Играл громко, торжественно, вдохновенно. Гимн заполнил зал, повис в воздухе. Мы оцепенели от ужаса…

Вернувшись домой, мы долго молча сидели в комнате ком-

позиторов. Никто не решался заговорить первым.

– Ну, пьян был… Да и что тут плохого… Американцы – наши союзники, – оправдывался Арно.

Страх и отчаяние достигли апогея, когда мы узнали, что Арман Малумян – «агент ЦРУ, матерый шпион и провокатор»

– арестован и выдворен из страны.

Так, в ожидании чего-то страшного, непредсказуемого прожили мы месяцы, находясь «под колпаком» молодчиков с Лубянки.

* * *

В сорок девятом снимали мы документальную ленту «Им нужен мир!» На изображение решили «наложить» «Героическую балладу» Арно. Однако, сделать это оказалось непросто. «Драматургия» очерка не вписывалась в «драматургию» музыкального произведения. Студийный музоформитель Саша Арутюнян «перемонтировал» «Героическую». Финал переместился в начало, медленная часть следовала за быстрой, торжественной и снова звучала торжественная…

Мы с тревогой ждали встречи с Арно. Его реакции на это «бесчинство».

… По ходу просмотра гнев и возмущение Арно, сменилось изумлением, а затем и нескрываемым интересом. Досмотрев фильм, Арно беззлобно сказал:

– Надо же… где этот бандит, который так со мной расправился?. .

Он громко рассмеялся:

– А что? Может быть и такое…

Арно подмигнул нам:

– Мою музыку не так-то просто испортить…

* * *

Было это в мае 1957 года, в Москве. Записывали музыку к фильму «Песня первой любви». Дирижировал оркестром, по определению Арно «ленивый бездельник», а на самом деле одаренный, молодой тогда музыкант, впоследствии известный оперный дирижер. Человек волевой и своенравный, он решительно запретил Арно «вмешиваться не в свои дела». «Загнал» композитора за стекло, в микшерскую. Однако, «не вмешиваться не в свои дела» Арно не мог, не позволяла «клиника». Он, незаметно для дирижера, знаками дал понять музыкантам, что будет дирижировать… носом. И чтобы те не сводили глаз с кончика его носа, «игнорируя» дирижерскую палочку. Так происходило до тех пор, пока «это безобразие» не заметил дирижер. Он тут же прекратил запись и потребовал, чтобы Арно покинул зал. Тот не стал спорить и «гордо удалился», попросив Зарика Сарьяна, своего соавтора, «проследить за халтурщиком».

И до, и после выдворения Арно музыка была записана отлично и, при прослушивании… вызвала шумный восторг композитора.

* * *

Таким был Арно. Взрывной, молниеобразный, непредсказуемый… каждая встреча с его искусством становилась праздником всегда и повсюду. Призвание и слава сопутствовали Арно «с пеленок», не оставляли в течение всей многотрудной, неуемной жизни, полной радостей и печалей. Трудно «вычислить» чего было больше… Он ушел в вечность, обрел бессмертие, «уготовленное» лишь избранным, «штучным», великим…

* * *

В тридцать девятом году кинорежиссер Арташес Ай-Ар-тян снял комедию «Люди нашего колхоза». По мнению автора, картина отвечала «всем требованиям времени». Однако, вопреки ожиданиям Ай-Артяиа, фильм в Москве, в наркомате кинематографии СССР, был подвергнут резкой критике. Раздосадованный режиссер «с горя» напился и… послал телеграмму Сталину, в которой «грозился», в знак протеста против «вопиющей несправедливости», покончить жизнь самоубийством. Послал телеграмму и… на выходной день (это было в конце «шестидневки») отправился к подмосковным друзьям на шашлык, не подозревая, чем это может обернуться.

Получив телеграмму помощник Сталина Поскребышев тут же позвонил наркому кинематографии Ивану Большакову и потребовал «обуздать наглеца». Разобраться и доложить о принятых мерах.

Два дня и две ночи окружение Большакова и соответствующие ведомства безрезультатно искали пропавшего. «Прочесали» всю Москву. Обшарили столичные морги…

Спустя два для «обиженный» режиссер появился в наркомате . Разгневанный Большаков не стал его слушать – издал приказ об «изгнании Ай-Артяна из кинематографа».

Перепуганный «штрафник» тут же помчался к Амо Ивановичу Бекназарову с просьбой заступиться за него. Бекназаров, понимая, что ему Большакова не уговорить, попросил Михаила Эдишеровича Чиаурели помочь Ай-Артяну. Расчет был точен – Большаков, зная о добрых отношениях Чиаурели «с самим», не упускал случая выразить ему свое расположение и привязанность…

… Выйдя из кабинета наркома, Михаил Эдишерович, обращаясь к Ай-Артяну, сказал:

– Все уладилось. Считай, что тебе приснился дурной сон…

Лицо Чиаурели расплылось в хитрой улыбке:

– Только вот у нас, у большевиков, так заведено: дал слово вождю – выполняй!

* * *

Сергей Михайлович Эйзенштейнн как-то сказал: «научить режиссуре невозможно, но научиться ей можно» – этими словами начинал свою книгу «Беседы о режиссуре» Михаил Ромм.

Именно эти слова были первыми, которые я услышал от Михаила Ильича в сорок шестом.

Тогда же, при первой нашей встрече, Ромм сказал:

– В помощи нуждаются люди талантливые. Бездарности