"История взвалила на плечи наших рабочих чудовищно тяжелое бремя. Они должны были пробить первую брешь в стене капитализма, ослабленного войной; они должны были в стране со стомиллионным крестьянским населением построить первое социалистическое государство; они должны были отстоять это государство, воюя крестьянской армией со всем буржуазным миром. Эта задача могла быть выполнена как вследствие той исключительно счастливой обстановки, благодаря которой наша пролетарская революция соединилась с крестьянским восстанием против помещиков, так и благодаря гениальному руководству тов. Ленина.

"Гений Ленина подсказал партии единственно правильный выход: опереться в натиске на капитализм и войну на союз рабочего класса с крестьянством и мудрой политикой обеспечить революционному, героическому, но малочисленному рабочему классу поддержку крестьянских резервов страны.

"Под руководством Ленина партия и рабочий класс на спинах аграрной крестьянской революции ворвались в октябрьские дни в Зимний дворец и в Кремль. Под его руководством партия отступила на позиции Брестского мира, преодолевая наступательный автоматизм Октябрьской революции, чтобы не порвать связи со своей пехотой от сохи и плуга, не желавшей воевать. Под его руководством партия, после курса на комитеты бедноты, берет курс на VIII съезде партии на середняка, эту основную массу нашей Красной армии. Под его руководством наша партия, прощупав предварительно ребра европейского империализма походом на Варшаву, делает крутой поворот от военного коммунизма к нэпу с той же целью: не порвать с резервами деревни и сохранить политическое руководство пролетариата над крестьянством.

"В чем проявился организационный гений Ильича? В том, что он создал такую форму организации партии, при которой слабый численно пролетариат и недостаточно культурно-развитый имел шансы победить в крестьянской стране с наименьшей затратой сил.

"В чем проявился тактический гений Ленина? В том, что пролетарскую революцию, которая, по всем объективным данным, имела 90% шансов потерпеть поражение на одной из извилин ее пути, он провел через узкий проход этих 10% к победе".

--------------

"Тактический гений Ленина был пропорционален опасностям, которые угрожали революции, которые давили на его мозг, напрягая все его творческие силы, всю дальнозоркость, всю изобретательность, всю хитрость против врагов рабочего класса. Тов. Ленин был выдвинут вперед первыми шагами массового рабочего движения в России, предвестниками революции 1905 года; он развился в гениального вождя в период мировой войны и трех революций; он был рожден и воспитан на стыке Запада с Востоком и на историческом стыке буржуазных революций с пролетарскими. Он отдал весь свой гений революционному процессу. И пролетарская революция, вскрывшая в нем силы гения, общественно породившая его, как гения, она же и убила его, безжалостно высосав все соки его мозга для своих исторических задач" (из моей статьи в "Правде").

Врачи определили причину его смерти, как "Abnutzungssclerose". В переводе на наш язык это означает: использован полностью пролетариатом.

В заключение я хотел бы еще коснуться одного вопроса, который имеет не только биографическое значение, но и известный социологический интерес. Вопрос этот является общим как по отношению к Марксу и Энгельсу, так и по отношению к Ленину. Почему интеллигент по происхождению и воспитанию мог так прочно, плотно, идеально слаженно и внутренне спаянно приттись в качестве первой головы к рабочему классу? На это даются обыкновенно такие ответы. Человек понял неизбежность гибели капитализма и победы рабочего класса и примкнул к последнему. Другой ответ: примкнул, потому что понял неизбежность гибели капитализма и вследствие сочувствия и желания помочь в борьбе угнетенным. Первый ответ является по существу неверным, потому, что понять неизбежность гибели капитализма невозможно, если не искать заранее решения вопроса именно в этом направлении по каким-то побудительным мотивам, которые лежат за пределами чисто теоретических рассуждений. Второй ответ является эклектическим, но по существу он ближе к истине. В действительности же то, что представляется внешне, как акт свободного

Л. Сейфуллина.

МУЖИЦКИЙ СКАЗ О ЛЕНИНЕ.

Большой, от столиц и крупных городов далекий, уезд. По захваченным верстам он не меньше иного иноземного государства. Были в нем золотые прииски, черноземные земельные угодья, винокуренные и салотопенные заводы, гурты баранов, овец и козы с мягким тонким пухом для прославленных оренбургских платков.

Население его - старожилы-казаки и переселенцы из губерний: Тамбовской, Пензенской, Саратовской, Харьковской, Екатеринославской, Воронежской, Полтавской, Таврической. С разных краев, с разной повадкой и обычаями. И еще набросаны по речке Сакмаре и глубже в степях деревушки мордовские, башкирские и киргизские зимовки.

Люди разных кровей, с различным бытовым укладом и разной веры: православные, старообрядцы, магометане, субботники, дырники, евангелисты, скопцы, хлыстовствующие и много других сект, затаившихся здесь от правительственной веры.

Крестьяне-богачи с тысячами десятин и безземельные, "квартиранты", не могущие поставить даже собственной избы. И крапинами разрозненными вкраплена в станицах, селах и деревнях мелкая, глушью придушенная, интеллигенция: с десяток врачей, учителя, агрономы и библиотекари. Газеты и вести о жизни всего государства Российского получались из Оренбурга. Доходили быстро только до станиц на большой дороге с телеграфными столбами, до приисков и до уездного города. Он - деревянный. Этапы существования своего - от одного большого пожара, после которого сызнова надо строиться, до другого. И низкорослый. Высились в нем только колокольни и онемевшая с девятьсот четырнадцатого труба винокуренного завода. Газеты и вести сгасали в его сырьевой глухоте. Деревни и села в глубине уезда отделены были сотней и больше верст от него и от одноколейной железной дороги на Оренбург. И к нему и к железнодорожным станциям от этих сел и хуторов вели неверные проселочные дороги через степь, через овраги, горные увалы и перелески.

Каждое село, каждый хутор творили свою отдельную веру, свой обычай. Изживали тяготу своих налогов, совсем не интересовались не только всероссийским, но даже губернским масштабом. О министрах, царе не хранили никаких рассказов, преданий. Солдаты, приносившие их со службы, быстро забывали свои сказы. Сменяли их на близкое, ощутимое: о земских начальниках, становых, урядниках. И мобилизация на русско-германскую войну и февральская революция были негаданны здесь, как камень с неба.

Земство посылало лекторов и агитаторов. Но они не могли объехать всех деревень, хуторов и зимовок в буранные зимы, пашен, покосов и жнивья в крестьянскую рабочую летнюю пору; аулов в период кочевья.

И хоть с тысяча девятьсот четырнадцатого накатаны стали даже недавно проложенные отчаянным человеком сокращенные пути в уездный город - все же вывезенные оттуда имена военачальников и революционных правителей скоро сглыхали в застарелой тишине. В волостном нашем селе были мужики, путавшие Керенского с Родзянкой. А бабы и подростки вовсе именами не интересовались.

Но в зиму бурливого тысяча девятьсот восемнадцатого большевистская тревога властно разворошила и низкорослый город, и весь уезд. С этой тревогой пришло имя "Ленин".

Пришло и прошло не только по большаку с телеграфными столбами. Проникло на хутора и в зимовки. Ни одного из жителей уезда, разных по крови, по достатку, по мыслям не оставило теплохладным.

И о нем, далеком, не только всероссийского, но и мирового масштаба, в этом глухом, разношерстном уезде сложились сказания. В богатых казачьих станицах, в селах, где верховодили многоземельные старообрядцы, у сектантов, сумевших нажиться в общинном землевладении и приобрести под рукой отдельные собственные поля и пашни, эти сказанья пропитаны той высокой степени ненавистью, какую внушает только большой и сильный враг, которая звучит уже, как экстаз уважения. Им мало казалось в сказаньях обвинять его в корыстных расчетах. Они создали легенды о нем по библии, как о существе мистического сверхчеловеческого мира. Я слышала старообрядцев и сектантов, вдохновенно кричавших наизусть целые страницы библии, утверждавшие за Лениным число зверя, число шестьсот шестьдесят шесть, число антихристово.