Некоторые сказки сообщают, что избушка эта "крутится", т. е. вращается вокруг своей оси. "Стоит перед ней избушка на курьих ножках и беспрестанно повертывается", "Стоит и вертитце". Повертывается она, однако, не сама собой. Герой должен заставить ее повернуться, а для этого нужно знать и произнести слов. Опять мы видим, что герой нисколько не удивлен. Он за словом в карман не лезет и знает, что сказать. "По старому присловию, по "мамкину сказанью: "Избушка, избушка, - молвил Иван, подув на нее, - стань к лесу задом, ко мне передом". II вот повернулась к Ивану избушка, глядит из окошв- седая старушка". "Избушка, избушка, повернись к ifcy глазами, а ко мне воротами: мне не век вековаодну ночь ночевать. Пусти прохожего".
Что же здесь происходит? Почему нужно избушку повернуть? Почему нельзя войти просто? Часто перед Иваном гладкая стена - "без окон без дверей" - вход с противоположной стороны. "У этой избушки ни окон, ни дверей, - ничего нет". Но отчего же не обойти избушки и не войти с той стороны? Очевидно, этого нельзя. Очевидно, избушка стоит на какой-то такой видимой или невидимой грани, через которую Иван никак не может перешагнуть. Избушка открытой стороной обращена к тридесятому царству, закрытой - к царству, доступному Ивану. Вот почему Иван не может обойти избушку, а поворачивает ее. Эта избушка - сторожевая застава. За черту он попадет не раньше, чем будет подвергнут допросу и испытанию, может ли он следовать дальше. Собственно, первое испытание уже выдержано. Иван знал заклинание и сумел подуть на избушку и повернуть ее. "Избушка поворотилась к ним передом, двери сами растворилися, окна открылися". "Избушка стала, двери открылись". Это пограничное положение избушки иногда подчеркивается: "За той степью дремучий лес, а у самого лесу стоит избушка". "Стоит избушка - а дальше никакого ходу нет - одна тьма кромешная, ничего не видать".
Некоторыми особенностями обладает избушка в женских сказках. Девушка, раньше, чем идти к яте, заходит к своей тетушке, и та предупреждает ее о том, что она увидит в избушке и как себя держать. Эта тетушка - явно привнесенный персонаж. Выше мы видели, что герой всегда сам знает, как себя держать и что делать в избушке. Внешне такое знание ничем не мотивировано, оно мотивировано, как мы увидим, внутреннее. Художественный инстинкт заставляет сказителя мотивировать это знание и ввести ^^гушку-советчицу. Эта тетушка говорит следующее: ^^м тебе, племянушка, будет березка в глаза стегать - i^i ее ленточкой перевяжи; там тебе ворота будут ^Рипеть и хлопать - ты подлей им под пяточки ^^^лица; там тебя собаки будут рвать - ты им
ВОЗВРАТИВШИЕСЯ ИЗ НЕБЫТИЯ
ца брось; там тебе кот будет глаза драть - ты ему ветчины дай".
Рассмотрим сперва действия девушки, когда она подливает под ворота маслица, то мы здесь видим следы окропления. В другом тексте это яснее: "Дверь взбрызнула водой". Мы уже видели, что и герой дует на избушку. Если она дает животным, охраняющим вход в избушку, мяса, хлеба и масла, то самые продукты, которые здесь даются, указывают на позднее земледельческое происхождение этой детали.
Чтобы найти объяснение всем этим явлениям, мы должны будем обратиться к мифам и обрядам народов, стадиально стоящих на более ранней ступени. Там мы не найдем ни окропления, ни хлеба, ни масла, ни ленточек на деревьях. Зато здесь мы видим нечто другое, объясняющее многое в образе избушки: избушка, стоящая на грани двух миров, в обряде имеет форму животного, в мифе часто совсем нет никакой избушки, а есть только животное, или же избушка имеет ярко выраженные зооморфные черты. Это объяснит нам и "курьи ножки" и многие другие детали.
Чтобы попасть в избушку, герой должен знать слово. Есть материалы, которые показывают, что он должен знать имя. Вспомним хотя бы сказку об АлиБабе и сорока разбойниках, где также надо знать имя, чтобы двери отверзлись.
Эта магия слова оказывается более древней, чем магия жертвоприношения. Поэтому формула "стань к лесу задом", формула, отверзающая пришельцу двери, должна быть признана древнее, "чем "дала коту маслица". Эта магия слов или имен с особой ясностью сохранилась в египетском заупокойном культе. "Магия была средством на пути умершего, которая отверзала ему двери потусторонних обитателей и обеспечивала его загробное существовение", - говорит Тураев. В 127-й главе "Книги мертвых" говорится: "Мы не пропустим тебя, - говорят запоры этой двери, - пока ты не скажешь нам нашего имени". "Я не
434
пропущу тебя мимо себя, - говорит левый устой двери, - пока ты не скажешь мне моего имени". То же говорит правый устой. Умерший называет имена каждой части двери, причем они иногда довольно замысловаты. "Я не пропущу тебя через себя, -говорит порог, - пока ты не скажешь мне мое имя". "Я не открою тебе, - говорит замок двери, - пока ты не скажешь мне моего имени". То же самое говорят петли, косяки и пол. И в конце: "Ты знаешь меня, проходи". Мы видим, с какой подробностью перечисляются все части двери, так, чтобы не пропустить ни одной. Очевидно, этому обряду, обряду именования, т. е. открывания дверей, приписывалось особое значение. Избушка охраняет вход в царство мертвых, и герой или произносит магическое слово, открывающее ему вход в иное царство, или приносит жертвоприношения.
Вторая сторона дела - животная природа избушки. Чтобы понять ее, нужно несколько ближе присмотреться к обряду. Избушка, хатка или шалаш такая же постоянная черта обряда, как и лес. Эта избушка находилась в глубине леса, в глухом и секретном месте. Иногда она специально выстраивалась для этой цели, нередко это делали сами неофиты. Кроме расположения в лесу, можно отметить еще несколько типичных черт ее: она часто имеет вид животного. Особенно часто имеют животный вид двери. Далее, она обнесена забором. Забор вокруг избы из человеческих костей, на заборе торчат черепа людские с глазами; вместо дверей у ворот - ноги человечьи, вместо запоров - руки, вместо замка - РОТ с острыми зубами". Что дверь избушки кусается, т. е. представляет собой рот или пасть, мы уже видели выше. Таким образом, мы видим, что этот тип избушки соответствует той хате, в которой производились обрезание и посвящение. Эта хата-зверь пос^^нно теряет свой звериный вид. Наибольшей со"Р^ивляемостыо обладают двери: они дольше всего ^охраняют вид пасти. "Дверь в комнате закрывалась
ВОЗВРАТИВШИЕСЯ ИЗ НЕБЫТИЯ
и открывалась, как пасть". Или, перед домом стоит орел: "Берегись! Всякий раз, когда орел раскроет свой клюв, быстро впрыгивайте по-одному!" Или "Сперва придется тебе пройти мимо массы крыс, а потом мимо змей. Крысы захотят тебя разорвать, змеи будут грозить проглотить тебя. Если ты счастливо пройдешь мимо них, то дверь тебя укусит". Э^о сильно напоминает нам увещевание тетушки в нашей сказке. Думается, что и птичьи ноги есть не что иное, как остаток зооморфных столбов, на которых некогда стояли подобного рода сооружения. Этим же объясняются животные, охраняющие вход в нее.
Будем следить за действиями героя дальше. Избушка повернулась, и герой в нее входит. Он еще п."ка ничего не видит. Но он слышит: "Фу, фу, фу! Прежде русского духу слыхом не слыхано, видом не видано, нынче русский дух на ложку садится, сам в рот катится. "Русский дух ко мне в лес зашел!" Или короче: "Фу, как рувска кость воня". На этой детали надо остановиться. Она очень существенна.
Запах Ивана есть запах человека, а не русского, Иван пахнет не просто как человек, а как живой человек. Мертвые, бестелесные не пахнут, живые пихнут, мертвые узнают живых по запаху. В сказаниях Северной Америки это видно очень ясно. Человек, например, отправляется искать свою умершую жену. В подземном царстве он наталкивается на дом. Хозяин дома хочет его проглотить, но говорит: "Он очень воняет! Он не мертв!" Этот запах живых в высшей степени противен мертвецам. По-видимому, здесь на мир умерших перенесены отношения мира живых с обратным знаком. Запах живых так же противен и страшен мертвецам, как запах мертвых страшен и противен живым. Живые оскорбляют мертвых тем, что они живые. Канон сказки требует, чтобы вслед за восклицанием "Фу, фу, фу!" и пр., следовало выспрашивание о цели поездки: "Дело пытаешь или от дела летаешь?" Мы ожидаем, что герой теперь расскажет о своей цели. Ответ, который он дает,