Снова тишина.

— Мне очень жаль тебя, — тихо произнесла женщина.

— Почему? — удивился Джош.

— Ну, Мег умерла, а ведь она была и твоим другом тоже.

— Ты за этим мне звонишь? Чтобы выразить соболезнование?

Она так яростно сжала трубку, что пальцы заныли от боли.

— Мне важно знать, что говорят об этом люди, Джош. Наверное, родители Мег считают, что это я убила их, да? И Саймон тоже так думает?

— А почему ты полагаешь, что их убили?

— Я еще не полная дура, Джош.

— Никто этого и не говорил. Во всяком случае, я об этом даже не помышлял.

Но она снова не поверила ему.

— Почему ты так боишься меня? — поинтересовалась женщина, обращаясь сейчас к тому конкретному страху, который так и прослушивался в его голосе. — Неужели ты тоже считаешь, что это моих рук дело?

— Ну конечно нет. Послушай, мне надо идти. Сейчас в любую минуту сюда может нагрянуть полиция, а мне еще необходимо выяснить, как идут дела на фирме, у которой один из партнеров внезапно скончался. Я перезвоню тебе попозже, когда тут все успокоится. — Он дал отбой. Неужели теперь она и ему не может доверять? Или он просто так же напуган, как и она сама?

Джинкс медленно положила трубку на рычаг, ощущая, как в ее мозгу начинают накапливаться всевозможные сомнения. Было ли все сказанное им правдой? Почему он так боится ее? Из-за того, что подумал будто к ней вернулась память? Она легла на кровать и уставилась в потолок, прекрасно сознавая: ее безопасность заключена в амнезии. Правда, ей обещали, что со временем она вспомнит все. Какую же часть этой забытой правды не хочет знать ее отец, надеясь, что она утеряна навсегда? Но это невозможно. Даже если Алан Протероу со своим сочувствующим и таким милым экзистенциализмом не выудит из нее понемногу все до конца, это обязательно сделает кто-то другой. И, может быть, этот другой не будет столь щепетильным и аккуратным в своих методах.

Слезы обожгли ей веки. Здравый смысл подсказывал: рассказывать кому-то свои воспоминания, в которые все равно никто не поверит, было бы равносильно самоубийству. К тому же сейчас у нее не было второй Мег, которая могла бы обеспечить ей железное алиби.

— Вас хочет видеть какой-то господин, — объявила пожилая секретарша, заглядывая в кабинет доктора. — Некий мистер Кеннеди. Я предупредила его о вашей загруженности работой, но он настаивает на встрече и уверяет, что для него вы найдете несколько минут. Он адвокат и представляет интересы мистера Адама Кингсли. — Она состроила мрачную физиономию. — Это очень настырный тип.

Алан закончил писать и посмотрел на женщину:

— Тогда лучше впусти его, Хильда.

Через несколько секунд в кабинет вошел маленький худенький человечек и, добродушно улыбаясь, пожал доктору руку.

— Добрый день, — поздоровался он, одновременно протягивая Протероу свою визитную карточку и пододвигая свободное кресло поближе к столу. — Спасибо, доктор Протероу, за то, что вы нашли для меня время. Надеюсь, секретарь вам объяснила, что я представляю интересы мистера Адама Кингсли?

— Да, что-то такое она говорила, — кивнул врач, осматривая посетителя. — Правда, мне остается непонятным, зачем мистер Кингсли прислал адвоката. — Господи Иисусе!

Мистер Кеннеди улыбнулся:

— Мне поручено напомнить вам о гарантиях, которые вы давали моему клиенту, когда взялись за лечение его дочери и приняли ее в свою клинику.

Алан нахмурился.

— Повторите-ка помедленней, — попросил он.

Адвокат откинулся на спинку кресла и скрестил ноги.

— Мистер Кингсли очень любит свою дочь, доктор Протероу, поэтому он очень заботится о ее благополучии. Он попросил вас поместить Джейн в вашу клинику, поскольку еще раньше интересовался условиями лечения, намереваясь поместить сюда и свою жену. Он был удовлетворен вашими ответами и посчитал, что обстановка здесь намного благоприятней, чем в обычной больнице. В частности, мистер Кингсли убедился в том, что Джейн не будет насильственно посещать никакие групповые семинары с применением психотерапии, так как это могло бы вызвать у нее нежелательные воспоминания о прошлом неудачном опыте лечения. Он попросил вас, как обычного врача, а не психиатра, просто проследить за ее выздоровлением, не прибегая к каким-либо медицинским процедурам. — Мистер Кеннеди снова очаровательно улыбнулся. — Вы согласитесь, что именно об этом свидетельствовало его сообщение, посланное вам по факсу двадцатого числа этого месяца?

— Да, разумеется.

— Думаю, что не ошибусь, если скажу, что во время телефонного разговора с моим клиентом, последовавшим за получением его послания по факсу, вы сделали следующее заявление: «Я гарантирую вам, что на вашу дочь не будет оказано ни малейшего давления, мистер Кингсли. Разумеется, к ней не будет применена никакая терапия, если только она сама не пожелает этого».

— Да, нечто похожее я, кажется говорил, хотя не могу ручаться за точность порядка слов.

— Мой клиент может это подтвердить, доктор Протероу. Он очень осторожный и предусмотрительный человек, поэтому записывает все разговоры, если речь идет о его интересах. Я процитировал вас слово в слово.

Алан пожал плечами:

— Хорошо. Эти условия, насколько мне известно, были в точности соблюдены.

Кеннеди достал из кармана сложенный листок, развернул его и быстро прочитал:

— Вчера вечером вы послали моему клиенту сообщение, в котором говорится: «Мне также хотелось предложить ей принять участие в нашей беседе, где под моим контролем вы могли бы обсудить все недомолвки и разногласия, которые имеют место в ваших отношениях». Могу я спросить вас, дала ли мисс Кингсли вам разрешение делать ее отцу подобные предложения? Другими словами, намерена ли она участвовать в такой встрече?

— Она ничего об этом не знает. Я полагаю, мне надо было сначала заручиться согласием мистера Кингсли. Думаю, что я поступил правильно, ничего не сказав Джинкс. Какой в этом смысл, если ее отец не намерен встречаться со мной?

— Тем не менее, доктор Протероу, просто предлагая такую форму терапии, вы нарушили инструкции, полученные вами от моего клиента. Ведь вы ни в коем случае не должны были вмешиваться в процесс выздоровления его дочери. Далее. Из вашего послания также становится ясно, что вы побуждали Джейн беседовать о таких событиях в ее жизни, о которых мистер Кингсли просил вас не упоминать, поскольку они очень расстраивают его дочь. — Он снова процитировал сообщение Протероу: «Ей очень трудно говорить о самой себе», «У меня возникли некоторые проблемы, и я не могу понять, что вынудило ее совершить попытку самоубийства», «Чувства ее стали противоречивыми после смерти мужа».