Очнулись мы уже в нашем мире, только – в больничке. Нашли нас, пятерых, в том же сосновом лесу, в котором мы ложились спать пару? тройку? суток назад. (Оказалось – более двух недель прошло.) Только десятком километров южнее – на самой опушке леса. Оказывается, у Женькиного знакомого деда, было большое влияние на кое-кого из черезвычайщиков. Так что искали нас профессионалы. Искали тихо – нашли быстро. Нашли быстро уже НЕДЕЛЮ дежурившие поблизости ребята из МЧС. Свезли в больничку, а потом – вот загадка – оставили в покое. Насколько я поняла, так наш дед пытался искупить, как он считал, перед нами свою вину, за то, что (как он считал) втравил нас ненароком в это говно. И дальше, даже сам не лез к нам с вопросами. В общем, закрыл эту тему насовсем. В стационаре тоже, нас особо не доставали вопросами. Либо Незнакомец наш был слишком пессимистом, либо сверхдозы сока внезапно помогли, но не то, что Лишайника, никаких признаков иного заражения в наших ранах не было обнаружено, а сами мы молчали в тряпочку, так что и со стороны медицины обошлось без повышенного внимания.
Додумывая на досуге происшедшее с нами в последние минуты, в том мире – на первый взгляд все просто. Ущелье было прямым, стены – гладкими, дно ровное и без камней, так что, не успевший набрать всей силы поток, несколько раз слегка приложив о стены и дно, вынес нас прямиком в обрез зоны перехода, и выкинул в родной мир. Незнакомец же, – либо застрял в том месте (во что я не хочу верить), либо ушел несколько позже, и его выбросило в некотором удалении от нас. А, найдя нашу компанию первой, поисковики сразу свернули операцию – им еще надо было, насколько я понимаю, куда-то слить эти незапланированные ведомством расходы, и они ни на рубль не собирались увеличивать предстоящую им по этому поводу головную боль.
Нет, чувствую, что-то тут не так. Что-то в этой идиллии не сходится. Например, перечитываю эти записи, и вижу лишь примитивненький «ужастик», скучную сташилку – и даже не ужастик, а так – дамский роман. Но как только начинаю вспоминать… ВЫ знаете, что такое долго-долго умирать? Я знаю.
Не получилось. Попробую еще раз. Это мой дневник. Это часть меня, и у меня нет причин сдерживать свои порывы. Да я их и не сдерживала! Почему же с бумаги все мои откровения глядят на меня так по чужому? И действительно ли это только следствие моей поэтической неопытности (слабости)? Я полагаю – нет. И теперь, наконец, я могу сформулировать главный для себя вопрос. Создать цель в своей жизни. Я хочу знать, по какой такой причине мои воспоминания, связанные с этим инцидентом, несут столь тяжелую негативную (невыносимую) эмоциональную нагрузку, вызывающе не соответствующую изложенным здесь событиям? Гипотез у меня множество, от рациональных, основанных на реалиях знакомого мира, до самых фантастических. НО Я ХОЧУ ЗНАТЬ, а не предполагать!
Эпилог.
Сказавший это был прав: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца». Так что мы уходим. Мы возвращаемся туда, что бы повторить шаг за шагом весь наш путь. Я надеюсь, ТАМ мы избавимся от этого страха в сердце, кошмаров в мозгу, и боли в душе.
Я разыскала парней – Женьку, Вовку – выдернула из «Системы», привела в чувство, заставила прочитать свой дневник, а потом поставила задачу. С иглы они соскочили необычайно быстро, – как будто и не были наркоманами с непрерывным двухлетним стажем. (Н-да, с некоторых пор наши тела стали слишком на многое способны.) Кроме репутации, в определенной среде, как самых безбашенных киллеров-отморозков в округе, они приволокли с собой пяток пистолетов с глушителями, четыре «калашниковых» с подствольниками и две дюжины гранат к ним, и пару снайперок. Сашку оказалось разыскать сложнее. Наемник, он и есть наемник, и что бы развязаться с делами, ему понадобилось время, но за то с его возвращением, у нас появилось кое-что, кроме стрелкового оружия: костюмы радиационной защиты, костюмы биологической защиты, спецпалатки, рации, приборы ночного видения, и оч-чень интересные медпрепараты из армейских запасов. Пришлось глубоко залезть в кассу банка, в котором я сейчас работаю, но… плевать! Один раз живем! Так надо жить, а не существовать, и, когда придется, умереть достойно.
Вчетвером совершили налет на психушку, где пребывала Оленька, – дурочка все еще безуспешно пыталась покончить с собой. С нами она ожила, и, вспомнив, что она все-таки человек, да к тому же неплохой стрелок, механик и водитель, принялась за поиски устраивающего нас средства передвижения. Купить – не купили, но угнать смогли неплохой инкассаторский броневичок (принадлежавший нашему банку), и теперь в одной малоизвестной, но недурственной мастерской, помимо прочего, переставляли его с колес на металлопластиковую гусеничную пару. (Угнали пустым, что бы избежать уж слишком пристального внимания органов правопорядка.) Хорошо, у нас тут Сибирь, – не столица. Посты объехать на таком чуде – раз плюнуть, да и трассы для движения нам не нужны, хватит «проселка» и грунтовок, так, что вероятность повесить себе на хвост милицию, или армию – невелики. Думаю, у нас все получится.
Все. Завтра уходим. Сегодня последний день. День мира, день отдыха, (день старой жизни?) – после, либо ничего, либо жизнь полноценная, и перспективы, захватывающие дух. Жизнь, пусть и не без испытаний, но испытаний абсолютно новых, свежих – без затхлого привкуса старой боли, кошмаров и страха. И вот теперь я сижу на скамеечке в крохотном скверике, и завершаю свой дневник. Я благодарна ему – начиная его, я робко надеялась, что он поможет мне облегчить мою боль. Но неожиданно он стал для меня и моих друзей щитом, разделившим нас – людей и наши чувства. Стал зеркалом, отраженные в котором, наши страдания, связанные с некими воспоминаниями, выглядят слишком (искусственно) чрезмерными, фальшивыми, в сравнении с самими воспоминаниями. Этот дневник вытащил из-под тяжести наших кошмаров множество вопросов «как?» и «почему?», а еще решимость найти на них ответы. Если я исчезну, эта пара полупустых аудиокассет и пожеванная тетрадка на девяносто шесть листов – все, что останется от меня в этом мире. Так получилось, я была со многими мужчинами, среди них были и порядочные люди, и кое-кому из них я действительно нравлюсь, несколько в меня влюблены, один мной ослеплен. Я выбрала его. Эту ночь я проведу с ним. А в память о себе оставлю ему этот дневник. Решено. Так и будет.
Как мне сегодня хорошо! Впервые за столько лет, я в мире сама с собой.
