Людям, не понимавшим характер заинтересованности отца в работе Себестьяна, не пришло в голову связать загадочную гибель археолога с именем Тасманова, тем более что у знаменитого ученого хватало недоброжелателей в самых разных научных и политических кругах. Однако для меня вина отца осталась бы очевидной, даже если бы я не нашла пропавшие записи Себестьяна целиком и полностью в архиве Тасманова.
Если археолог видел в результатах раскопок лишь свидетельства о прошлом, любопытные, быть может, даже полезные, но все же относящиеся к области теоретических сведений, то отец искал прежде всего практическое руководство к будущему действию. Благодаря исследованиям Себестьяна он понял, что его эксперименты с камнем являлись в сущности религиозной практикой, которую требовалось дополнить полноценным культом. Организация секты по образцу, обозначенному в иероглифических таблицах, помогла бы поднять процесс обработки людей автохтонами на качественно новый уровень. Сопоставив информацию из таблиц с видениями, приходившими через алтарь, Тасманов пришел к выводу, что его творчество по сути аналогично практике древневавилонской секты, преследовавшей цель призвания хтонических энергий богини Тиамат в физический мир. Более того, отец решил, что он и есть древневавилонский жрец, создавший некогда культ использования первичных энергий земли и возродившийся в современном мире для того, чтобы завершить работу по призванию силы подземных бездн в человеческую жизнь. Причины, побудившие отца сделать такой вывод, можно понять из работ Себестьяна об оккультных учениях Вавилона и в особенности из черновиков ученого к его последней, ненаписанной книге о тайном культе «старших богов». Я процитирую несколько текстов, определивших неизвестную, однако наиболее значимую сторону деятельности отца – создание секты, практиковавшей человеческие жертвоприношения.
Из книги Золтана Себестьяна «Неизвестный Вавилон»:
Современные представления о цивилизациях древности достаточно условны. Сохранившиеся образцы материальной культуры не позволяют полностью восстановить исторический контекст, в котором формировалось то или иное явление. Неполная или искаженная информация о прошлом обусловливает, в свою очередь, ошибочную трактовку имеющихся фактов. Свойство человеческого ума таково, что все незнакомое объясняется через отождествление с чем-нибудь привычным; если же найти аналогию не удается, необъяснимый факт попросту игнорируется. История человечества всякий раз заново воссоздается путем неоправданных допущений, вызванных сравнением с сегодняшним днем. По мере изменения реальности изменяется и память. Возможно, цивилизации и эпохи – это прежде всего не формы материальной культуры, а состояния общественного сознания.
Существует соблазн рассматривать свидетельства чуждого мира как иносказания – экзотические намеки на нечто общеизвестное. Однако для истинного понимания необъяснимых вещей может оказаться полезной попытка воспринимать информацию о них непосредственно, буквально. Отношение к древней мифологии как к плоду примитивной фантазии свидетельствует, возможно, не о прозорливости современного человека, а об узости его мышления, скудности переживаний и неспособности отслеживать источник явлений сверхчеловеческого масштаба, осознавать движущие силы природы, истории и судьбы.
Одна из наиболее содержательных и вместе с тем недооцененных религиозно-философских систем относится к цивилизации Древнего Междуречья. Интерпретация не полностью сохранившихся, разрозненных и малочисленных текстов осложняется еще и потому, что разница между иероглифическим письмом и современным алфавитом является не столько формальной, сколько содержательной. Специфика иероглифического письма состоит в смысловой емкости образов-символов, которая, в сочетании с пропуском гласных, предполагала широкую, многоуровневую трактовку текста: от обыденного сюжета о вещах и действиях физического мира до философских обобщений и, далее, оккультных предписаний, понятных лишь посвященным. Отдельные особенности древних мифологем заставляют предположить, что запутанные истории капризных и жестоких богов повествуют на самом деле одновременно о зарождении астрономической Вселенной, биохимии человеческого организма, создании религии, науки, морали, искусства, права, формировании самой личности человека – всего духовного и материального мира, в котором мы существуем. При правильном прочтении религиозная мифологема разворачивалась в ключ к любому действию. Однако всеохватную интерпретацию мог произвести только всесторонне развитый человек.
Универсальных специалистов, мастеров жизни, владеющих тайными силами материи и духа, готовили в жреческих школах при храмах. Формально обучиться на жреца и занять соответствующую должность мог любой желающий; однако фактически большинство жрецов ограничивались исполнением обязанностей, аналогичных деятельности чиновников и политиков. Лишь немногие стремились к обретению мудрости; после суровых испытаний избранных посвящали в захватывающие и опасные тайны преобразования самой природы человека и мира.
Закрытые оккультные школы существовали при храмах всех наиболее могущественных государств древнего мира, и в среде посвященных жрецов зарождались революционные культурообразующие философские учения и религиозные движения. Сущность обучения состояла в непосредственном переживании оккультных мистерий на материале специальных мифологем.
В основе мифологического восприятия находится чуждое современному мышлению отождествление физических и духовных явлений. Внутри каждого момента времени, как в матрешке, скрывается изначальная формула творения. Посвященный на физиологическом уровне ощущал, как орбиты небесных тел формировали энергетическую структуру Земли, как, встраиваясь в генетический код организмов, они возносились над смертным миром в священных поэмах о судьбах богов, как зарождались матрицы общественного сознания, определявшие историю цивилизаций; древняя мудрость обращала человека к бездне смыслов. Поэтому имени каждого бога ставились в соответствие определенные виды деятельности, психологические качества, движение звезд или планет, свойства различных материалов, представители растительного и животного царства, дни недели и прочее. Истории о том, как некий бог построил в свою честь город и получил от жителей в жертву различные богатства, обозначают прежде всего не перипетии градостроительства и налогообложения, а значение матриц духовного развития общества, в которых проявляются целесообразные личностные качества людей. Однако считать образы богов только иносказанием – так же ошибочно, как и видеть в них досужую выдумку. Косвенным подтверждением тому, что в древности люди действительно контактировали со сверхъестественными силами, может служить необъяснимое для современного человека разграничение между ритуальным жертвоприношением и обычным убийством, храмовой проституцией и уличной торговлей телом. Конечно, можно предположить, что современный человек оценивает действительность значительно адекватнее, чем его предки, создавшие, между тем, шедевры литературы и архитектуры, непревзойденные до сих пор; однако остается вероятность, что в ходе древних священнодействий нарушение общеобязательных норм поведения способствовало совершенствованию человеческой природы благодаря соприкосновению с неизвестными теперь, но некогда очевидными сверхъестественными силами. Какими были истинные боги человечества, как проходило общение с ними – не обладая аналогичным опытом, невозможно даже представить.
Из черновиков к книге Золтана Себестьяна «Ушедшие боги»:
В рассматриваемый период времени официальной религией Древнего Вавилона считался культ Мардука. С культурологической точки зрения миф о войне солнечного бога Мардука (AMAR. UTU – «юное солнце, солнечное дитя») против исполинского чудовища Тиамат (TI.AMAT – «матерь жизни», «та, что все породила») означает переход от стихийно-фетишистского хтонического типа осознания к героическому патриархальному, приведение магических сил природы к порядку цивилизации, подчинение бессознательных порывов разуму. Миф о Мардуке и Тиамат, содержащийся в космогонической поэме «Энума элиш» («Когда вверху…»), представляет собой древнейшую из известных версий происхождения Вселенной.
