Мне кажется, что я живу в Ялте уже миллион лет. Поздравляю тебя и Екатерину Ивановну с новосельем и желаю Вам обоим счастья и здоровья. В начале лета, вероятно, увидимся в Москве. Я приеду. А пока жму тебе руку. Поклонись Вячеславу Ивановичу, поблагодари за память.
Твой А. Чехов.
* следовательно (лат.)
3024. Л. С. МИЗИНОВОЙ
29 января 1900г. Ялта.
29 янв.
Милая Лика, мне писали, что Вы очень пополнели и стали важной, и я никак не ожидал, что Вы вспомните обо мне и напитаете. Но Вы вспомнили - и большое Вам спасибо за это, касатка. Вы ничего не пишете о Вашем здоровье; очевидно, оно недурно, и я рад. Надеюсь, что и мама Ваша здорова и что всё обстоит благополучно. Я почти здоров; бываю болен, но это нечасто - и только потому, что я уже стар, бациллы же здесь ни при чем. И когда я теперь вижу красивую женщину, то старчески улыбаюсь, опустив нижнюю губу, - и больше ничего.
Вы познакомились с писательницей? Воображаю, какие позы Вы принимали перед ней, чтобы скрыть, что у Вас кривой бок. Кстати сказать, весной она будет в Ялте, вот и Вы бы приехали с ней, раз Вы уже условились путешествовать вместе. В Крыму весной очень хорошо.
Мне не нравится, что вы живете в "Гельсингфорсе". Ведь есть же меблированные комнаты и почище. Наконец можно квартиру нанять. Жить в "Гельсингфорсе" - это дурная привычка, которая не кажется Вам дурной, пока Вы живете в нем, но стоит Вам неделю-другую пожить в другом месте, как Вам "Гельсингфорс" станет так же противен, как мне.
Где Варя? Что она?
Свою фотографию я пришлю Вам, когда местный фотограф приготовит снимки. Меня здесь снимают часто, но фотографий мне не дают.
Вы пишете, что уедете в Бердичев. Разве Вы бежите с кем-нибудь из редакции "Курьера"? С Коновицером? Да?
Лика, мне в Ялте очень скучно. Жизнь моя не идет и не течет, а влачится. Не забывайте обо мне, пишите хотя изредка. В письмах, как и в жизни, Вы очень интересная женщина. Крепко жму руку.
Ваш А. Чехов.
Если видаетесь с Гольцевым и Коновицером, то поклонитесь им. И Ольге Петровне непременно поклонитесь.
3025. M. П. ЧЕХОВУ
29 января 1900 г. Ялта.
Милый Мишель, отвечаю на твое письмо.
1) В Торжке я не был ни разу в жизни и никогда из Торжка никому телеграмм не посылал. Выехал я из Петербурга на другой день после представления "Чайки", провожали меня суворинский лакей и Потапенко.
2) О том, что я продаю Марксу сочинения и на каких условиях, - Суворину было известно в подробности. На прямо поставленный вопрос, не желает ли купить он, он ответил, что у него денег нет, что покупать мои сочинения ему не позволяют дети и что больше того, что дает Маркс, никто дать не может.
3) Аванс в 20 тысяч - это значит купить произведения за 20 тысяч, так как я никогда не вылез бы из долга.
4) Когда с Марксом было кончено, то А. С. написал мне, что он очень рад совершившемуся, так как его веер да мучила совесть, что он дурно меня издавал.
5) Разговора о направлении "Нового времени" в Ницце не было.
6) "Отношения", о которых я писал тебе (об этом, конечно, не следовало бы откровенничать с Сувориными), особенно стали изменяться, когда А. С. сам написал мне, что нам писать друг другу более уже не о чем.
7) Полное собрание моих сочинений начали печатать в типографии, но не продолжали, так как всё время теряли мои рукописи, на мои письма не отвечали и таким неряшливым отношением ставили меня в положение отчаянное; у меня был туберкулез, я должен был подумать о том, чтобы не свалить на наследников своих сочинений в виде беспорядочной, обесцененной массы.
8) Конечно, всего этого мне не следовало бы писать тебе, ибо все сие слишком лично и скучно, но раз тебя обворожили и представили тебе в ином свете, то, делать нечего, выкладываю все эти 8 пунктов - читай и мотай на ус. О каком-либо примирении и речи быть не может, так как я и Суворин не ссорились и опять мы переписываемся, как ни в чем не бывало. Анна Ивановна милая женщина, но она очень хитра. В ее расположение я верю, но когда разговариваю с ней, то не забываю ни на одну минуту, что она хитра и что А. С. очень добрый человек и издает "Новое время".
Это я пишу исключительно для тебя одного.
У нас всё благополучно. Мать была больна немножко, но теперь ничего. Видел ли Машу в Москве?
"Северный край" получаю. Надо хронику побогаче. Провинциальные корреспонденты хороши, особенно из Вологды.
Как Женя? Ну, будь здоров, поклонись Ольге Германовне. Желаю Вам обоим здоровья и всего хорошего.
Твой А. Чехов.
29 янв.
На конверте:
Ярославль.
Михаилу Павловичу Чехову.
Духовская, д. Шигалевой.
3026. Б. А. ЛАЗАРЕВСКОМУ
30 января 1900 г. Ялта.
30 янв. 1900 г.
Многоуважаемый Борис Александрович, желтуха - это пустая болезнь. В громадном большинстве случаев это симптом катара пищеварительных путей - и только. Значит, скоро пройдет, если еще не прошла.
Вы спрашиваете: следует ли, написав рассказ, читать его до напечатания? По моему мнению, не следует давать никому читать ни до, ни после. Тот, кому нужно, сам прочтет, и не тогда, когда Вам хочется, а когда ему самому хочется. В "Жизнь" я напишу.
Будьте здоровы, желаю Вам всего хорошего.
Преданный А. Чехов.
3027. Т. Л. ЩЕПКИНОЙ-КУПЕРНИК
30 января 1900 г. Ялта.
30 январь. :
Милая кума, я был несказанно порадован и тронут, получив Вашу милую писульку. Спасибо Вам, кума, большое спасибо! Мне почти совсем не пишут из Москвы, и я уже так и решил, что пустынник Антоний забыт.
Что сказать о себе? Я жив и почти здоров, делаю, как видите, кляксы. По-прежнему я обуреваем страстями, но борюсь с ними, и довольно успешно. Когда меня искушает дьявол, то я хватаю его за хвост и мажу скипидаром, он бросается вон. И однажды даже бес, бросившись, разбил копытом стекло в окне.
Нового ничего нет, все по-старому. Будьте, милая кума, здоровы, счастливы, веселы. Кланяюсь Вам низко, до земли и целую ручку. Когда дома кладете поклоны или шепчете молитву, идя по улице в салопе, то поминайте меня в Ваших молитвах!
Вы сердитесь, что в Москве я не был у Вас. Но, милая моя кума, в Москве я ни у кого не был, так как все время похварывал. Простите и смените гнев на милость. Писание говорит: "Да не зайдет солнце во гневе вашем!" Потомственный Почетный Академик
А. Чехов.
Ялта.
На конверте:
Москва.
Татьяне Львовне Щепкиной-Куперник.
Божедомский пер., д. Полюбимова, No 8.
3028. M. П. ЧЕХОВОЙ
31 января 1900 г. Ялта.
Милая Маша, в Ялте уже весна, распускаются вербы, трава. Целый день открыты окна. Мать здорова. Ей бы следовало теперь гулять, но не в чем. У нее есть длинный балахон (из Ярославля) со шлейфом, который волочится по грязи, а удобного платья нет. Сегодня я водил ее к зубному врачу, извозчика до церкви не было, и я видел, какое мученье испытывала она в этом балахоне.
Из Москвы мне никто не пишет, кроме тебя, да и ты пишешь раз в месяц. В марте я уеду за границу на всё лето, должно быть.
Будь здорова. Как прошел юбилей "Русской мысли"? Нового у нас ничего.
Твой Antoine.
31 янв.
Нa обороте:
Москва.
Марии Павловне Чеховой.
Мл. Дмитровка, д. Шешковой.
3029. П. В. УНДОЛЬСКОМУ
1 февраля 1900 г. Ялта.
Многоуважаемый Павел Васильевич, это посылаю за февраль.
Архитектор сказал, что план будет готов на будущей неделе.
Желаю Вам всего хорошего.
Искренно Вас уважающий А. Чехов.
1 февр.
3030. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ)
2 февраля 1900 г. Ялта.
2 февраль.
Милый Жан, шлю ответ на Ваше последнее письмо. Станиславского зовут так: Константин Сергеевич Алексеев, Москва, у Красных ворот, собственный дом. Кроме него пьесы читает еще Вл. И. Немирович-Данченко (Каретный ряд, Художественный театр). До сих пор они, кажется, одноактных пьес не ставили. Если пьеса понравится, то они поставят. "Понравится" на их языке значит подойдет, будет интересной в режиссерских и иных театральных отношениях. Лучше бы Вы написали для этого необыкновенного театра 4-х актную пьесу, щегловскую, настоящую художественную вроде "Гордиева узла", без репортеров и без благородных стариков-писателей. Милый Жан, обличения, желчь, сердитость, так называемая "независимость", т. е. критика на либералов и новых людей - это совсем не Ваше амплуа. Господь послал Вам доброе нежное сердце, пользуйтесь же им, пишите мягким пером, с легкой душой, не думая об обидах, Вами понесенных. Вы называете себя моим почитателем. А я - Ваш почитатель, и самый упорный, потому что я знаю Вас и знаю, из какого материала сделан Ваш талант, и меня никто не собьет с моего крепкого убеждения, что Вы владеете настоящей искрой божией. Но Вы, вследствие обстоятельств, сложившихся так, а не иначе, раздражены, залезли по колена в мелочи, утомлены мелочами, мнительны, не верите себе, отсюда постоянные мысли о болезнях, о нужде, мысли о пенсии, о Вейнберге. О пенсии Вам рано еще думать, а Вейнберг, если охладел к Вам. то имел на это некоторое право, или основание; Вы напечатали протест, обличали Литературно-театральный комитет, и это тогда произвело на всех тяжелое впечатление, вероятно, потому, что это не принято. Будьте объективны, взгляните на всё оком доброго человека, т. е. Вашим собственным оком, - и засядьте писать повесть или пьесу из русской жизни, не критику на русскую жизнь, а радостную песнь Щегла по поводу русской жизни, да и вообще нашей жизни, которая дается только один раз и тратить которую на обличение шмулей, ядовитых жен и Комитета, право, нет расчета. Милый Жан, отнеситесь к себе, к своему дарованию справедливо, пустите Ваш большой корабль плавать по широкому морю, не держите его в Фонтанке. Простите всем, кто обидел Вас, махните рукой и, повторяю, садитесь писать.
