Солнце светит вовсю. Пахнет весной. Но пахнет не в носу, а где-то в душе, между грудью и животом. Ночью холодно, а днем с крыши каплет.

Астрономка в Петербурге, с чем и имею честь Вас поздравить. Желаю, чтобы она пришла к Вам и просидела восемь часов. Она хочет куда-то поступить учиться, и подруга ее докторша верит, что из нее выйдет большой толк.

Если в самом деле поедете за границу и увидитесь там с Плещеевым, то скажите ему, чтоб он купил мне полдюжины стульев. Не отстану, пока не купит. Стулья мне не нужны, а нужно, чтоб он чувствовал. Наведите также справку насчет девственности.

Я, живучи у Вас, пополнел и окреп, а здесь опять расклеился. Раздражен чертовски. Не создан я для обязанностей и священного долга. Простите сей цинизм. Прав тот доктор, мой товарищ по гимназии, мною забытый, который неожиданно прислал мне из кавказской глуши письмо; он пишет: "Все лучшие интеллигенты приветствуют переход Ваш от пантеизма к антропоцентризму". Что значит антропоцентризм? Отродясь не слыхал такого слова.

Я продолжаю курить сигары.

Непременно скажите Анне Ивановне, что я ей кланяюсь, а то она говорила, что в своих письмах к Вам я обыкновенно отделываюсь общим местом - "поклон всем Вашим". Ей нижайший поклон и благодарность за гостеприимство, которого я никогда не забуду. Отлично я у Вас пожил.

Да хранят Вас небо, солнце, луна и звезды. Пишите.

Нового ничего нет. Всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

1278. Ал. П. ЧЕХОВУ

6 февраля 1893 г. Мелихово.

6 февр.

Благодарю тебя, Сашечка, за хлопоты. Когда я буду действительным статским советником, то за теперешние твои старания разрешу тебе обходиться со мною без чинов, т. е. не называть меня вашим превосходительством. Я готов ждать еще месяц, ибо срок моему паспорту - 21 февраля, но ждать дольше не намерен. Скажи Рагозину, что если к 1-му марта он не пришлет мне паспорта, то я напишу в Таганрог Вукову.

У нас не совсем благополучно. Буду писать по пунктам:

1) Болен отец. У него сильная боль в позвонке и онемение пальцев. Всё это не постоянно, а припадками, на манер грудной жабы. Явления, очевидно, старческие. Нужно лечиться, но "господа кушают" свирепо, отвергая умеренность; днем блины, а за ужином горячее хлебово и всякую закусочную чепуху. Говорит про себя "я параличом разбит", но не слушается.

2) Больна Маша. Неделю лежала в постеле с высокой температурой. Думали, что тиф. Теперь легче.

3) Я болен инфлуэнцей. Бездействую и раздражен.

4) Породистая телушка отморозила себе уши.

5) Гуси отъели петуху гребешок.

6) Часто ездят гости и остаются ночевать.

7) Земская управа требует от меня медицинский отчет.

8) Дом местами осел, и некоторые двери не закрываются.

9) Морозы продолжаются.

10) Воробьи уже совокупляются.

Впрочем, последний пункт можешь не считать. Впрочем, сядь за стол и, ковыряя в носу, подумай о безнравственности воробьев. А если не хочешь, то не нада.

Фотографии передал по назначению. Но так как у нас в доме все комоды и окна завалены фотографиями, то подарок твой не произвел ровно никакого впечатления. На этом свете я считаю самыми бесполезными два занятия: выпиливание и фотографию.

Передай Николаю и Антону следующее. Бабушка и тетя Маша сказали, что если они будут хорошо учиться, учить наизусть молитвы и стихи, и если они не будут обижать Мишу и друг друга, то в Великом посту им будут присланы подарки. В случае же если Наталья Александровна напишет нам, что они ведут себя не так, как подобает детям губернского секретаря, то они получат кукиш с маслом. Грудь у Антона куриная и гимнастика для него необходима. Жить с такою грудью нельзя.

От инфлуэнцы у меня в голове и на душе пасмурно. В доме лазаретное настроение.

Поклон Наталье Александровне вместе с пожеланием всего хорошего - денег, покоя и здоровья. Детям и Гагаре тоже поклон.

Будь здрав.

Твой А. Чехов.

1279. Н. А. ЛЕЙКИНУ

7 февраля 1893 г. Мелихово.

7 февр.

Добрейший Николай Александрович, спешу ответить на Ваше письмо.

Я никого не предупреждал о своем отъезде, иначе бы я до сегодня не уехал из Петербурга. А я очень и очень кстати уехал. Я уже писал Вам о болезни моего отца. У него боль в позвонке и при этом онемение рук; пальцы белеют до цвета мертвечины и совершенно теряют свою чувствительность, а руки немеют и слабеют, да и вообще во всем теле слабость и чувство упадка. Боль бывает не постоянно, а припадками, на манер ангины. Итак, об отце я уже писал Вам. Но ничего, кажется, не писал о сестре. В Москве я застал ее уже больною, а когда вез домой, она уже осипла до полного безголосия, 40°, боль в конечностях и проч. Как Вам сие понравится? Сначала я думал, что это тиф, ибо были предлоги для заражения сыпным тифом; я боялся в не спал ночей, но теперь, слава создателю, температура упала до 38° и я слышу жалобы на одну только головную боль.

Настроение в доме не масленичное, а лазаретное. Погода хорошая, но ее почти не чувствуешь.

Когда приедете в Москву на второй неделе поста, то наведите обо мне справку у брата Ивана, который живет на Новой Басманной в Петровско-Басманном училище (около части). Ежову известен этот адрес. Брат скажет Вам, где я и как ко мне проехать. Если же в ту пору и я буду в Москве, то поедем в Мелихово вместе. Примечание: каждую пятницу сестра, которая живет у брата, ездит ко мне. Вот бы Вы с ней вместе. По пятницам мои лошади бывают на станции, да и при сестре дома бывает как-то сытнее и веселее. Думаю, что на второй неделе она будет уже здорова. В февральской книжке "Русской мысли" появится моя повесть, если только ее не вырежет цензура. Сейчас сижу и пишу, но не повесть, а медицинский отчет за прошлый год, которого я еще не сдал.

Ну, будьте здоровы. С постом Вас честь имею поздравить. Поклон Вашим и той невесте, у которой 80 тысяч.

Ваш А. Чехов.

Насчет собак напишу Суворину. Получив ответ, напишу Вам.

1280. В. М. ЛАВРОВУ

9 февраля 1893 г. Мелихово.

9 февр.

Ваша телеграмма, дорогой Вукол Михайлович, разбудила меня в 3 часа утра. Я думал, думал и ничего не надумал, а уже 9 часов и пора посылать Вам ответ. "Рассказ моего пациента" - не годится безусловно:

пахнет больницей. "Лакей" - тоже не годится: не отвечает содержанию и грубо. Что же придумать?

1) В Петербурге.

2) Рассказ моего знакомого.

Первое - скучно, а второе - как будто длинно. Можно просто "Рассказ знакомого". Но дальше:

3) В восьмидесятые годы.

Это претенциозно.

4) Без заглавия.

5) Повесть без названия.

6) Рассказ неизвестного человека. Последнее, кажется, подходит. Хотите? Если хотите, то ладно.

Но что цензура? Я побаиваюсь.

Масленица прошла у меня хуже чем невесело. Дома были больные. Теперь лучше.

Желаю Вам всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

1281. И. И. ОСТРОВСКОМУ

11 февраля 1893 г. Мелихово.

11 февр. Ст. Лопасня Моск.-Курск. д.

Многоуважаемый Иосиф Исаевич! Вернувшись на днях из Петербурга, я получил Ваше письмо. Оно было прислано мне из Москвы, куда было адресовано и где я уже не живу с весны прошлого года. Стало быть, не я виноват в том, что наша запоздалая медицинская помощь оказалась ненужною. Больная теперь слава богу здорова. У нее был один мой товарищ, отличный человек и такой же врач; я передал ему Ваше поручение, и он исполнил его с большим удовольствием. Сам же я не мог побывать у г-жи Раковской, так как живу у себя в имении в Серпуховском уезде; главная же причина - у меня в доме больные, которых я не могу оставить.

Вы спрашиваете о моем брате Николае. Увы! Он в 1889 г. умер от чахотки. Это был талантливый и уже популярный художник и подавал солидные надежды. Смерть его - большой минус в моей жизни. О других гимназических товарищах я имею самые ничтожные сведения. Савельев земским врачом где-то на Дону; Зембулатов тоже врачом на Курской дороге; Эйнгорн поет в петербургской опере под фамилией Чернов; Сергеенко живет в Москве и работает в местных газетах не без успеха; Унанов (но не Онанов, как писали в газетах) умер от холеры. Кукушкин ведет бродячую жизнь опереточного певца. Братья Волкенштейны адвокаты. Марк Крассо - врач в Ростове. А еще кто? Больше ни о ком не слышал. Зиберов, говорят, умер.