– Видали, кто тут учится? – спросил рыжий, имя которого Иван все не мог запомнить. – Всяких не русских тоже полно…
– Негры есть, – кивнул длинный, тоже обладатель не запоминающегося имени…
– И вьетнамцы… – сказал Жорик. – Сам видел…
– А чего они тут? – спросил длинный. – Что, дома не могут учиться?
– А у них институтов нет, – отозвался Иван, разливая по следующей. – Наша система образования самая передовая в мире!
– У них образование дают плохое, вот к нам и едут, – объяснил особо не понятливым Жорик.
– За нас, – сказал Шилов. – Выпьем за нас!
Выпили. Можно и закусить…
– А тут еще один негр есть, так он принц. Настоящий… – сказал рыжий.
– Врешь, – вырвалось у народных масс.
– Не, честно, – клятвенно стал заверять рыжий. – Настоящий принц из Африки. Он, гад, еще мастер какой-то негритянской борьбы…
– Самбо, что ли? – спросил длинный.
– Ты что? – отозвался Иван. – Самбо это наша борьба, а у них там всякая фигня…
– Каратэ тогда… – сказал длинный.
– Да не, – сказал рыжий. – Там какая-то другая борьба. Я сам видел, как он двоим нашим пацанам бобов надавал. Да и сам он здоровый такой…
– Откормил харю на принцевых харчах… – усмехнулся злой улыбкой Жорик. – Вот напьюсь, начищу ему его принцеву рожу. Он у меня узнает, что такое русский рабоче-крестьянский кулак в рабочем виде…
Вяло обсудили последствия, но таковых как будто не узрели. Тема стала не интересна, и решено было её сменить.
– А бабы тут какие! – сказал молчавший до этого лысый парень. – Одно загляденье!
– Ничего, – успокоил всех Иван. – Вот утрясется все, семестр начнется, тогда и за баб можно будет взяться… давай выпьем… за баб.
Когда закончилась водка, кто-то бросил на стол трешку:
– Надо еще взять!
– А давайте возьмем на все пиво… – предложил Иван. – Мужики говорят, что пиво после водки очень полезно… сам сегодня в магазине слышал…
– Врешь! – усомнились массы.
– В натуре не вру. Сам слышал…
Долго доказывать не пришлось. Не тот случай. Решили брать пиво. Долго думали, кому идти, и в итоге пошли всей толпой. В магазине тоже всей толпой покупали: один в очереди к прилавку, один в кассу, остальные снаружи курят и время от времени сменяют очередников…
Возле общежития стояли два негра. Переговаривались не по-нашему. Сволочи. Лучше бы молчали. Пацаны-то уже выпили…
– Вот он, – сказал рыжий. – Принц который…
– Это он наших бил? – уточник Жорик.
– Он самый…
– А ну-ка, сейчас я ему…
Ваня Шилов, залитыми алкоголем шарами, довольно долго весело наблюдал, как негр-принц из далекой африканской страны, быстро и красиво кладет на асфальт этих, как их, соотечественников, с не запоминающимися именами и рабоче-крестьянскими кулаками. Когда все соотечественники с кулаками легли, повинуясь твердой руке африканца и его экзотической борьбе, Иван, перехватив сетку-авоську с шестью бутылками пива поудобнее, крикнув, что было сил «За Родину!», нежно опустил полезный после водки напиток на голову царствующей особе…
В ближайший отдел милиции привезли всех участников. Вахтерша через окно разглядела войну миров и быстро набрала привычные цифры на грязном телефоне, который когда-то, лет тридцать назад, был чистым и стоял в другой организации. Товарищей из ближайшего отделения милиции интересовала не чистота телефонного аппарата, а информация, переданная по нему. Товарищи из ближайшего отделения оценили информацию по достоинству и в результате Иван, сидя на скамье в «телевизоре», сказал Жорику:
– На хрена надо было?
– Хрен его знает… – отозвался Жорик, которому принц удачным ударом раскроил бровь надвое. – Сам не знаю. За наших обидно было… здорово он им тогда…
– Да и сейчас не плохо… – усмехнулся Иван.
Ему единственному не досталось от принца. Принцу досталось от него.
– Международный скандал… – тихо сказал майор милиции из уголовного розыска и вдруг взвыл во весь свой майорский голос: – Международный скандал! Плакала моя пенсия!
– Чего он орет? – спросил Жорик.
– Скандалит… – отозвался Иван. – На пенсию, вроде хочет.
– Ну и пусть идет.
– С нами теперь он туда точно пойдет… – уверено сказал Шилов.
Хоть он и не знал специфику милицейской службы, слова его впоследствии оказались пророческими…
Внезапно появившиеся товарищи из КГБ в штатском, быстро установили личность принца и, извинившись перед ним за поведение советских комсомольцев, спортсменов и золотых медалистов, увезли негра в приемный покой зашивать голову, и демонстрировать колоссальные возможности советской медицины в данной области.
В кабинет уголовного розыска стали уводить по одному. Когда в «телевизоре» остались только Жорик и Иван, в камеру вошел старшина из дежурной части.
– Дайте закурить!
– Не курим, начальник, – вдруг пугающе – не знакомо, по блатному отозвался Жорик. – Спортсмены мы, начальник…
Старшина почесал у себя в затылке и озадаченно произнес:
– Это, конечно так… И ни одной бутылки у вас не осталось, а такое пиво хорошее…
В глазах старшины блеснуло огорчение за своих соотечественников, которые могли бы и не так сильно приложить принца пивом. В таком случае могло что-то остаться, что можно было бы с большим удовольствием выпить…
Жорик по блатному оскалился, и блеск его фиксы вдруг стал совсем понятным. Жорик пояснил удивленному Ивану:
– Меня матушка в институт отправила, что бы я, по ее мнению, человеком стал. А то я все время типа с блатными да с блатными…
Шилов усмехнулся. За две недели, которые он прожил в общежитие, ему так и не удалось распознать в Жорике блатного урку. Урка в Жорике пробудился только сейчас, в камере…
– Сейчас поведут пытать, – начал советовать Жорик. – Ни в чем не сознавайся. Шел мимо, споткнулся, авоська сама на него упала… а то сейчас припаяют срок года на три, и тогда будь здоров…
Шилов смотрел на своего соседа по общежитию большими круглыми глазами. Тот продолжал:
– Главное – не сознаваться. Я – не я, лошадь не моя. Понял?
– Понял, – кивнул Иван.
– И все будет ништяк…
Шилова вскоре забрали из «телевизора» и отвели к оперу, в кабинет уголовного розыска.
– Ну, и что с тобой делать, Шилов? – спросил лейтенант, помахав перед его носом пачкой листов: – Смотри, твои дружки все как один на тебя показывают – ты подбивал на драку, ты её затеял, и ты же его авоськой, – лейтенант с горечью прикрыл глаза: – авоськой с пивом… и ни одной не осталось… хулиганство или покушение на убийство иностранного подданного?
Шилов впервые в жизни попал в милицию, не знал как себя вести, а короткий инструктаж Жорика уверенности ему придать не смог. Пустив слезу, он долго клялся, что больше не будет, но строгий лейтенант вынес свой вердикт:
– Посидишь у нас дня три, пока то да сё…
Товарищ из КГБ в штатском, вернувшись из больницы, где сейчас восстанавливали пошатнувшееся здоровье царствующей особы, сообщил перепуганному Шилову, что тот отчислен из института, как неблагонадежный. То же самое было сообщено и Жорику. Неблагонадежность студентов определялась не столько их поступком, сколько закрытостью института…
С тяжелым сердцем Иван вместе с Жориком вошли в камеру.
Там сидели двое.
– Здравствуйте люди добрые… – поздоровался Жорик.
– Оба-на! – один из сидельцев, тот, что был помоложе, подскочил: – Кого это к нам судьба забросила? А ну, обзовитесь, кто такие будете!
– Я Жорик с Ростова, меня там многие знают. Сеня, Зёма, Васек толстый…
– Знаю Зёму, – кивнул второй сиделец. – Зёма чувак правильный…
Первый посмотрел на Шилова:
– Ну, а ты обзовись…
– Ваня я, с Дальнего Востока… – глухо отозвался Иван, вусмерть перепуганный видом настоящих уркаганов, тела которых были синими от обилия наколок…
– Откуда? – у собеседника чуть шар не выпал.
– С Дальнего Востока… – повторил Иван и спросил. – А вы кто?
