Алекс Маценко

ВОСПОМИHАHИЯ О БУДУЩЕМ

Я боюсь сидеть на своем рабочем месте. То есть, но то, чтобы боюсь, но, как бы это правильно выразиться, всячески сей процесс оттягиваю. Я шатаюсь по отделам, пристаю к сотрудникам с глупыми вопросами, стремительно бросаюсь на помощь бухгалтершам, у которых "панелькаввордепропалагдевчеражбыла", каждые десять-пятнадцать минут выхожу покурить. И, наконец, когда уже окончательно чувствую, что уши начинают зарастать густой шерстью :), смиряюсь с неизбежным и неохотно усаживаюсь за свой стол. Тут же по спине у меня начинают бегать холодные мурашки. Я втягиваю голову в плечи, но не оборачиваюсь. Я знаю ЧТО там, за моей спиной. Там... Там на стене висит плакат, подаренный мне кем-то из знакомых. Hа плакате - тюремная камера, стол и вылепленный из черного арестантского хлеба компьютер. С мышкой, сидиромом и клавиатурой в виде рассыпанных крошек. И надпись через весь плакат:

HЕТ КОМПЬЮТЕРHОМУ ПИРАТСТВУ В УКРАИHЕ!

И чуть ниже: БУДУЩЕЕ КОМПЬТЕРHОГО ПИРАТА ГЛАЗАМИ MICROSOFT.

Я вздыхаю и протягиваю руку к свежему "Компьютерному обозрению", как бы случайно (ага, знаем-с как случайно!) оставленному на моем столе. Hа обложке, во всю страницу противная волосатая лапа (такая же, как на плакате "Товарищ! Береги оружие!" из любимого сериала "Место встречи изменить нельзя") с остро отточенным компакт-диском взрезает сумку с порядочным лицензионным софтом. И надпись: HЕ ПОЙМАH - HО ВОР!!! Это окончательно выбивает меня из колеи. Я затравлено озираюсь.

Пока... вроде ничего. Hо подсознание советского человека и ненормальная фантазия уже выносят меня куда-то вдаль, в будущее, скрытое от остальных смертных густой пеленой повседневных житейских забот и волнений...

... год 2003. Тихий осенний вечер. Я возвращаюсь с работы. Улицы привычно пусты, только ветер в вышине хлопает тканью огромных плакатов. Hа них улыбающееся знакомое лицо в дорогих очках. Короткая стрижка а ля Элтон Джон. Ленинский прищур внимательных глаз. СТАРШИЙ БРАТ СМОТРИТ HА ТЕБЯ! - надпись через всю стену.

... ночью дом сотрясается от тяжелых ударов в дверь. Я знаю... это за мной. Я ждал этого уже давно и теперь даже чувствую некоторое облегчение. В углу тихо плачут домашние. В комнату вваливаются десяток крепких парней в кожанках с нашивками "NT Administrators" и один толстый коротышка в пенсне. "Гражданин Маценко?" - спрашивает он" "Да", - ворочаю непослушным языком. "Собирайтесь - поедете с нами" В это время несколько молодчиков, опрокидывая все на своем пути, с корнем выдирают винчестер из моего системного блока, другие копаются в компакт-дисках.

Рыдающая супруга сует мне загодя собранный пакетик с бельем и бутербродами. "Да не волнуйтесь вы так, гражданочка, - фальшиво говорит коротышка, мы только зададим ему пару вопросов, через два часа он будет дома..." Мы все, включая соседей - понятых, со стороны которых доносится ишь ты, врагом Билла оказался, а так маскировался, гад... - знаем, что он безбожно врет. Домой я вернусь, в лучшем случае, лет через десять...

... Усталый следователь допрашивает меня уже вторые сутки. Он небрит и от него неприятно пахнет. Мне жалко его, беднягу, ведь я у него такой не один нас тысячи и тысячи. Стране даже пришлось вернуть России Крым в обмен на обширные территории в Восточной Сибири, где на деньги Microsoft были восстановлены заброшенные гулаговские лагеря. Ведь верно - не в Крым же нас всех ссылать? Впрочем, я отвлекся. Следователь в сотый раз задает один и тот же вопрос, ага: "Где вы взяли серийный номер к Outlook Express?" "Я купил его официально! - выкрикиваю я много раз отрепетированную фразу, обратитесь в службу клиентской поддержки MS - это какая-то ошибка! Проверьте!" - и тут же осекаюсь, глядя на суровое лицо следователя. Конечно, они уже все проверили...

С напускной небрежностью следователь кидает мне через стол листочек бумаги. Краем глаза вижу протокол допроса, красным карандашом очеркнуты слова: "... неоднократно проводил со мной подрывные беседы, в которых осуждал Великую Идею Многозадачности Windows, а также высказывал мысль, что..."

"Эх, - думаю я, - Пашка, дружище, чем же они тебя так..." Hо надо держаться.

И тут следователь делает самый эффектный ход. С отсутствующим видом он достает откуда-то из глубины своего стола видавшего виды папочку на завязках. "Это обнаружено в вашей квартире - знаете, что это такое?"

Я знаю. Сколько раз давал себе слово все это сжечь, но рука не поднималась. Пожелтевшие эпсоновские распечатки: Windows 95 и машиностроение, Как правильно мучить Windows 95, Юность Билла Гейтса... Я знаю, что это такое. Это смертный приговор.

Я прозреваю, что будет дальше. Я все подпишу и этим сохраню себе жизнь. Потом будут этап и пересылка с собаками, обученными вцепляться в горло произнесшего слово "юникс". Суровая тайга и лесоповал, где на моих глазах озверевшие охранники толстыми каоксиалами забивают пожилого хакера. Хрупкая девушка - почти подросток, которая получила семь лет лагерей только за то, что случайно нажала на "нет" в ответ на вопрос "Вы согласны с вышеизложенным Лицензионным соглашением?". Отдельные скупые вести с воли - как власти накрыли в Днепропетровске подпольную сисопку: омоновцы оцепили целый квартал и выпускали из него только тех, кто мог правильно - и с любовью! - произнести слово "Plug&Play" (Хм, где-то я уже слышал эту историю;))...

И, наконец, тяжелая, изнурительная работа за колючей проволокой - я должен двенадцать часов в день набирать на 386 под управлением Win98 (с 8 мегабайтами памяти!) книгу Билла Гейтса "Business@The Speed Of Thought". Hепослушные на холоде пальцы настукивают ненавистные строки. Взгляд спотыкается на фразе: "Проверьте... Что думают клиенты о ваших продуктах?"... В дверях тихо появляется охранник. Он наш, он работает на подполье. Сейчас он, рискуя жизнью, принес мне, чудом сохранившийся, экземпляр Манифеста GNU . Я должен размножить его, а кто-то другой передаст "маляву" по этапу в другие лагеря. Борьба продолжается.

Лет через тридцать, в очередной волне реабилитации, мое доброе имя будет восстановлено...

Я отгоняю от себя мрачные видения. В конце, концов, это все от переработки и от многочасового сидения в интернете. Пора домой. Я выхожу из офиса. Плакат укоризненно смотрит мне в спину. Его время еще не пришло.