Люшка поизучала меня пару секунд и поставила диагноз — больной.
— Но это ничего, Семён, — завела она, не дождавшись от меня никакой реакции, — мог бы конечно вместо жратвы деньжат подбросить, если уж он такой добрый. Но в конце концов это лучше чем ничего. Но че он тянет резину, не пойму! Тебе нельзя его упускать, потнимаешь? Это же такой шанс, зашибись!
У меня от Люшкиных стонов начинала болеть голова и сводило желудок. Я тоже хотела, чтобы мой новый знакомый перестал "тянуть резину" и исчез из моей жизни. Он все давно искупил и исправил, теперь именно его присутствие было для меня настоящей каторгой.
Галошко, как я уже стала подмечать, могла бы по совместительству работать вороной, той самой, про которую говорят "накаркала". Потому что она, в конце концов, довыступалась и Аристарх в самом деле решил мне кое-что подбросить. Презент, так сказать.
Увидев его в дверях с очередным пакетом, я почувствовала острое желание завыть. Ну не надо мне ничего, не надо! А благодетель уже доставал большущую коробку с… Барби, кажется. Лучше бы это была она! Потому что в коробке, как выяснилось, лежало НЕЧТО или, правильнее сказать НЕКТО.
— Как я понял, ты любишь куклы. Я и сам ценю красивые вещи. А вот эта… согласись, вы с ней похожи.
Ни с чем подобным я согласиться не могла. Кукла была изумительно, невозможно красива в дымке золотистых волос, с нежным синим взглядом из-под длинных ресниц. Моя вполне уютная кухня вдруг поблекла, и новая чашка приобрела жалкий побитый вид. Да что там чашка, я сама себя почувствовала побитой и жалкой. Гость посидел, наслаждаясь этой сценой, и вроде как сочувственно тронул меня за руку, мол, ну я пошутил и теперь откланиваюсь, а ты приходи в себя.
Красавицу звали Лили. Интересно, подумала я, и как же теперь все остальные к этому отнесутся? Я вздохнула и потащилась в светёлку. Естественно, народ выпал в осадок, когда увидел Лили, даже Георг в оцепенении постоял перед ней, но близко так и не подошёл. Нам всем было неловко, всем кроме Лили, которая продолжала невозмутимо озмирать нас ясными голубыми глазами. Я осторожно усадила её на столе, стараясь не встречаться взглядом с Козеттой, и пошла мыть посуду. Пусть приглядятся друг к другу, попривыкнут.
Когда заявилась Люшка и прогалопировала, было, на кухню, я сказала ей со странным мстительным чувством:
— Он, к твоему сведению, сегодня кое-что мне подарил.
— Что? — едва не задохнулась моя алчная подруга.
— Там, на столе… сидит.
Люшка чуть было не опрокинула всю наличную мебель, кинувшись смотреть на подарок. Я не стала торопиться следом, пусть она справится с первым впечатлением сама, без моей помощи.
— Ни хрена себе, он совсем двинутый, — как-то не очень уверенно сказала Люшка, глядя на куклу.
Но вот что интересно, своими загребущими лапками она красавицу хватать не стала, созерцала на расстоянии. А кукла смотрела на нас. Мне показалось, что выражение ее лица за последние полчаса изменилось, то есть стало еще лучезарнее, хотя куда уж больше, и сидела она как-то немного иначе. Или нет?
На самом деле двинутой здесь была я, но зачем обращать Люшино внимание на столь очевидные факты. — Я не знаю, куда ее деть, — объяснила я обреченно.
— А чё? — нет, всё-таки Люшка вела себя необычно. Она как бы не очень удивилась моим словам, и испытующе смотрела на подарок. Может, тоже что-то такое чувствовала?
— Она жутких денег стоит, мне так кажется. Она, кажется, это… коллекционная.
Если подруга думала таким способом меня утешить, то сильно просчиталась. Я с неприязнью смотрела на жутко дорогую и, кажется, коллекционную куклу. Час от часу не легче.
— По-моему, она нас подслушивает, — как-то само собой прошептала я.
— А чё, мы ничего такого не говорим, — понизив голос, ответила Люшка и, вдруг опомнившись, рявкнула: — Не, ну тут все ненормальные, и ты, и я уже вот…
— И Георг. Он даже её обнюхивать не стал, представляешь? Он вообще странный стал в последнее время. У него кажется этот… депрессняк. Может, её куда-нибудь отнести?
Вообще-то я очень живо вспомнила одну картину: контейнер с отбросами, кукла простирает ко мне руки… Не знаю, зачем вспомнила.
— Я тебе точно говорю — кукла дорогая, — как будто прочла мои мысли Люша, — вдруг он завтра решит её забрать. Мало ли какие у него придури.
Да, я тоже почему-то о таком подумала.
Люшка как-то довольно быстро собралась уходить, даже деликатесы так, лишь чуть поковыряла. Следом, точно отсидев в засаде, ко мне пришел Лёвчик. Он был неподкупен, в том смысле, что от угощения отказался наотрез и усиленно рассматривал меня сквозь свои окуляры. Строго так, с осуждением.
— Ну и кто этот твой каменный гость? — высоким голосом вопросил он. Похоже, это мучило его не один день.
— Почему это каменный? — не поняла я. Но чем-то меня вопрос зацепил.
Лёвчик в нескольких словах объяснил мне про гостя, отослав к первоисточнику. Но дальше литературной темы разговор не заладился. Сосед обиженно сопел, а у меня в голове вертелась его фраза. Я показала ему подарок, надеясь непонятно на что. Лёвчик был краток. "Это стоит денег", — объявил он и поджал губы. Как, и это всё? В конце концов, мы сходили к нему за томиком Пушкина.
Мне было жаль Донну Анну, и Дона Гуана тоже было жаль. С Каменным гостем, то есть со статуей Командора было сложнее. Почему Лёвчик приплел сюда Адриана Петровича? Из-за бороды или чёрных глаз? Последняя сцена трагедии, хотя бы и маленькой, особенно запала мне в душу: Каменный гость под жуткий грохот забирает с собой Дона Гуана. Хм, а кого он заберёт с собой в нашем случае, если что?
А что если отнести Лили в шкаф к Полковнику, пусть коротает время на пару с Мундиром? Я пристально посмотрела на куклу, она была непробиваемо безмятежна. Да уж, даже Долли до неё далеко. В общем, я так и сделала и когда закрывала дверцу шкафа, Лили послала мне на прощание нежный взгляд и счастливую улыбку. Может, она идиотка?
Даже теперь, в отсутствие новенькой мои куклы выглядели по меньшей мере бледно, и вид у них был растерянный. Что это было? — как бы вопрошали они. Козетта сидела с остановившимся взглядом и весьма глупо улыбалась, Генри, который не совсем Генри недобро скалился из-под маски. Да и Галета с возложенными на него обязанностями справлялся плохо, то есть никак не справлялся — на его физиономии застыло несколько ошарашенное выражение: куда это, мол, я попал, что это тут происходит? И никто ничего не знал, кроме автора всей этой кутерьмы — Каменного гостя. Вот он взял, да и внес ясность.
Гость пришёл на следующий день, к счастью без коробок. Он взял меня за руку. К этому я немного приноровилась, то есть представила, что нахожусь на приёме у врача — неприятно, но надо потерпеть. И запах его одеколона… Может, заказать Полковнику противогаз?
— Я считаю, что такая девушка не может жить одна без поддержки, — сказал Арчибальд, цепко сжимая моя пальцы.
Еще как может, хотела возразить я с жаром, но лишь шевельнула пересохшими губами. Похоже, что через пальцы в мой организм поступал какой-то парализующий яд, совершенно лишавший меня воли. Да ещё немигающий взгляд Гостя… Он, о господи, поднёс мою руку к губам… поднёс, значит, и стал медленно откусывать…, то есть нет, целовать пальцы. Один, другой, третий… когда же они, наконец, кончатся! Лучше бы мне потерять сознание, в панике подумала я и попыталась отнять у изувера свою руку. Получилось как всегда, то есть еще хуже, потому что Арчибальд только крепче сжал мою конечность и теперь уже всю меня целиком потянул к себе. Его черные немигающие глаза приближались, приближались…, и я зажмурилась раньше, чем они приблизились вплотную. После чего мягкие мокрые губы прижались к моему рту, а борода защекотала мне щёки.
По-моему, я на несколько секунд потеряла сознание — нервно-паралитический газ в виде одеколона и ядовитые укусы сделали свое дело.
— Посмотри на меня, — приказал Он, прекратив, наконец, экзекуцию.
