В стороне на возвышении лежали пять саркофагов Старейшин. Маги еще в пути заявили, что при блокировке чувств их не хватит больше чем на двоих. Какие-то слабенькие. Чародеи-археологи смогли в свое время провести обряд для двух князей. А это несравнимый уровень.
Подполковник, зажимая меч с рунным антивампирским плетением замер рядом с гробом, у двух других стояли Рукавица и мало знакомый мне воин. Начать ликвидацию решили со Старейшин как самых мощных тварей.
Командир кивнул, троица приподняла крышки и лезвия вошли в сердца упырей. Кровососы осыпались прахом и из саркофагов вырвались облачка зависшей в воздухе пыли. Остальные солдаты разобрали цели и разошлись, выполняя методичную, но опасную в случае не осторожности работу. Последние из существ, что-то почуяли, проснулись и половинки гробов задвигались, но поздно, численный перевес был уже на нашей стороне.
В обратный путь мы двинулись загруженные под завязку, таща Старейшин и наиболее ценные вещи из полуразграбленной сокровищницы. Факелы закончились, но Сутан рявкнул объясняя доступным языком ситуацию колдунам и те ворча про опустошенный резерв создали тусклый светлячок. Теперь он, грызя карандаш и щуря глаза, пытался рисовать на ходу карту пути к гнезду. Столь ответственное дело Рест никому не доверил.
На следующий день столь оглушительный успех операции внутренней разведки вызвал огромный резонанс в столице. Работники носились как наскипидаренные. Из всех ведомств поприбывали всевозможные чины и специалисты желающие ознакомиться с результатами. Я под шумок быстренько сдал отчет и нагло почти не появлялся всю неделю, сделав себе выходные. Все равно в этой неразберихе за меня и не вспомнят.
Наконец сияющий подполковник устроил раздачу пряников. Как донесли мне по секрету неофициальные источники информации в лице секретарш, столь лучезарное настроение было обеспеченно приемом у самой императрицы. Где она похвалила его за рвение в службе и милостиво наградила именным мечом.
От лица разведки Сутан вручил мне внушительную грамоту с золотым магическим тиснением. Буквы слабо переливались искрами даже в полной темноте. Я проверял. Начальству моего корпуса была направлена положительная характеристика с просьбой занести ее в личное дело. Эту кучу приятностей венчал ордер за заслуги перед империей четвертой степени. Жлобы! Лучше бы премию дали, а то после покупки офицерских самострелов, не смотря на сержантское жалование, в карманах гулял ветер. А я присмотрел в одном из книжных магазинчиков пару изданий по кадаврике. Малоизвестный автор очень грамотно преподносил материал, но, как это обычно бывает с хорошей литературой, цена кусалась не хуже цепной собаки.
ОВИР в лице Реста еще раз выразила благодарность и, дав понять, что в услугах больше не нуждается, вернула меня кирасирам. Так что вскоре, сидя с кружкой земляничного чая в покачивающемся вагоне, я подъезжал к Шатину. Тяговый кадавр пыхтя и выпуская черный столб дыма, тащил поезд. Из приоткрытого окошка в теплое нутро врывалась слабая струя сырого морского воздуха. Небо над городом было затянуто серой грозной неоднородной колышащейся массой. Начался сезон дождей. А там в свои права вступит матушка зима. Вот чему я всегда не переставал удивляться, так это не однородности климата моего государства, даже с учетом не маленьких размеров территории. По сути, в одно и то же время года, в разных областях нельзя было встретить одинаковой погоды. Везде есть свои особенности.
Вокзал встретил внезапными порывами ветра и мелким моросящим дождем. Завеса туч была настолько плотной, что лучи солнца плохо проходили и казалось на улицы Шатина опустился вечерний сумрак. Широкие поля моей шляпы намокли, набухли и повисли, закрывая обзор. Я, засунув руки в карман, двинулся к месту расположения корпуса. Не буду зацикливаться на ненастье, благо идти не далеко.
— Ба! Какие люди в нашей глуши! — вскрикнул Гоблин, когда мои ноги после визита в штаб зашли в казарму, и облапил меня своими длинными ручищами, — здорова Рик! Уж не забыл ли старых друзей!
— И тебе не хворать, — прокряхтел я, с трудом выдерживая объятия стальных рук, — вижу, сила тебя по-прежнему не покидает.
— А то, — самовлюбленно произнес он, наконец, отпустив меня и наклонив голову на бок, произвел более тщательный осмотр, — но зато ты, как изменился. Прям не узнать. Вытянулся, да и лицо другое.
— Вампиры, будь они не ладны, постарались…
А я тут ногу серьезно повредил. Маги сказали неделю заживать будет, не меньше, — пожаловался ефрейтор, — ребята сейчас на учениях. Скука смертная, мухи и то дохнут здесь с нее. Хоть ты появился. Компания. Садись, рассказывай про свое житье-бытье столичное.
Он гостеприимно махнул на свою койку. Я не отказал и разместил туловище. За разговором мы решили сыграть в карты. Из глубин тумбочки на свет появилась колода. Пошла напряженная борьба, воздух в казарме только что не кипел от азарта. Соперник попался опытный, не простой. Раньше мне удавалось побеждать его с трудом. В этот раз масть не шла. Я, расплачиваясь за проигрыш, успел сбегать за пивом с закусью, благо не нарвался на воротах. Почесал длинной палочкой под гипсом ногу, пока хозяин оной конечности похрюкивал от удовольствия и руководил действием. Самым неприятным желанием порожденной фантазией Гоблина было три раза прокукарекать перед штабом. Как я не отнекивался, отвертеться не удалось. Противник, невзирая на боль и опираясь на костыль, лично проконтролировал, стоя за углом.
— На! — вскрикнул я, бросая карты рубашкой вниз на табурет.
Наконец удача на моей стороне. Ефрейтор скривился.
— Победил, признаю. Че хочешь?
Я задумался. Чтоб такое придумать в отместку. Тоже что ли отправить кукарекать? Хотя нет, повторяться дурной тон. Ценные мысли словно устроили забастовку и не желали появляться. Я окинул не складное тело товарища. Точно! Давно хотел узнать.
— Расскажи, почему ты такой… — моя речь замялась, пока голова подыскивала нужное определение, — не обычный. Ну, признайся ты результат экспериментов магов? Или твои родители? Может в зону какого феномена попал?
Он помрачнел. Глаза забегали. На лице большими буквами читалось не желание говорить правду.
— Карточный долг священен, — продолжил давить я, — никому не скажу. Молчок.
— Я бог.
— Приятно познакомиться, — брякнул мой рот вперед мыслей, — а я внебрачный сын старого императора. Тайно укрываемый от врагов. Еще немного и Регентский Совет в полном составе явится просить меня принять корону и трон.
— Иди ты. Серьезно. Не вру. Почти… Я бывший бог. Только между нами. А то ваши чародеи, если прознают, так расковыряют меня на запчасти, как ты своего Мгеша не разбирал.
— Опять прикалываешься? Достал. И как можно быть бывшим?
— Очень просто. Конфликт у меня вышел с некоторыми личностями… Моего прежнего масштаба… Подрались, повоевали. И как водится одна из сторон проиграла. Увы, это оказался я. Мою душу тонким слоем размазали по окрестным мирам. На остатках воли и силы удалось уберечь осколки разума. Знал бы ты, чего мне стоило убедить врагов в своей окончательной гибели и затереть следы бегства. Так и оказался в вашем пространстве. А тело? Так мне было не до украшательств. Еле-еле создал оболочку похожую на здешних обитателей, пока моя суть окончательно не развоплотилась.
Я вгляделся в его глазки-пуговки, пытаясь углядеть тень насмешки. Это вполне в духе ефрейтора придумать какую-нибудь нелепую историю, а потом хлопнуть по спине собеседника и заржать. Уже приходилось попадаться. Чего стоил его рассказ про встречу с отшельником-людоедом. Весь день ходил под впечатлением, пока не связал нелогичности.
— А почему именно наше пространство?
— Здесь я оставил как-то одну из точек проявления силы. Если честно просто однажды проводил опыты, а потом просто лень было прибраться. Давно было. Тогда мир только еще родился, вместо океанов воды кипела лава, царил мрак, лучи юного светила не проходили через завесу пепла, а по раскаленной суше бродили древние могущественные хтонические существа, от которых сейчас не осталось даже легенд. В глубинах недр ворочались заключенные в темницу исполины, ежесекундно сотрясая скалы, создавая гигантские, разрушающие все на своем пути бури и оставляя глубокие провалы на теле молодой планеты. А мана была столь густа и насыщенна, что не удерживаясь в тонких слоях выплескивалась на грубый план сгорая, взрываясь в воздухе и порождая порой диковинные явления.
