Доктор Дейчхардт дружески поворчал на сэра Тревора за его сомнения в коммерческом успехе новой Библии в Великобритании.

— Вы, сэр Тревор, и Джордж Уилер у себя и понятия не имеете, с какими препятствиями мы имеем дело в Германии. Вы хоть можете напрямую обращаться к публике со своими статьями и объявлениями в сотнях ваших религиозных еженедельников и ежемесячников. В Германии же у нас имеются две самые сложные, можно сказать, самые мощные, преграды. Первая — это Лютеранская Библия, которой пользуются в большинстве из наших одиннадцати земель. Второе препятствие — это то, что Лютеранская Библия печатается исключительно лишь членами Союза Библейских Обществ. Для того, чтобы эти издатели приняли наш «Международный Новый Завет» я должен буду просить оставить их собственные дела, которые приносят им доход. Чтобы избежать неприятностей, нам следует заключить взаимовыгодный договор с Союзом.

— Вы понапрасну беспокоитесь, Эмиль, — ответил на это британский издатель. — Да не будет у вас в Германии никаких хлопот. Как только там узнают про новое Евангелие, про новые открытия, они тут же с воплями затребуют наш «Международный Новый Завет». Они сразу же решат, что их Лютеранская Библия неполная, устаревшая, и, следовательно, ее нужно заменить. Ваш Союз Библейских Обществ еще сам будет спонсировать и распространять наше издание. Можете мне поверить, даю вам слово. Как только ударят рекламные барабаны — а мистер Ренделл должен проследить за этим — требования общественности снесут всякую преграду. Гораздо большее беспокойство у меня вызывают как раз церковные разногласия.

После этого Уилер и Фонтэн вернулись к разговору о ценах, затратах, предложениях и распространении нового издания.

Допив свой кофе, Ренделл откинулся на спинку стула и увлеченно прислушивался к разговорам. Теперь он был совершенно уверен в своих подозрениях относительно раскола между богословами и издателями. Теологам до чертиков надоели разговоры издателей, вращающиеся исключительно вокруг долларов-фунтов-марок-франков-лир, в то время как издатели терпеть не могли богословские разлагольствования на духовные темы. Ренделл укрепился в чувстве, что это давний и вечный конфликт. Сам же он попытался выделить это различие наиболее явственно. Ренделл догадывался, что богословы проявляют к Международному Новому Завету неподдельную страсть, связанную с приведенными там сообщениями Иисусова брата и центуриона, описавшего суд над Христом. В богословах он угадывал истинную веру во новооткрытое Воскрешение реального Христа. Издатели, с другой стороны, хотя и служили делу Воскрешения, с его потенциальными возможностями распространения среди всего человечества веры и надежды, интересовались, похоже, только лишь собственными прибылями. Они были крупными воротилами, которым привелось заниматься изданием Библии. Действовали они так же, будто производили автомобили, расфасованные пищевые продукты или бензин, поэтому их разговоры также касались бизнеса.

Эти еретические мысли расстроили Ренделла, зато сделали процесс более понятным.

Доктор Дейчхардт подводил итог собственным рассуждениям о возможности коммерческого провала:

— И не забывайте, что в Германии имеется еще одна помеха, и кое-кто из вас серьезно опасается ее. Наша страна сделалась центром всех церковных реформ: от Лютера до Штраусса и Бультманна. И сейчас мы являемся логовом всяческих ересей, всех тех, кто пытается демифологизировать евангельские истории, стремления этих еретиков заходят далеко за рамки сомнения в существовании Господа Нашего и Его послания. Германия — это опаснейшее логово, где выросло множество революционеров или же радикалов движения де Фроома. Этот безумец — враг не только общепринятой церкви, но и ярый неприятель всех наших освященных действий по спасению человечества через наш Международный Новый Завет. Подумайте о том, господа, что мне предстоит преодолеть в Германии.

— Не более, чем и каждому из нас в наших собственных странах, — заметил на это Уилер. — Реформы де Фроома обращают в свою веру повсюду. Но я все же верю, что, как только наша Библия распространится в мире, ее истина и сила разобьют де Фроома и его сторонников, преодолеют их упрямство, вырвут с корнем, сметут с лица Земли. Наше удивительное открытие сделает их беспомощными и неспособными к сопротивлению.

— Поскольку элемент неожиданности является ключом к вашему успеху, — перебил его Ренделл, — уверены ли вы, что сделали все возможное для того, чтобы скрыть содержание «Международного Нового Завета» от преподобного Мартина де Фроома?

И тут же все загалдели разом, расписывая новейшие защитные меры, направленные на удержание тайны от де Фроома с его фанатиками, которые рыщут по всему городу, окружающему площадь Дам.

Впервые за все время обеда и бизнесмены, и их духовные консультанты были едины как в своих заботах, так и в своей вере.

«Интересно, — подумал Ренделл. — Дай строителям Вавилонской Башни общий страх, и они научатся говорить на общем языке».

А ВОТ ЭТО БЫЛО УЖЕ ГОРАЗДО ЛУЧШЕ. Ренделл находился среди своих и чувствовал себя комфортно и даже расслабленно.

Наоми привела его в 204 номер «Краснапольского» — суперсовременную комнату с белыми стенами, кубистского стиля белой мебелью, блестящими хромированными лампами, запахогенератором и кинетической движущейся скульптурой, подвешенной над красным диваном — где представила Ренделла группе его сотрудников, которые будут заниматься рекламной кампанией.

Держа стакан в руке, Ренделл болтал с Педди О'Нилом, похожим на водителя сверхтяжелого грузовика коренным дублинцем, задачей которого была организация рекламы в Лондоне и Нью Йорке. Сам О"Нил относился к Библии без малейшего почтения. "Я-то буду писать о ней, — обещал он Ренделлу, — только не ожидайте, чтобы я в нее еще и верил, разве что за дополнительную плату. Ведь мы же с Оскаром Уайльдом земляки. Помните, как Оскар говорил про распятие Иисуса и про христианство? «Эта штука не обязательно истинна, потому что за нее умер человек».