Пересказывать, а тем более цитировать трилогию Александра Трапезникова почти невозможно, так как она представляет собой самый настоящий идеологический трактат, хотя, правда, и нанизанный на увлекательнейшую художественную интригу. (Я бы назвал жанр, в котором написаны эти вещи, "информационным романом", ибо в центре внимания повествователя, а через него - и читателя, находятся все-таки не столько персонажи, сколько именно познаваемая ими информация.)
Должен признаться, что три эти небольшие по объему книжечки произвели на меня едва ли не самое сильное впечатление из всего, что я прочитал за последние месяцы, и я не могу понять, почему наши патриотические журналы не дерутся за рукописи этого безоглядно смелого автора, а публикуют нечто идейно блеклое и художественно аморфное. Думаю, что ответ на этот вопрос не менее важен, чем и на недоумение героя Трапезникова, пытающегося понять, почему русские офицеры сегодня стреляют в себя, а не во врагов Отечества.
Вот и один из главных героев самого, на мой взгляд, лучшего произведения о защитниках Белого Дома 1991 и 1993 годов - романа Николая Иванова "Черные береты" (М.: Библиотечка журнала "Милиция" "Щит и меч", 1994), который мне довелось прочитать как раз в дни празднования демократами 10-летней годовщины августовского путча, - сорвав с себя погоны в знак протеста против использования ОМОНа против мирных жителей в искреннем недоумении восклицает: "...Почему не все положили на стол рапорта? Мы же русские офицеры. Мы всегда служили идее, а не деньгам. Где наша честь? Стоит в очереди за квартирой? За близким очередным званием? За выслугой лет? Измельчали мы..."
И вот это его: "ИЗМЕЛЬЧАЛИ" - является, как мне кажется, гораздо более страшной правдой о нас сегодняшних, чем самые сокровенные подробности о каких бы то ни было заговорах против России и Православия. Потому что сила врага подпитывается только нашей собственной слабостью, и наши твердыни разрушаются не столько его мощью, сколько нашим собственным предательством веры своих отцов и забвением святынь своего Отечества. И пока, как пишет в романе "Поле битвы" (М.: ПРА, МФ "Семигор", 2001) писатель Валерий Хатюшин, в душах русских людей остается хотя бы малая толика веры в Христа, захватившее всю полноту власти в России еврейство не может испытывать ни полного покоя, ни полной радости от своей кажущейся победы. И чтобы добыть себе эти покой и радость, они идут даже на союз с бесами, лишь бы только те помогли им убить в душах русского народа веру в истинного Бога и тем самым окончательно покорить Россию.
Роман Валерия Хатюшина более чем смел, хотя, правды ради надо сказать, его художественный уровень и снижает некая лобовая прямолинейность. Но - по сравнению с книгой Александра Солженицына "Двести лет вместе", представляющей собой не более как попытку всего лишь обозначить существование данного вопроса (которая и то вызвала немедленную негативную реакцию представителей еврейской нации!) - его вообще можно назвать самоубийственным, ибо он в открытую говорит о самом тайном в истории еврейства - о его многовековой борьбе против Христа и против России: "...Вас не должно быть, - делает страшные признания герою романа разоткровенничавшийся в порыве осознания своей власти бес (он же еврейский эмиссар Яков Исаакович). - И вас не будет. Это уже решено. России конец, Иванов. Мы сократили и разоружили вашу армию до полного ничтожества. Здесь всегда будут только наши президенты. Ни одна ракета отсюда никогда не взлетит. В ближайшие годы по всей России начнется настоящий голод, и зимой в городах перестанут отапливать дома. Мы отключим у вас электричество, а газ пойдет исключительно за границу. Ты сам знаешь, ни на какое восстание ваше безмозглое население уже не способно. Эти бараны будут ковыряться в помойках и молчать... Мы завезли сюда кавказцев. Больше миллиона кавказцев... Они ждут нашей команды..."
Таким вот видится автору мрачная перспектива нашего дальнейшего существования. И хотя, на первый взгляд, противопоставить этому прогнозу и нечего, душа все-таки улавливает в написанном некоторый потаенный и, может быть, не осознаваемый и самим сочинителем, подвох. Ведь создавая свой роман, писатель рисует концепцию развития мира исходя единственно из сегодняшней роли Бога в происходящем на Земле, а на сегодня Его роль в судьбе России откровенно ПАССИВНА, так как земные испытания как раз для того нам Богом и попущены, чтобы, проходя через них, мы доказали Ему свою веру. Бог же проявит Свою любовь к нам, лишь когда наступит время решать нашу судьбу в Вечности...
Однако роман - это все-таки произведение художественное, от которого читатель вправе ожидать четко прорисованной идейной картины, а в "Поле битвы" люди фактически брошены один на один с бесами, Бог же, я повторяю, присутствует в романе только в качестве декларируемого героями символа их грядущей где-то в Вечности победы, и от этого их непосредственно завтрашний день носит весьма неуверенный характер.
В этом плане книга перекликается и с рассмотренной выше трилогией Александра Трапезникова, и с романом Владимира Солоухина "Последняя ступень", и с многими книгами Григория Климова. Авторы их, может быть, и мечтали бы показать, как Господь спускается с небес и "мочит в сортирах" врагов России, но поскольку этого пока наяву не происходит (да Божья помощь и не должна носить МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКИЙ характер, ибо направлена на спасение ДУШИ человека!), то книги такого рода завершаются, как правило, жертвенным финалом и остаются как бы неоконченными. Но, слава Богу, они переводят в русло открытого обсуждения извечно запретную для России тему, а это - уже и само по себе является победой...
* * *
...За делами чуть было не забыл сообщить в Самару Громову, с каким поездом и в каком вагоне я отправил ему документы. Хорошо, что он догадался сам позвонить...
20 сентября, четверг. Проснувшись в 7.30 утра (Алинка учится в первую смену и будит нас теперь каждый день в это время), я до половины двенадцатого вычитывал рукопись книги Александра Малиновского для издательства "Палея", а потом поехал в Правление. Узнал, что Ганичев прилетит из Якутии только в воскресенье, а значит, можно завтра спокойно дождаться Алинку из школы и отвезти её к Марине, чтобы они потом съездили вечером в ГУМ и купили наконец-таки ей форму.
Поговорил с Геной Ивановым, он говорит, что поражен тем, с какой вольностью я говорю в своей вчерашней статье в "Дне литературы" о еврейском вопросе. Потом пришел Сергей Сибирцев и мы поговорили с ним о Стивене Кинге. Он пытался меня убедить, что Чейз тоже именно для того показывает всем вывернутую наизнанку Америку, чтобы продемонстрировать миру её греховность, но я все равно люблю детективы несколько меньше, чем фантастику.
В это же время появился Саша Трапезников, благодарил меня за публикации о нем в "Литературке" и "ДЛ", и подарил новую книгу - роман "Тень луны", только что вышедший в издательстве "Гелеос".
Зашел в редакцию "Роман-журнала, ХХI век" и поинтересовался, прочитал ли Перевезенцев рукопись моего романа о Москаленко. Он признался, что нет еще, и пообещал в ближайшее время прочитать, а в знак компенсации сообщил, что мне предлагают вести литературную передачу на "Народном радио" (их представитель искал меня вчера вечером, но я уже уехал из Правления). Сергей дал мне телефон, по которому вечером надо позвонить и обо всем договориться.
В коридоре встретил С.Ю. Куняева, позвал его к себе в кабинет, показал письмо по поводу предстоящего юбилея Анатолия Передреева, а потом тоже не удержался и спросил о рукописи романа про дедушку. (Если б кто-нибудь только знал, как неудобно спрашивать редакторов о своих вещах - как будто просишь у них в долг деньги, а они знают, что ты их никогда не возвращаешь, и потому не хотят давать, но и отказать прямо не могут, а "крутят", отыскивая всяческие причины...) Увы, Станислав Юрьевич посетовал, что "Наш современник" все ещё не отремонтирован и до находящихся в его кабинете рукописей он пока добраться не может. Но уже скоро, мол, ремонт закончится, и тогда... (Мне даже интересно, какая причина появится, когда наконец его кабинет отремонтируют?..)
