24 января 1894 года Меньшиков впервые встретился с Л.Н. Толстым, в московском доме великого писателя, что в Хамовническом переулке. Толстой записал в дневнике: "Познакомился с Волкенштейном и Меньшиковым: оба хорошие, добрые, умные последователи - особенно Меньшиков". Отношения их, продолжавшиеся практически до конца жизни Толстого, за пятнадцать лет претерпели существенные изменения. Сначала Меньшиков сам причислял себя к "толстовцам", помогал мэтру в организации помощи голодающим (1898), выполнял его издательские поручения. Затем, когда философские, общественно-политические взгляды Толстого стали меняться все более и более в сторону конфронтации с государством, церковью, армией, Меньшиков не принял этих метаморфоз и счел своим долгом резко полемизировать с Толстым и окружавшими его "последователями". Однако Михаил Осипович всегда преклонялся перед гением Толстого-художника, любил его как великого и глубоко несчастного человека.
В конце 1891 года у Гайдебуровых Меньшиков познакомился с Антоном Павловичем Чеховым. Они были почти ровесниками. Меньшиков тогда еще носил морскую форму, и Чехов звал его "морячком". Их отношения отличались особенной теплотой и продлились до последних лет короткой жизни Чехова. За годы знакомства они отправили друг другу примерно по полусотне писем. Отдельные письма Чехова к Меньшикову не раз публиковались в собраниях сочинений писателя. Письма Меньшикова хранятся в разных архивах.
В 1907 году Михаил Осипович женился на Марии Владимировне Поль (в первом браке Афанасьевой), которой и суждено было в 1918 году хоронить мужа. Сама она умерла в 1945 году в Москве.
"Естественный стиль" в мировоззрении и творчестве с "Новым Временем"
С "Новым Временем" связан последний, самый сложный и главный этап в жизни и деятельности Меньшикова. Острых проблем в России в начале века было великое множество, и они нарастали, как снежный ком. Меньшиков обращался к широкому кругу духовно-нравственных, культурных, социальных, политических, экономических, бытовых и других вопросов. Характер выступлений определялся его общественно-политическим идеалом, который сложился в 90-х годах: крепкая монархическая власть с парламентским представительством и определенными конституционными свободами, способная защищать традиционные ценности России и оздоровить народную жизнь. Будучи одним из создателей "Всероссийского национального союза", Меньшиков в ряде статей сформулировал его основную цель: "...Восстановление русской национальности не только как главенствующей, но и государственно-творческой". Отвергая деятельность революционных организаций как партий "русской смуты", Меньшиков одновременно выступал и против черносотенных групп с их ретроградной борьбой против обновления России.
Много внимания уделял Меньшиков вопросам культуры. Одной из главных категорий в его культурологических писаниях является понятие "естественного", или "органического". Выдвигается критерий почти биологической функциональной целесообразности в устройстве как человека, так и общества, нации. Есть голова, есть руки, есть ноги - ни один из членов не мешает в теле другому. Есть и у народа как бы органы, специально ответственные за прогнозирование и регуляцию исторического творчества. Это то, что мы называем сегодня национальной элитой. Меньшиков говорил обычно о "правящих классах", аристократии. В одной из статей на вопрос, можно ли видеть будущее, публицист уверенно отвечал: "его должно видеть, и эта способность становится [в XX веке. - Н. Л., М. П.] критерием существования. Предвидящие спасаются или одолевают. Не столько сильным, сколько зорким принадлежит право жизни. В огромном царстве (России), как в организме, не все клетки могут обладать зрительной способностью, но зато небольшая группа клеток, образующая глаза народные, должна быть зрячей. Именно на то и выдвигаются правящие сословия, чтобы быть зрением общества, слухом, вкусом, обонянием и осязанием. Держать в полной исправности эти обсерватории народной жизни, как и центральный, связывающий их мозг, то есть правительство, - первейший долг нации, желающей в XX веке жить хоть сколько-нибудь удовлетворительно. Будущее, по крайней мере ближайшее, нужно отчетливо видеть, как дорогу под ногами"52.
"Очками", которые предлагал Меньшиков правительствам и элитам для того, чтобы видеть правильную дорогу, и был принцип "естественного стиля".
Красота, любил говорить он, "это лицо Божие, насколько оно доступно смертным". Готовность и способность к восприятию лика Божия в истории закладывается с детства. Для этого выработана национальными традициями целая градация воспитательных институтов. Воспитывает детей прежде всего семья, но сама семья, считал Меньшиков, в свою очередь, "воспитывается государством", и пока государство не возьмется серьезно за воспитание семьи, - воспитание детей будет нести на себе все язвы этого "первородного греха". Исторические примеры доказывают, что домашнее воспитание всегда стояло наиболее высоко не в либеральные, а в патриархальные, "реакционные" эпохи, когда, по словам писателя, "общество держалось строго-аристократических основ - религии, самодержавия, непререкаемого родительского авторитета".
"Когда монарх считался как бы вассалом Господа, а отец - вассалом монарха, то и сыну приходилось быть в благоговейном подчинении и к монарху, и к отцу своему. Каждый новый человек в обществе являлся новой клеткой организма, знающей, что ей делать, и исчерпывающей полноту своих сил производительно".
Практически речь идет не только о биологическом единстве и здоровье нации, хотя и проблеме физического здоровья Меньшиков всегда уделял большое внимание. Речь скорее о том, что современные социологи называют "идентификационными полями", "системами ценностных или социальных ориентации". Но эти поля, эти ориентационные системы понимались русским мыслителем - и это выгодно отличает его от современных политологов - как вещь, насквозь органичная. Это особенно наглядно при анализе соотношения власти и народа - проблемы, так мучающей и сегодняшних политиков и аналитиков.
"Народ беспомощен вне власти, но и власть, как оказывается, бессильна без народа, - формулирует Меньшиков в одном из "Писем к ближним". - О действительном единении этих двух условий - государства и народа - народ мечтает как о спасительной самозащите". Снова мы видим, что весь анализ строится в терминах естественных защитных реакций живого национального организма.
"Нет власти", "паралич власти" - постоянный предреволюционный лейтмотив политических прогнозов "Нового Времени". "Дело близится к тому, предупреждал Меньшиков в статье, которая так и называлась "Нет власти", и консерваторов, и либералов, - что и бессильное правительство, и бессильное общество со всем багажом речей, деклараций, программ, политических статей рискуют наконец быть смытыми поднимающеюся снизу грязной анархией. [Писано за четыре года до "Великой Октябрьской". - Н.Л., М.П.] Если сейчас "нет власти", то необходимо сделать, чтобы она была. С организации власти надо начинать, если ее нет, а не с чего иного. Если подвыпивший кучер, допустим, свалился с козел - смешно философствовать о предоставлении инициативы лошадям".
И обобщающий философский вывод: "Я думаю, власть по своей природе ничем незаменима. Как все необходимое, она непременно должна быть на своем месте, иначе пиши пропало!"
Никак не удержаться от обильного цитирования в статье о столь блистательном стилисте. Да и дело требует. Лучше Меньшикова о его воззрениях, пожалуй, никто не скажет.
Вот он говорит о необходимости "естественного стиля" в государственной жизни России, о вполне реальном восстановлении Патриаршества и сугубо романтическом - древнего Боярства (статья к романовскому юбилею "Милость народу"): "Бюрократия имелась у нас и в Московскую эпоху, но и выше нее стояла группа, которая составляла, так сказать, живой Кремль монархии с такими башнями, какими возвышались Романовы, Курбские, Воротынские, Трубецкие, Шуйские, Пожарские. Если весь народ отстаивал Россию от великой Смуты, то предводительство в этом подвиге принадлежало патриаршеству и боярству. Восстановление древнего органического стиля нашей государственности было бы "возвращением домой" после героического похода Петра Великого на чужую сторону. Это возвращение к родной земле, к ее корням, к ее красоте и ее заветам - было бы встречено народом как сказочная мечта"53.
