Рассматривая практическое как "прикладную функцию" духовного, Сорокин видит в обществе два типа зависимостей. Первый из них - отношения взаимной координации между важнейшими системами культуры, в рамках которых наука, религия, искусство, мораль, право взаимно воздействуют друг на друга, образуя целостные типы мировоззрения, в которых представления о добре, истине, красоте, справедливости органически связаны друг с -другом. Второй тип - отношения субординации между доминирующим типом мировоззрения и характером практической жизни людей, от материального производства до человеческого быта.

399

В истории человечества, по убеждению Сорокина, существуют, попеременно сменяя друг друга, два основных вида мировоззрения - "духовный" и "чувственный", каждому из которых соответствует свой тип общественного устройства ("социокультурная суперсистема"). Люди, которые живут в обществах первого типа, исходят из убеждения, что окружающая их реальность имеет духовное, божественное происхождение. Смысл своего существования они видят в подчинении божественному абсолюту, с презрением или снисхождением относясь ко всему мирскому, преходящему. Поэтому материальное производство в таких обществах обеспечивает лишь необходимый минимум жизненных средств и не имеет тенденции к постоянному развитию. Основным объектом воздействия люди считают не природу, а человеческую душу, которая должна стремиться к слиянию с Богом. Соответственно, в познании доминирует внутренний духовно-мистический опыт, а эмпирическая наука и рассудочное мышление имеют подчиненное значение. Поведение людей основано на абсолютных принципах божественной морали, господствующих над прагматизмом, утилитаризмом, договорными принципами. Альтруизм рассматривается как норма общественной жизни, отвергающая и подавляющая эгоизм. Искусство основано на воспевании духовной и отторжении плотской красоты и т.д.

Прямо противоположные характеристики свойственны обществам второго типа, основанным на материалистическом восприятии мира, акцентирующим чувственные стороны человеческого бытия, доминируют здесь не духовные, а "телесные" потребности в богатстве и комфорте, адаптивное воздействие направлено на природу, что ведет к гипертрофии материального производства и т.д.

Историческое развитие человечества Сорокин рассматривает как постоянную циклическую смену этих двух социокультурных суперсистем, в промежутках между которыми устанавливается краткосрочный идеалистический тип культуры, пытающийся соединить ценности той и другой. К примеру, в европейской цивилизации "духовное" мировоззрение господствовало в Древней Греции с VIII по конец VI в. до н.э. Последовательно пройдя через свои внутренние стадии, эта суперсистема сменилась "идеалистической", господствовавшей в V и до середины IV в. до н.э. ("Золотой век Афин"). Со второй половины IV в. до н.э. и до V в. н.э. господствовало "чувственное" мировоззрение (классическим воплощением которой Сорокин считает историю Древнего Рима). На этом кончился один виток истории: Европа вернулась к "духовности" (средневековое господство церкви). С XIII по XV в. существовала "идеалистическая" суперсистема (эпоха Ренессанса), а начиная с XV в. доминирует "чувственная" суперсистема, которая прошла все стадии своего развития и со второго десятилетия XX в. вступила в полосу упадка. В настоящий момент, по мнению Сорокина, человечество стоит на пороге новой великой трансформации, которую он видит в переходе от "подчинения и контроля природы к контролю человека над амим собой".

400

Причины постоянной исторической смены суперсистем Сорокин также ищет в духовной жизни людей, в неспособности человеческого сознания найти истинный баланс ценностей существования, который бы обеспечил гармоничное развитие общества. И "духовность", и "чувственность" доводят до крайности важные аспекты жизни людей, открывая дорогу противоположной крайности, тем самым история уподобляется оркестру, который обречен исполнять одни и те же мелодии в различной аранжировке.

Руководствуясь подобными представлениями, Сорокин с порога отвергает Марксов принцип примата практического над духовным. Эта идея, считает он, могла зародиться лишь в чувственной культуре. Опровергая Маркса, Сорокин начинает с обвинений своего оппонента... в отступлении от принципов диалектики. Он замечает, что согласно философии марксизма - диалектическому материализму - развитие сложных системных объектов есть процесс саморазвития, вызванный действием внутренних противоречий. Однако социальная философия марксизма грубо нарушает этот принцип "имманентности" развития, рассматривая движение сложнейших форм человеческой духовности как следствие внешних по отношению к ним изменений социальной практики.

В работах Маркса действительно встречаются излишне жесткие формулировки о первенстве практического над духовным. Например, положение о том, что "даже туманные образования в мозгу людей и те являются необходимыми продуктами, своего рода испарениями их материального жизненного процесса, который может быть установлен эмпирически и который связан с материальными предпосылками. Таким образом, мораль, религия, метафизика и прочие виды идеологии и соответствующие им формы сознания утрачивают видимость самостоятельности. У них нет истории, у них нет развития; люди, развивающие свое материальное производство и свое материальное общение, изменяют вместе с этой своей деятельностью также свое мышление и продукты своего мышления" [28].

Однако у нас есть все основания утверждать, что принцип функционального первенства практики отнюдь не является покушением на самостоятельность человеческого духа. Автономия духовных форм деятельности, их несводимость к практике не вызывает у нас никакого сомнения: настоящего ученого ведет прежде всего "инстинкт истины", а настоящего художника - стремление постичь и передать прекрасное. Но все это, к сожалению, не избавляет человеческий дух от экспансионистских притязаний практики.

Реальная структурно-функциональная и динамическая автономия духовной деятельности людей не означает ее полноценного суверенитета. И мы считаем, что наша версия принципа приоритета

401

практики не означает подмены имманентной модели развития его экстернальной моделью как результата внешних толчков.

В действительности при правильной интерпретации проблемы приоритет практического в истории необходимо рассматривать как несомненную социальную закономерность и даже как закон-тенденцию.

На самом деле мы должны учитывать тот факт, что законы общества качественно отличаются от большинства законов природы тем, что редко выступают в качестве абсолютных "законов-предписаний". К примеру, закону всемирного тяготения, как мы знаем, обязательно подчиняется поведение всех известных нам материальных тел. Этот закон невозможно "обмануть", он не нарушается ни при каких условиях, ибо фиксирует норму необходимого, а не "допустимого" поведения физических систем. Социальный же закон выступает как "закон-ограничение". Люди могут игнорировать практические потребности, приносить их в жертву "идейным соображениям", но, поступая подобным образом, они с необходимостью обрекают себя на катаклизмы, стагнацию, разрушение в ближайшей или дальней исторической перспективе.

Мнение Сорокина, что человеческая история знала продолжительные многовековые этапы, когда духовные потребности людей всецело подчиняли себе потребности практической адаптации, не выдерживает критики.

Во всяком случае, во времена средневековья, на которые ссылается Сорокин, нормы, проповедовавшиеся Церковью, постоянно ею же самой и нарушались, Церковь вела борьбу за политическое господство и за увеличение своей собственности. Конечно, можно считать, что такая борьба была всецело подчинена высшим духовным задачам, являлась необходимым средством их достижения. Однако многие и многие исторические факты заставляют нас предположить, что благодаря "греховной" (сиречь, практической) природе человека цели и средства нередко менялись местами - иногда незаметно для исторических персонажей, "обманывавших" себя по всем законам фрейдизма, а иногда вполне осознанно, с откровенностью, доходившей до цинизма [29].