Теперь дым стоял уже столбом! (И шум был адский: по кактусовому стволу пламя бежало вверх, балансируя, как циркачка на канате, обмахиваясь и запахиваясь в кимоно из дыма — весьма кокетливо (а ряды лучников уже обволакивало дымным туманом)…

: «Внимание!» —

: «Вот!!»: Ибо из-под клубов дыма показалось нечто плоское, членистоногое и юркое. Молодой кентавр, присвистнув, прыгнул в ту сторону и вонзил копье:! Потом отскочил подальше и вогнал копье с наживой поглубже в песок: затем выхватил запасное копье из руки одной из девушек и тут же снова вернулся в строй.

Предводитель рядом со мной воздел по-боксерски свою руку, выпрыгнул повыше (чтобы увеличить мощь ниспадающего удара!) — и уже на его копье извивалось что-то широкое и серое; затем вторым ударом слева вдавил добычу поглубже в песок.

«Они хотят здесь прорваться!: Сюдаааа!!!»: Салджа в стремительном прыжке вытянула горизонтально верхнюю часть своего тела, впилась глазами в стелющийся дым и трубным голосом закричала: «И-ааааа!!» / —:!:!!:

Одного она заколола, одного растоптала: еще один вскарабкался по ее передней ноге и уже нацелился своей клешней, как я, преодолевая отвращение, сбил его прямо рукой и тут же вогнал дротик в мягкую гадину:! — Камень, на котором я сидел, я поднял высоко над головой и со всей силы обрушил его на следующую бестию: так что брызнул сок! / Справа и слева прискакали еще четверо копьеносцев, крутились волчком, нанизывая на острия серые тушки! -

«Спокойно!! — Все назад на свои позиции: может, появятся еще!»: это голос предводителя, державшего по копью в каждой руке. Он сбросил нам с Салджей по два трупа пауков и занял исходную позицию.

Подождать: огонь сам развеивал дым, выталкивая его, как мощная печь, наверх; внизу оставался воздух попрохладнее и пояснее: и вот уже все снова было хорошо видно. / А кактусовые заросли практически исчезли! Несколько особенно толстых пней догорали еще, но и заметно таяли под действием огня. Уже можно было различить кордон на противоположной стороне.

«Да. Кажется, конец», — деловым тоном сказал вождь рядом со мной. / А я чуть не до смерти напугался — так он взревел (ну и легкие у парней! Хотя это понятно.): «Все сюда! И все взять с собой!»

Жертвы: целых шестнадцать штук! Многие на вертеле еще были живы и яростно извивались, норовя укусить напоследок!

А вот эта была уже готова!: Итак, серое тело. Жирное. Покрытое довольно эластичной роговицей. Люди-скорпионы. До чертиков надоевшее лицо европейца: глазки маленькие; длинные волосы; все приспособлено для ночной жизни. Вместо рта заостренный хоботок, идеальная форма, чтобы высасывать кровь. На передних лапах ядовитые когти, величиной с палец, загнутые, как клюв, канюка: ужас!

Я испуганно оглянулся на какой-то шум сзади:?: кентаврята обоего пола собирали в мешки яйца; я подошел, посмотрел: в каждом от 6 до 8 штук; белые и крупные, как мячики для настольного тенниса: они клали их на камень и раскалывали копытами, как орехи: хрясть! хрясть! (И смеялись, и гоготали. Что ж, вообще-то можно понять).

В самом деле, ведь: экие гадины! Я выразил непритворное омерзение — к немалой радости тех, кто был рядом. / Остро пахло пепелищем. Сочился дым. (Бестий добили заточенными лопатками; рассекли на куски; зарыли.) / «Было однажды и сто девяносто!» / «Но здесь уже раньше чем через десять Gowchrommes никто не появится». (Однако — всего лишь через год!) /Мы двинулись по направлению к их лежбищу и все рассказывали друг другу: о них, обо мне, о них. (Салджа все время была рядом со мной. Раз к нам приблизилась крупная юная зеленоглазая самочка, «моя подруга»; но потом так увлажнила свои глаза и так стала тереться об меня, что Салджа возмутилась и прогнала ее!)

«Ну, часик, другой у вас есть в запасе: Конец Света — это ведь совсем близко».: «Да, для таких людей, как вы!» (Ответ ему явно понравился; он погладил свою обширную бороду и гордо вскинул копыта.)

Названия как землетрясения!: Местность, по которой мы шли, называлась «Татаракалль» (и копыта словно бы выбили это имя на земле!).

В — можно ли сказать «деревне»?: несколько хижин, сооруженных из веток деревьев (некоторые начисто обглоданы особенно оголодавшими и ленивыми!). / Все уже снова предались мирной суете: на луг вышли бородатые кентавры с косами. (Один — силуэт — поднял бутылку и пил из горлышка; (и я снова хотел ущипнуть себя: не заснул ли я часом над каким-нибудь учебником греческой мифологии, например над Преллером?)).

Нет!: Никогда Нигде!: Кентавриха в очках — это и врямь что-то новое (к тому же старуха была с железным ведром; те, что постарше, держали двумя руками свои обширные груди во время галопа. — Да, фабричку бы бюстгальтеров тут. Доход был бы колоссальный!)

А все эти имена, как Гром, как Аркан, как Огонь; как Земная Плоть, как Печное Пламя, Рубленое Золото[43] (и трубочка была у вождя, как у крысолова из Гамельна; куда уж тягаться с ним какому-нибудь леснику!).[44]

А вот: зебра!: черная полоса разделяла надвое ее юное нахальное личико, ото лба до самой шеи; (а потом уходила косо вправо: одна грудь белая, другая черная как уголь: выглядело шикарно! А грива как литая из серебра!)

Какбымеждупрочим: «Вас не Плювусом ли звать?!». Но он только покачал головой. И поморщился (и Салджа, рядом со мной, тоже поморщилась.)/ Почему?: Да ведь это известный проходимец, почти преступник: плетет коварные сети против лесничества. Вот оно что?!: и ему-то я должен был передать письмо? Ах, Урийурийурий!: Не-е-е, господин полковник! Только не я! (Словно невзначай сунул руку в песок и закопал футляр с письмом поглубже: спи спокойно!).

Старики, работавшие всякое ремесло по хозяйству; отяжелевшие, неповоротливые: Один вырезал рукоятки хлыстов из цельтиса (а остается время, так и маленькие флейты, поведал он мне). Кучки навоза, необыкновенно твердого, как камень. / Другой изготовлял из осколков кактуса скребницы: счищал железякой шипы внизу, у рукоятки: voila! (Для меня жестковаты. Господи, и этим чесаться?) Следующий изготовлял копья. «Откуда же у вас такие шесты в 10 ярдов?!» И тогда меня отвели

к плантации агав: трехметровые синевато-зеленые листья (нет, «листьями» их, пожалуй, назвать уже нельзя!), толщиной в десять дюймов: для еды, покрывать крышу, «когда строим хижины на длительное время — месяца на два». / Колючки?: из них делают наконечники стрел. (А также иголки). / Конопля, волокна?: идет на веревки и грубую пряжу. (Из кореньев — снадобья; слабительное: («Еще какое!»).

А в положенное время этот гигант обзаводится двухдюймовыми, десятиярдовыми цветочками! (Смышленые дожидались, пока на их месте образуются желудеобразные плоды, и собирали урожай!)

Вот: можно делать и так. (Я с любопытством склонился над невысокой, с полуметровым диаметром чашей, образовавшейся в углублении листа. «Как только появляются цветы, верхний бутон срезают: и тогда выемка в течение нескольких месяцев наполняется соком». (Должен был тут же и отхлебнуть.-? — немного приторно, а?: «Наверняка питательная вещь, много глюкозы. Детям особенно полезно».: «Ну, у нас его любят не только дети!» / И тут мне вдруг пришло в голову: ведь так делают пульке! Надо дать ему только перебродить. — Но об этом они, кажется, здесь не слыхали (и поостерегусь учить их таким вещам, ведь жить без шнапса можно гораздо счастливее! Теоретически.).

Apropos шнапс?: «Как дела у малыша? Которого укусили?» /Пока еще не вполне здоров, но уже чувствует себя намного бодрее. Мне торжественно возвратили флягу с джином.

(А эти рожки, кажется, действительно стали чем-то вроде вторичного полового признака у мужчин! Хотя еще и не выработался единый стиль: у некоторых подростков лишь бугорки на лбу, как у какого-нибудь тайного советника. У других были короткие закругленные рожки на манер фавна. Чаще всего встречался, однако, один рог — витой, черный как смоль, фута в два величиной, а появлялся он, как я думал, в период полового созревания!)