- Все готово, штандартенфюрер.

- Что здесь делает Айсман? - сурово спросил Максим Максимович.

- Айсман? Он здесь? Ничего не понимаю! - мелкий пакостник нахмурил брови и сделал идиотское выражение лица.

Но тут швейцар доложил о приходе генсека. Оркестр прекратил игру, в зале воцарилась тишина. Константин Устинович быстро подошел к столу и пригласил всех к трапезе. Приглашенные быстро расселись, суетливо забегали официанты, Черненко принял первую рюмку водки.

"Одна есть!" - тихо сказал Борман.

- Коммуняки! - вдруг громко сказал Айсман. - Ненавижу!

Наступила мертвая тишина, все окаменели.

- Кого вы ненавидите? - вежливо спросил Пельше.

- Коммунистов! - c ненавистью произнес Айсман.

- Однако, это кто такой? Моя здесь ничего не понимает! Константин Устинович строго нахмурился - генсек очень не любил тех товарищей, которые ненавидят коммунистов.

- Это мой друг Айсман, товарищ Генеральный секретарь, ответил Штирлиц.

- Так утихомирьте его, - сказал Пельше. - Мало того, что он пришел в Кремль в нацистской форме, он еще и против партии выступает.

- Это вы мне? - рассвирепел друг Штирлица, залезая на стол. - Да я тебя...

Дорогой товарищ Пельше не успел опомниться, как почувствовал жгучую боль под ключицей.

Вдруг из-под стола вынырнул пастор Шлаг:

- Дети мои, побойтесь Бога!

- А это еще что за корова в чехле из-под танка? - сказал кто-то из гостей.

- Это тоже мой друг! - гордо сказал Штирлиц.

Константин Устинович, выпив вторую рюмку водки и набравшись смелости, прохрипел:

- Однако, Максим Максимович, или вы убираетесь отсюда вместе c вашими дебоширами, или одно из двух.

- Ах из двух?! - спокойно сказал Штирлиц. - Очень хорошо. Айсман, вы берете на себя левый фланг, я - правый, пастор, ваша задача - никого не выпускать.

Айсман все понял и первой его жертвой стал товарищ Кириленко, который навсегда потерял свои передние зубы. Штирлиц же спокойно надел перчатки, вложив в них по кастету. Константин Устинович, поняв, что его сейчас будут бить, закричал:

- Мартин Рейхстагович, врача - мне очень плохо.

- Костя, хорошо, я сейчас, - сказал Борман и подошел к телефону.

Началась резня. Особенно досталось членам ЦК, так как странным образом, именно они попадали под руку Штирлицу. Айсман же c хладнокровием избивал членов Политбюро, Шлаг - всех остальных.

- Бей их, ребята! - кричал Штирлиц.

- Коммуняки! - c каждым новым ударом повторял Айсман.

- Штирлиц, а этого тоже? - постоянно спрашивал пастор и получая утвердительный ответ профессиональными ударами выбивал челюсти у своих жертв.

Прошло три часа. Мордобитие закончилось. Появился товарищ Неприватизированный c Борманом.

- Здравствуйте, Максим Максимович! - поздоровался Ваучер.

- Товарищи, хочу вас поздравить! Только что, подавляющим большинством голосов на пост генсека был выбран дорогой нам товарищ Ваучер Неприватизированный, - гордо сказал Борман.

- А где товарищ Черненко? - наивно спросил пастор.

- Вы знаете, я вам скажу откровенно, по состоянию здоровья он освободился от занимаемой должности! - товарищ Неприватизированный снял очки и подал руку Шлагу. - Так что теперь я командую парадом. А что у вас здесь произошло? Кровь... Все избиты...

- Как вам сказать, - смущенно проговорил Айсман, - мы решили немного размяться, впрочем среди этих свиней могли быть и вы.

- А знаете, я скажу просто, - промычал Ваучер, - надо во всем искать компромисс...

- Оставьте его, Айсман, придет и его время, - сказал Штирлиц. - Пастор, вы что-то хотели сказать?

- Да, штандартенфюрер, мне только что сообщили о том, что есть мнение о том, что троцкистско-зиновьевский блок должен войти в состав нового правительства.

- А я не против. Сегодня же выйдет постановление! поспешно сказал Ваучер. - А вообще, знаете ли, я за многопартийность.

- Еще бы! - сурово сказал Айсман. - Был бы ты против! Штирлиц, а может для профилактики?

- Как знаете... - бросил Штирлиц и удалился, захватив c собой Шлага и Бормана.

Все спокойно было в Санта-Барбаре, голод сморил всех; ливийцы ушли, а откуда-то c северо-востока появился штандартенфюрер CC фон Штирлиц.

ЭПИЛОГ

За окном проехала "Скорая помощь" и пустая бочка пива, разрисованная в клеточку.

Штирлиц проснулся от большого шума. "Черт, где это я? подумал он, увидев над собой мрачный потолок. - Главное, не потерять бдительность. Если подойдут немцы, я - Штирлиц, если войдут наши, я - Исаев. Блин! А что делать, если появятся американцы?" Полуоткрытый глаз советского разведчика лениво блуждал по странному помещению. Рядом была немыслимая для Штирлица суета.

Молодой человек, лет тридцати, подошел к Штирлицу, слегка пнул его ногой и по-русски спросил:

- Ну как ты?

"Значит я на Лубянке!" - подумал Максим Максимович и хотел уже было полезть за кастетом, но его не нашел, вместо него в кармане брюк сильно поношенного костюма фабрики "Красный богатырь" лежала пустая бутылка из-под водки. Это обстоятельство сильно удивило опытного разведчика. Он посмотрел на сияющего молодого человека и узнал в нем Айсмана, правда повязки на его лице не было.

- Айсман, ты что здесь делаешь? Как себя чувствует товарищ Ваучер? - спросил Штирлиц.

- Сам ты Айсман! Во нажрался то! Славка, ты что, вообще или как? Ты хоть помнишь что-нибудь?

- Славка, Славка... Славка? О, господи, так что, это все сон?

- Закусывать надо! - пренебрежительно сказал Куравлев и быстро удалился.

Подошел Броневой, весьма изумился, посмотрел на протрезвевшего Тихонова и поучительно сказал:

- Послушай, Вячеслав Иванович, ты хотя бы здесь, в студии, не напивался до такой степени, что сам себя не помнишь. - Левый глаз Леонида был подбит и выглядел очень неприлично. - Видишь, твоя работа! Тоже мне, разведчик! Алкоголик несчастный! Тебе директора вытрезвителя играть, а не шпиона!

- Лень, прости, а?! Ну, понимаешь, сильно в роль вошел. Вот и...

- Так, все! Снято! Товарищи артисты, костюмы чтоб все сдали сегодня, до трех дня. Товарищ Тихонов, вы протрезвели? Ну, слава Богу! Бог даст, пригласим вас на съемки в "Семнадцать мгновений весны-2", а пока идите и проспитесь еще раз! громко сказала Татьяна Лиознова, подойдя к Тихонову. Товарищи, ну что вы столпились? Все! Расходитесь! Фильм снят! Всем спасибо! Премьерный показ - через месяц!

А за окном студии проехала "Скорая помощь" и пустая бочка пива, раскрашенная в клеточку.

* Книга седьмая. ШТУРМ ТАТУИНА *

ПРОЛОГ.

За окном ничего не шло, но лил дождь.

Михаил Сергеевич устало закрыл глаза и сразу уснул. Снился ему октябрь то ли семнадцатого, то ли девяносто третьего. Холодный пот мощными рывками вытекал наружу. Генсек кричал, отбивался. На набережной уже были танки. Залп. Снова залп. Автоматные очереди...

- Михаил Сергеевич! Товарищ генеральный секретарь! Проснитесь! Уже утро! - Товарищ Янаев тупо моргал глазками, успевая при этом делать идиотское выражение лица.

Генсек открыл глаза и невольно вздрогнул:

- Вы мне снились, товарищ Янаев.

- Неудивительно, товарищ Горбачев.

- А знаете, давайте не будем поддаваться первым впечатлениям. Как настроение у людей?

- Настроение хорошее.

- Очень хорошо! - радостно сказал Михаил Сергеевич и неожиданно для себя спросил: - А как там поживает товарищ Исаев?

- Исаев?

- То есть, я хотел сказать, Штирлиц! Как он?

- Вы что, тоже читали эту бурду?

- Какую бурду?

- Хватит, Михаил Сергеевич, тюльку гнать! Уже давно у всех на устах ваш Штирлиц!

- Ах, да, припоминаю! Но я не про это! Я по поводу нового задания... Хотелось бы дать товарищу Штирлицу новое задание.

- И я того же мнения, товарищ генеральный секретарь, ответил Янаев и подозрительно усмехнулся.