Исход любой, самой тщательно разработанной операции решает в конечном счете человек с оружием. Не безыменные герои совершают ратные подвиги!

Армия наступала двумя корпусами, и перечислить всех отличившихся - дело для меня непосильное. Но о некоторых участниках боев за Витебск считаю своим долгом поведать читателю, предварив свой рассказ одной немаловажной для военного мемуариста оговоркой.

Командуя дивизией, я знал в лицо многих комбатов, а приняв корпус (в его состав временами входило до шести дивизий), удерживал в памяти всех командиров полков. Теперь я командовал армией и, естественно, еще дальше находился от тех, кто лично выполнял на поле боя поставленные задачи - от солдат и сержантов, от командиров взводов, рот. Должность человека, задачи, которые он решает, в значительной степени определяют и сферу его видения, объем доступной ему информации, круг лиц, с которыми он общается. Но автору военных мемуаров, какую бы должность он ни занимал во время войны, крайне важно не упускать из виду ратные подвиги тех, кто сражался под его командованием. В этом смысле, я многим обязан ветеранам 39-й армии. Встречаясь с ними уже в мирные годы, перечитывая истории отдельных частей и соединений, боевые и политические донесения, мы воскрешали в памяти не только некоторые эпизоды, но имена и судьбы людей. Солдатское спасибо им за это.

Не знаю, откуда пришла к нам эта песня. Судя по словам и мотиву, сложили ее давно, а запели под Витебском, - видно, отвечала она сокровенной думе солдат 39-й армии.

Ничто еще не указывало на близость наступления, а солдатская песня уже торопила, звала в бой:

Ходу, братцы, ходу - смело на врагов!

Перед нами город в тысячу домов.

Эх!

Надо его взять,

Родине отдать!

Ходу, братцы, ходу!..

Был в нашей армии молодой снайпер Саша Греков, родом из Краснодара. Под Витебском ему исполнилось девятнадцать, и он отметил день рождения, сразив девятнадцатого по снайперскому счету фашиста. Воевал смело, хитро. Ранило его совершенно случайно: ночью у самой засады снайпера разорвался шальной немецкий снаряд. В госпитале Грекову предоставили длительный отпуск. Он отказался и вернулся в свой гвардейский полк. Даже самым близким товарищам не сказал, что сидят в нем два осколка от вражеского снаряда. Полк стоял в обороне, и снайпер продолжал охоту.

В первый день летнего наступления под Витебском и в первой же атаке Грекова ранило опять. В роте гвардии старшего лейтенанта Журавлева всем комсомольцам перед атакой вручили красные флажки. Заалеет такой флажок над бруствером вражеской траншеи - и вся цепь атакующих видит: комсомольцы впереди, есть по кому равняться! Ворвавшись в траншею противника, Саша Греков воткнул над бруствером свой флажок.

- Ходу, братцы, ходу! - кричал он прыгавшим через траншею солдатам. А сам уже не мог бежать дальше. Обливаясь холодным потом, левой рукой он прижал к стенке траншеи пленного, а правой едва удерживал автомат.

Санитар заметил, что Греков ранен, и остановился.

- Я сам, - тихо сказал ему Греков. - Гляди, что впереди...

Впереди, над бруствером второй траншеи, уже развевался флажок комсорга роты рядового Чабаняна и парторга роты сержанта Бадмаева.

Вместе с пленным явился Греков на медпункт, наскоро перевязал рану и догнал роту, когда она вела бой за высотку. Там Грекова в третий раз, но уже тяжело, ранило и контузило. Унесли его с поля боя в бессознательном состоянии.

- Отвоевался наш Сашка, - сказал санитар. - Коли выживет, все равно не боец.

Пролетело горячее лето. Мы подходили к границам Восточной Пруссии. В роте Журавлева мало уцелело тех, кто сражался под Витебском. Сашу Грекова бойцы помнили, но уже потеряли надежду получить от него весточку. А он явился сам. Из московского госпиталя долго добирался к литовскому хутору, на окраине которого и нашел свою роту. У перекрестка двух большаков увидел Саша знакомый указатель и последние метры дороги уже не шел - бежал.

По случаю возвращения гвардейца в роте был праздник. Приехал на этот праздник командир полка, объявил приказ генерала о присвоении Грекову звания гвардии старшины, а своим приказом назначил его командиром группы по обучению молодых снайперов.

Меткие выстрелы снайперов этой группы уложили немало фашистов от Немана до берегов Балтийского моря.

Ходу, братцы, ходу!..

У артиллеристов, как известно, свой ход - огнем и колесами, а результаты стрельбы во многом зависят от наводчика. И не случайно в действиях орудийного расчета наводчику отведена главная роль.

... Наводчик Николай Бакланов вторым снарядом накрыл вражеский пулемет, и теперь наша пехота могла беспрепятственно форсировать Лучесу. . Когда пушка Бакланова вывела из строя орудие немцев, прозвучала команда На передки!, и лошади в упряжке выкатили пушку к реке. Там Бакланов начал дуэль с вражеским орудием и вышел победителем. А на западном берегу артиллерийскому расчету пришлось выдержать тяжкий бой: фашисты контратаковали танками. Ранило командира орудия сержанта Шабардина. Заменив сержанта, Бакланов никому не уступил место наводчика. Его пушка сожгла три танка.

Потом был бой у Западной Двины - на высотке, прикрывавшей шоссе. На шоссе показалась колонна гитлеровцев - из тех, что пытались вырваться из окружения. Впереди шли танки и самоходки, за ними автомашины. Бакланов хорошо замаскировал пушку, однако стреляла она прямой наводкой, и ее все же засекли. Но уже были подбиты два немецких танка, и на шоссе образовалась пробка. Неподвижные цели на виду - только успевай поражать! Опомнившись, фашисты открыли бешеный огонь, и вскоре весь расчет, кроме Бакланова, был выведен из строя. А пушка невредима, снаряды еще не израсходованы, сноровки и силенок Бакланову не занимать.

Вскоре к высотке подоспела наша батарея, и гитлеровцы стали сдаваться в плен. Вышли артиллеристы к шоссе, увидели, что там наворочено, и не поверили собственным глазам: неужто одно орудие с одним наводчиком учинило такой разгром?

- Почему - с одним наводчиком? - рассердился Бакланов. - Если за этот бой награждать будут, то всех - убитых и раненых. Или никого, или весь наш огневой интернационал пусть награждают!

В расчете помимо Шабардина и Бакланова был еше один русский - ящичный Елизаров, а заряжающий - украинец Шматченко, замковой - татарин Фатхулин, установщик - киргиз Хафизов.

Всех и наградили.

Ходу, братцы, ходу!..

... Мост через Лучесу захватили разведчики гвардии лейтенанта Алексея Щербакова.

Лейтенант знал, какое трудное и ответственное дело ему доверили, и отобрал в свою группу самых надежных солдат и сержантов из числа тех, кто близко знал Жору Григорьева. Во время февральского наступления под Витебском он повторил подвиг Александра Матросова. Портрет Героя Советского Союза Георгия Степановича Григорьева в траурной рамке висел в просторном блиндаже разведчиков. Здесь, у портрета погибшего товарища, и построил своих людей лейтенант Щербаков.

- Первым пойдет Мальцев. За ним я. Задачу знаете. Тройка Баева действует самостоятельно. На том берегу соберемся в условленном месте.

Чтобы захватить мост, надо сбить противника. За водным рубежом слева у фашистов пулеметная точка, справа - батарея. Тройка Баева справилась с немецкими пулеметчиками так, что они не пикнули, и лейтенант повел всю группу в тыл вражеской батареи.

Бой на огневых позициях немецких артиллеристов был коротким и беспощадным. Разведчики захватили шесть орудий, две автомашины с прицепами, груженные снарядами, два пулемета. А мост через Лучесу уже охраняли советские автоматчики. По нему началась переправа.

Там, на Лучесе, и решили разведчики лейтенанта Алексея Щербакова открыть счет мести за Жору Григорьева.

Слово не разошлось с делом - свой боевой счет они вели до самой победы. И до самой победы бережно пронесли фотографию Григорьева, как бы утвердив этим право павшего героя на бессмертие.

... Если тебе, дорогой читатель, доведется побывать в Витебске, то на мосту через Западную Двину ты увидишь мраморную доску в честь почетного гражданина города, бывшего сапера 158-й дивизии 39-й армии, Федора Тимофеевича Блохина (Герой Советского Союза Блохин живет сейчас в Горьком).