Разведчики уже приблизились к противоположному берегу, когда случайная ракета осветила баркас и на него обрушился вражеский огонь. Гитлеровцы стали непрерывно пускать ракеты. В их ослепительном свете комбат Миронов видел, как затонул разбитый баркас, как под черной гладью реки скрылись наши солдаты. Он и доложил, что первая разведка не удалась, а десять добровольцев погибли.

Но еще задолго до рассвета значительно левее первоначально намеченной переправы к нашему берегу пристала утлая рыбачья лодчонка. Из нее, пошатываясь, выбрался контуженный Гаврюша Будник. Явившись к командиру, он рассказал, как они с Толей Жариковым уцепились за бревно, добрались до правого берега и проникли в тыл неприятеля. Будник набросал конфигурацию правого берега, а на карте комбата показал, где находятся вражеские батареи и где он оставил в засаде раненного в ногу Толю Жарикова. Данные разведчиков оказались очень ценными для полка, и тут же началась переправа.

Произошло это в ночь на 24 сентября. А Указ, которым Буднику и Жарикову присваивалось звание Героя Советского Союза, был опубликован 17 октября, и мы уже не смогли поздравить отважных друзей. Полк, в котором они служили, в середине октября оказался за Припятью в окружении. Прорвав огненное кольцо, наши бойцы и командиры ушли в лес, пробиваясь к дороге Овруч - Киев. Там встретились с партизанами. Генерал Сидор Артемьевич Ковпак поздравил наших разведчиков и показал им свежий номер газеты с Указом Президиума Верховного Совета СССР.

Я не знал всего этого до самых последних дней. И вот недавно увидел плакат. На нем были изображены Герои Советского Союза, несущие службу в войсках Министерства охраны общественного порядка. Поглядел - и глазам не поверил: с фотографии смотрел на меня бравый старшина сверхсрочной службы Гавриил Дмитриевич Будник, а под снимком - краткое описание его подвига и отзыв о нынешней службе...

Жив и фронтовой друг Будника - Анатолий Максимович Жариков. Ныне он преподаватель училища механизации в селе Ракитное, на Харьковщине.

... Командир 229-го полка той же дивизии подполковник Данила Кузьмич Шишков познакомил меня с сержантом Хаджаевым. В Указе он полностью именуется так: Касым Хаджаев Сайдасман.

Касым сухощав, подвижен, но в разговоре сдержан. Отличился еще на Десне, под селом Оболонье: его отделение первым прорвалось к траншеям противника. Двадцать гитлеровцев истребили тогда солдаты Хаджаева в рукопашной схватке... А потом был бой за село Кашевка на правом берегу Днепра. И здесь опять сержант Хаджаев проявил героизм.

- Хвалит тебя подполковник, - сказал я Хаджаеву. - К большой награде тебя представил.

- Меня одного? Зачем? - удивился Хаджаев. - Я - как все... Командир сказал: На Днепре - не зевать. Мы не зеваем.

... В дивизии генерала Казаряна не было человека, кто бы не знал сержанта Павла Гурьянова.

Показывая мне реляцию на представление Павла Яковлевича Гурьянова, сержанта отдельной роты связи, к званию Героя Советского Союза, генерал Казарян горячо убеждал:

- Есть подвиги, которые совершают однажды. И награждают за них однажды. Наш Паша Гурьянов совершил их дважды, трижды... Мне порою кажется, он презирает даже смерть!

Об удивительном мужестве сержанта Гурьянова я услышал еще на Десне. В неимоверно трудных условиях ему удалось тогда обеспечить на переправе связь между полками, нарушенную в результате массированного огневого налета противника. На Днепре связисты Гурьянова сумели навести двойную линию подводную и надводную. Уже сам этот факт был равносилен выдающемуся подвигу. Но этого мало. В течение всей переправы сержант курсировал в лодчонке от берега к берегу, чтобы немедленно устранить возможное повреждение.

- Я сам видел, как лавировала лодчонка Гурьянова между огненными разрывами... Я потрясен и восхищен, - закончил свой рассказ генерал Казарян.

С волнением слушая командира дивизии, я невольно вспомнил подвиг другого связиста. Уж коль зашла речь о беззаветной верности воинскому долгу, о смелости, перед которой отступает даже смерть, как не привести в пример младшего сержанта Василия Солдатенко, радиста из штаба корпуса!

Переправившись через Днепр, батальон 229-го полка вклинился во вражескую оборону так глубоко, что связь с ним была потеряна. Солдатенко отправился на розыски батальона и нашел его. Положение там создалось критическое. Отступая под натиском гитлеровцев, батальон едва удерживал рубеж, за которым уже негде было зацепиться. На этом рубеже и развернул рацию Солдатенко. Сообщив артиллеристам свои точные координаты, он вызвал огонь на себя. Атака неприятеля была отбита. На помощь нашему поредевшему батальону подоспело свежее подразделение.

... Совсем недавно я прочитал{16}, что генерал-майор запаса А. А. Казарян разыскал одного из героев форсирования Днепра, бывшего командира орудийного расчета сержанта Ф. С. Попкова{17}.

Не могу удержаться, чтобы не пересказать это сообщение:

... На рассвете, когда понтон с дивизионной пушкой отчалил от восточного берега, его пробило осколком вражеского снаряда. Понтон, а вместе с ним и пушка стали погружаться в воду. Приказав солдатам снять поясные ремни, Попков связал их, ими же обвязал пушку, чтобы не упустить ее, когда она даже скроется под водой. Пушку солдаты удерживали, пока не подошел другой понтон, на который и вытащили орудие. Но и второй понтон был поврежден осколком снаряда и начал тонуть. А западный берег уже близок. Теми же поясными ремнями и канатом, снятым с затонувшего понтона, Попков и его расчет вытащили пушку и снаряды на берег.

Когда вражеские танки во главе с тигром ринулись в атаку, немцы никак не предполагали, что у наших переправившихся пехотинцев есть противотанковые средства, тем более артиллерия. Но пушка Ф. С. Попкова уже заработала. Отважный сержант занял место наводчика и вторым выстрелом подбил тигра. А следующими выстрелами пушка вывела из строя еще два вражеских танка.

... Другой наш артиллерист, Василий Белозеров, тоже доказал, что и один в поле - воин. Все солдаты из его расчета были ранены, когда гитлеровцы прорвались в тыл нашей части, угрожая штабу полка. Белозеров развернул пушку и меткими залпами рассеял атакующих.

На трех переправах - через Десну, Днепр и Припять - пушка Белозерова разрушила десять вражеских дзотов, сожгла четыре танка, истребила до роты пехоты.

Нет возможности перечислить всех пехотинцев, артиллеристов, саперов, связистов, чье беззаветное мужество обеспечило успешные действия корпуса на Днепре.

Отдавая дань глубокого уважения живым, склоняя голову перед погибшими, хочу еще раз повторить: Кто погиб за Днепр, будет жить в веках, коль сражался он как герой...

Через десять дней после освобождения Киева штаб 15-го стрелкового корпуса был поднят по тревоге. К нам прибыл офицер из штаба 13-й армии с картой маршрута и с приказом командарма: К утру 21 ноября 1943 года корпусными частями и дивизией генерала Мищенко выйти на рубеж Черняхов, Радомышль, Форсированные марши совершать ночью.

Мы уходим в состав 60-й армии генерал-лейтенанта И. Д. Черняховского, которая действует в районе Житомира, где крайне осложнилась обстановка.

Что ждет нас на новом участке, в новой армии?..

На фронте не гадают, а действуют. Корпус трогается в путь.

Обороняться и наступать

Корпус еще на марше, а меня вызывают в штаб 60-й армии: требует командарм. С Иваном Даниловичем Черняховским я до этого не встречался.

Первое знакомство оказалось для меня не из приятных.

Из-за неполадок с машиной добираться пришлось на попутных и даже пешком.

Командарм встретил меня, хмуро насупив брови:

- Вы обязаны были прибыть два часа назад. Не в гости вас звали...

Я промолчал, считая излишним оправдываться. Но за меня заступились начальник штаба армии Тер-Гаспарян и член Военного совета В. М. Оленин. Черняховский смягчился и даже пошутил:

- Если у генерала Людникова такие адвокаты, то сразу приступим к делу.