Под низким небом Костромы,

Холодным, северным, дождливым,

Я в бытии неприхотливом,

Самозабвенном и счастливом

Слагаю оды и псалмы.

А там — на родине моей —

Теплее солнце, воздух чище

И небосвод светлей и выше,

И там мои слышнее вирши

И благость бытия полней.

Но вот на чем себя ловлю:

Что только здесь моя удача,

Что только здесь смеюсь и плачу,

Дышу, пишу, судьбу молю.

Я там — любима, здесь — люблю…

Я никогда не буду одинокой

И не умру в ненужности своей.

И коль Господь отодвигает сроки —

Не для меня — для близких и друзей.

Не для себя молюсь в изнеможеньи,

Не для себя прошу я новых сил.

И коль Господь дает вознагражденье —

То, значит, кто-то за меня просил.

Пора настала раздавать долги,

Скорбеть, молиться, в прошлом растворяться,

Работать беспредельно, надрываться,

Завистников не ставя во враги.

Пора настала радовать детей,

Не погонять, не наступать на пятки,

Не заедать!

А только без оглядки

Любить их горячей и горячей!

Пора настала в жизни оценить

И пораженья,

и победы мудрость…

С тем чтоб однажды тихо встретить утро

И никого ни в чем не обвинить.

Я свет включу, стирая ночи сон

И слез следы… И сразу успокоюсь…

Придвину неоконченную повесть

И окуну перо в сердечный стон.

О, сколько же безгрешных и святых,

Отрекшихся до петухов воспевших,

Падут однажды ниже самых грешных,

Чтоб заслужить апостольских вериг.

А счастье — может быть — не для меня…

И в чем оно?

В Голгофе и в Распятьи?

Распахнуты Иудины объятья…

И вечен суд занявшегося дня…

Боль, от которой умерла

Зеленая трава в апреле…

Быть может, я не поняла

Напева мартовской капели?

А в воздухе струится май —

Медвяный, радужный, янтарный…

За ад любви,

разлуки рай —

За все я буду благодарна!

Все сожжены мосты, и корабли

В неведомые высланы пределы…

И мы с тобой, как будто не у дела,

Рассматриваем горизонт вдали.

Не сами ль мы у роковой черты

Без жалости, покорства рвали с прошлым?

А будущее не бывает пошлым,

Оно зовет! Все сожжены мосты…

Я буду жить в тебе всегда —

Светло и просто.

Как уходящие года,

Как стук колесный.

Я буду песнею твоей,

Звенящей нотой,

Я буду зрелостью полей —

Твоей работой.

Меня во сне ты будешь звать,

Ломая руки,

Тебе я буду друг и мать

В часы разлуки,

Когда печаль, когда беда,

Успех и радость —

Я буду близкою всегда,

Я буду рядом.

Я буду гордостью твоей,

Я буду местью,

Я буду совестью твоей,

Я буду честью.

Я буду днем твоих идей,

Сомнений ночью,

Я буду именем твоей

Малютки дочки.

Когда уста сопряжены

Немой истомой,

Я буду ревностью жены

Твоей законной.

Была я ласковой с гобой,

Была жестокой.

Хотела стать твоей судьбой,

А стала роком.

А все-таки осталось мало лет —

Я это чувствую до сердца дрожи…

С годами не становятся моложе,

Уже черты пронзительней и строже…

На многое наложенный запрет

Дарует мне духовность бытия.

Вершины покоренные все круче,

Счастливые мгновения летучи…

И кажется, что это не моя

Жизнь пронеслась под северные тучи…

Отяжелела поступь. И душа

Не просится летать: в плену прошедших

Воспоминаний сдержанно дыша,

Подкрадываясь старостью неспешной,

Она взирает, как в смеженьи век

Мелькают сны подстреленною птицей

И укрощают столь недолгий век

Надеждою с врагами примириться.

Смерть примиряет всех. Но жизни круг,

Очерченный поспешно и пристрастно.

Переступить не позволяет вдруг

Вражды обиженным и несогласным.

Отчего я встаю

и не сплю спозаранок,

Вспоминая, как снилось всю ночь,

Что хочу я сойти на своем полустанке.

Только поезд уносится прочь?

Укрепляются крылья.

Поднимается ветер.

Но земли притяженье сильно.

Так, летая во сне,

подрастут наши дети,

Только нам подрасти не дано.

Но однажды мой поезд

заснеженной ночью

На желанной земле тормознет.

И замрет мое слово,

и закроются очи,

И закончится жизни полет.