Убранство гостиной впечатляло: тяжелые зеленые с золотом шторы, множество настенных бра и канделябров с десятками свечей, прекрасный пол без ковра, отчего высокие каблуки издавали мелодичный перестук. Казалось, веселый смех наполнял зал до потолка, в углу играл оркестр, и звуки музыки смешивались со звоном серебряной посуды.

В соседней комнате на французский манер, как любил Карл, разместили буфет, повсюду сновали лакеи. Буфетный стол загромождали различные блюда и подносы, возвышавшиеся, как кафедральный собор; шедевры кондитерского искусства украшали съедобные розы и фиалки, на огромных тортах выстроились фигурки солдат в полной форме королевской армии; в громадных серебряных вазах дымились рагу из грибов, мясных деликатесов и устриц. Груды бутылок нового напитка — шампанского — заполняли столы. Нынче англичанина не устраивали традиционная вареная баранина, горошек и эль. Франция приучила англичан к другому меню, и старые кушанья были отвергнуты.

Роль Карла как хозяина произвела сенсацию: для многих этот факт показался верным знаком будущих намерений его величества. Барбара, считавшая так же, носилась по дому, как летучее пламя, очаровательная, поразительно красивая, полная уверенности в себе и в своей власти. Все гости не спускали с нее глаз и шепотом сплетничали. Но Барбару не купишь на лесть, она прекрасно знала: как бы раболепно они ни вели себя, достаточно лишь намека, что король теряет к ней интерес, и мягкие лапки превратятся в когти, каждое сладкое слово станет едкой кислотой, и она окажется более одинокой, чем когда-либо до ее опасного восхождения в зенит славы.

Такое случалось и раньше. «Но со мной этого не произойдет, — говорила себе Барбара. — С другими — возможно, но только не со мной».

В третьей комнате расставили столы для карточной игры, и вскоре все собрались там. Карл на короткое время сел за игру, но не прошло и получаса, как он успел проиграть пару сотен фунтов. Он взглянул на Лаудердейла, стоявшего за его спиной.

— Займите мое место, Джон, хорошо? Я всегда проигрываю, и мне это не по душе. Более того, я не могу себе этого позволить.

Лаудердейл оценил шутку, громко хохотнув, и буркнул что-то нечленораздельное, но занял место короля, а Карл направился в соседнюю комнату послушать музыку. Барбара сразу встала из-за стола и встретила его в дверях. Она взяла его под руку, Карл наклонился и чмокнул ее в висок, а у них за спиной гости обменялись многозначительными взглядами, — этот поцелуй послужил поводом для новой волны слухов и предположений.

— По-моему, миссис Пальмер с ума сошла, если думает, что станет королевой, — заметил доктор Фрэйзер. Он пользовался личным расположением короля, поскольку с одинаковой смелостью брался за аборты, лечил от сифилиса, назначал слабительное, и его услуги пользовались большим спросом в Уайтхолле.

— Знаете, ведь у этой дамы есть муж, — пробормотала Элизабет Гамильтон, не отрывая глаз от карт.

— Муж — не препятствие, когда речь идет о сердце короля.

— Он никогда не женится на ней, — заявил уверенно Купер. — Его величество не так глуп. — Купер заслужил хорошую репутацию весьма дальновидного человека, когда предсказал брак Джеймса с Анной Хайд задолго до свадьбы.

Старинная наперсница Барбары, Анна, бросила на него укоряющий взгляд.

— Вы что имеете в виду, сэр? Считаете, что Карл сделал неудачный выбор?

— Отнюдь, мадам, — холодно заверил ее Купер. — Но полагаю, что король женится по политическим мотивам, так всегда поступают короли.

Когда гости ушли, Барбара испытала облегчение. Она устала. Болели ноги, в теле ощущалась дрожь. Но она была счастлива, как никогда прежде, ибо ее надежды и ожидания — какими бы дикими они ни казались — должны были сбыться.

Когда они с Карлом вместе вошли в спальню, в кресле у огня дремала камеристка Уортон. Она вскочила на ноги, присела в реверансе и взглянула на хозяйку испуганно. Но Барбара улыбнулась ей доброжелательно.

— Можешь идти, Уортон. Сегодня ты мне больше не нужна.

Но не успела девушка выйти, как она крикнула ей:

— Разбуди меня полвосьмого. Придет торговка из Чейнджа показать кружева, и если я не куплю, их заберет Карнеги. — Барбара улыбнулась Карлу, как капризная маленькая девочка. — Я большая эгоистка, да?

Он ответил на улыбку, но не на вопрос.

— У вас было прекрасное угощение, Барбара. Завели нового повара?

Барбара подошла к туалетному столику и стала распускать прическу.

— Превосходный повар, не правда ли? Угадайте, где я его нашла? Переманила у миссис Хайд, а она привезла его с собой из Франции. И знаете. Карл, эта женщина ни разу не навестила меня! — Барбара встряхнула головой, и волосы рассыпались волнами по спине, как темное пламя. Она бросила взгляд через плечо. — Думаю, канцлер недолюбливает меня, иначе его жена давно бы нанесла мне визит.

— Допустим, — легко согласился Карл.

— Но почему? Что плохого я ему сделала, скажите на милость? — Барбара считала, что ее новое положение должно вызывать не только почтительное уважение, но и симпатии всех мужчин и женщин при дворе, она так или иначе твердо намеревалась добиться этого.

— Должен сказать, что канцлер принадлежит к старой школе политиков, моя дорогая. Он не дает и не берет взяток, он считает, что в этом мире можно прожить честным усердным трудом. Боюсь, что политики новой формации не вызывают у него симпатии.

— Мне безразличны его моральные принципы! Он дружил с моим отцом, и я уверена, что отказ посетить мой дом — просто невоспитанность с его стороны! Я даже слышала, что он предлагал вам не тратить время на такую негодницу, как я!

Карл улыбнулся. Он сидел, положив руку на спинку кресла, скрестив ноги, и с ленивым довольствием глядел, как она раздевается.

— Канцлер уже много лет говорит мне, что я должен делать, а что не должен, и поэтому полагает, будто я обращаю на него внимание. Но он очень старый и верный мне человек с самыми лучшими намерениями, даже если у него иногда неверные представления о жизни. На вашем месте я не стал бы беспокоиться, посещает вас его жена или нет. К тому же, уверяю вас, она занудная старая дама и вам в компанию не годится.

— Дело не в том, занудная она или нет! Ну как же вы не понимаете? Она просто должна навестить меня!

Карл рассмеялся.

— Понимаю, понимаю. Давайте забудем об этом…

Он встал, подошел к ней, и Барбара повернулась. Она как раз снимала сорочку и, чтобы посмотреть на Карла, опустила руки, и сорочка соскользнула на пол. В глазах Барбары блеснул яркий огонь пробуждающейся страсти. Когда он протянул к ней руки, трепет жадного ожидания охватил ее, — все остальное мгновенно вылетело из головы. Но ненадолго.

Когда они лежали, и ее голова покоилась у него на плече, и Барбара чувствовала щекой, как в его теле пульсирует кровь, она тихо сказала:

— Мне сегодня довелось услышать самые невероятные вещи.

— В самом деле? — пробормотал Карл без особого интереса.

— Да. Мне сказали, что вы женаты на племяннице принца де Линь и что у вас от нее два сына.

— У принца даже нет никакой племянницы, насколько я знаю. Да и к тому же я не женат.

Он лежал на спине, закрыв глаза, слегка улыбаясь. Но он совсем не вникал в разговор.

— А еще мне говорили, что вы заключили брачный договор с дочерью герцога Пармского.

На этот раз он не ответил, и Барбара, опершись на локоть, настойчиво повторила:

— Так заключили или нет?

— Насчет чего? О, нет. Я не женат.

— Но они хотят, чтобы вы на ней женились, да? Все эти люди?

— Да, вероятно, хотят. И она, несомненно, толстая, пресная, косоглазая и с прямыми, как палки, волосами, — лениво ответил он. — Черт подери, не представляю даже, как можно сделать ребенка такой уродине.

— Но почему, почему вам обязательно надо жениться на уродине? — Барбара водила пальцем по волосатой груди Карла, будто что-то рисуя.

Он открыл глаза, чуть улыбнулся и погладил ее по голове.

— Принцессы всегда уродливы. По традиции.