30 августа, четверг. Утром открыл “Труд”. Тот сюжет, который я посвятил 10-летию путча, отсутствует. Вместо него широко и вальяжно раскинулось что-то написанное Леней Павлючиком. Интересно, струсили или что-то не сообразили по стилистике?
В 12 часов дня на собрании отговорил свой доклад. Это все, что сделано за последний учебный год, и планы на будущее. К моему удивлению, был полный зал, значит, народ чего-то ждет, значит, все находятся в ожидании. Вообще-то доклад достаточно традиционен, единственно, что нового — это его композиция и некоторая литературная концовка.
Но начал я со смерти Цыбина, с его похорон в церкви Большого Вознесения. И это лето, эта жара, это невидимое присутствие в этой церкви молодого и счастливого Пушкина, это мое желание окончить свой жизненный путь в той же церкви — и тогда литературная и жизненная дороги сомкнутся. Одна и та же улица, где находится Союз писателей, где находится сберкасса, о которой я уже писал, и где возвышается церковь. Я уже не говорю о том, что и проработал я полжизни на улице Качалова… Это не просто совпадения, это судьба. Вот, собственно, моя родина и пространство моей литературной и человеческой жизни. А жил я где? Там же — улица Качалова, дом 10 дробь 12. Валя бежала вечером по двору (двор тогда был проходным на Гранатный переулок, это уже потом на месте этого прохода вырос огромный новый корпус Дома звукозаписи), и летом, через открытые окна, доносился стук ее каблуков. У нее была удивительно характерная, летящая походка, и я по звуку определял, что идет она…
11 сентября, вторник. С шести и до восьми занимался дневником, а потом чистил сливу. Вычистил полведра, а остальное отложил на вечер.
День в институте начался с семинара, где обсуждали двоих иркутян — Мишу Прокопьева и Володю Мешкова. Это разные ребята, но с общими сложностями с языком. Такое ощущение, что оба не читали литературы, а только газеты и журналы, я даже не очень понимаю, как они обходятся такими аскетическими средствами. Сами рассказы интересные, но ребята, видимо, мало пишут и пока не писатели, а лишь создатели нескольких рассказов. Рассказов неплохих. Семинар прошел интересно, может быть, потому, что были простые и легко читаемые тексты. Хорошо говорил С. П., который пришел перенимать опыт. Он очень сильно вырос, точно анализирует и понимает текст. За его выступлением я все время чувствую свою школу, впрочем, уже полсеминара говорит если не как я, то не хуже. Сейчас спокойно пишу обо всем этом, зная, что произошло вечером.
Уехал с работы около четырех, потому что решил съездить на улицу Россолимо в ветлечебницу сделать собаке прививку. К моему удивлению, все прошло довольно быстро, и вернулся к шести домой, взял с балкона ведро с оставшейся сливой, включил телевизор и стал отделять сливу от косточек. Тут-то я и увидел, что происходит в Нью-Йорке и других городах Америки. Сначала мне показалось, что это какое-то кино. Картинку, как самолеты врезались в 110-этажные башни Дома всемирной торговли, не описываю. Это все теперь перед глазами. Не буду рассуждать о том, чьи это террористические акты. Это первые звуки и катастрофы Апокалипсиса. Что будет дальше? К боли за гибель простых людей примешиваются странные чувства. Во-первых, ощущение нового этапа жизни всего человечества. Цивилизация в том виде, в котором она существует, уже больше существовать не сможет — слишком она уязвима. Во-вторых, мне начинает казаться, что события подобного масштаба не могут произойти без воли Бога. Америка наказана за то, что долго следила без сочувствия и волнения, а только с любопытством за страданием других. И теперь кто-то ее наказал за развал СССР, за расстрел Белого дома, за Ельцина, за реформы Гайдара и за Чубайса. С этого события начался ХXI век. Из этого всемирного горя Россия выйдет с новым авторитетом, как страна Бога. Теперь и у нас в России что-то произойдет. Телевидение со страстью показывает ужас и панику в Нью-Йорке. По ощущению все это похоже на то, как CNN транслировало расстрел Белого дома.
12 сентября, среда. Весь день думал о вчерашних событиях в Америке. Какая неготовая к несчастьям страна! Какая паника, как не готова эта великая страна к нападению и войне. Буш, изображая мужественность и решительность, мечется из одного тайного бункера в другой и расстерянно роняет по национальному телевидению приличествующие случаю слова. Поразительно, что Америка получила то, что посеяла. Все это было бы невозможным без Интернета, мобильной связи, всего этого вальяжного демократического образа жизни. Теперь ищут, кто виноват. Но ненависть могла возникнуть просто в свободных людях, которые не хотят этого чванливого первенства Америки. Очень жалко людей, которые внезапно оказались под развалинами. За многое здесь отвечает искусство, и особенно кино. Искусство часто додумывает образ разрушений и предательства. Все это предупреждение правительствам всего мира. Наши телеведущие критикуют людей с Ближнего востока, из Палестины, которые видят в этом террористическом акте некую мистическую расплату. А как же им бороться против такого гнета сильного? Пастушонок Давид подобрал с земли камень, чтобы сделать пращу. В Америке, так долго писавшей о лицах кавказской национальности в Москве, теперь хватают арабов.
20 сентября, четверг. Из телевизионной передачи узнал, что Америка практически ввела цензуру на ряд песен, авторов, выражений. Они убрали с экранов все фильмы-катастрофы, закрыли все подобные голливудские проекты. Голливуд будет нести чудовищные убытки. Это и понятно: они считают себя уже в войне. Но и вне войны, чтобы война никогда не возникла, надо кое в чем укрощать интеллигенцию, именно в смысле цензуры. Это та часть общества, которая в своем умствовании готова на любые разрушения, особенно если они не коснутся ее. Да и не столько интеллигенцию, сколько эти низкие слои псевдопоэтов, псевдокомпозиторов, псевдописателей. Они всегда готовы бросить на распыл своим амбициям любую общую идею, общее благо, тихую размеренную жизнь страны. Теперь бы и нам взять это на вооружение, пока не поздно, запретить показ по телевидению ряда песен, фильмов, исполнителей; меньше наркотиков, меньше насилия, меньше секса, меньше технологии убийств, пыток, меньше уловок — как отнять деньги, отнять жизнь. Но интересы Бабкиной и Киркорова превыше всего!
Сегодня же Госдума приняла закон о земле. Нас успокаивают тем, что речь идет лишь о двухпроцентной территории страны — это площади под промышленными объектами, городская площадь. Но это свидетельствует о том, что категории нашего народа резко разъединяются: будут теперь собственники домов, улиц, китайского квартала, чеченского квартала. В России начинается новый, особый виток. Революция в свое время началась из-за земли, и именно землю, как главный козырь, Ленин бросил в 17-м. Поэтому за ним пошел народ. Россия крестьянская страна не по количеству людей, а по внутреннему духу. Мы эту собственность долго не потерпим, в нас слишком сильно чувство религиозной справедливости. Земля дана человеку Богом.
Все начинается сначала. Я уже чувствую себя человеком второго сорта.
24 сентября, понедельник. Утром, гуляя с собакой, встретил Володю Машовца. Он торопился к своему “мерседесу”. Володя, как мне кажется, давно забросил литературоведение и уже лет 10 занимается изданием детской литературы. Это дело не такое уж неприбыльное; как он сказал, оборот нескольких его газет и журналов достигает 1 млн долларов. В том числе он издает какую-то сказочную газету для малышей, тираж которой 27 тыс. экземпляров, а 10 лет назад был 350 тысяч. Для детей, в общем-то, ничего никому не жалко, но Володя жалуется сейчас на систему распространения, и в этом он абсолютно прав, потому что настоящая о б в о р о в ы в а л к а царит повсюду. С нас, с института, требуют лицензий на перевозки грузов, на учебный процесс, на вывоз мусора, а ведь каждая из этих лицензий стоит денег, и их надо самим заработать.
Володя говорит об огромных взятках, которые приходится платить чиновникам. Правда, об этом все говорят, и никто не осмелится назвать тетю, которая открывает ящик письменного стола, чтобы вы туда положили 6 тыс. долларов за право что-либо арендовать под издательство, детскую газету и т. д. И тети понимают, что доходы от этого есть и у дядь. Но Бог с ними. И вот сейчас Володя, оказывается, садится в машину, чтобы объехать несколько киосков, где, возможно, примут для реализации его газету. Володя говорит, что в каждом из них — независимо от того, продадут ли они его газету или нет, просто за знакомство — надо заплатить 20 долларов, и если подойдешь к киоску, то увидишь эту детскую газетку в самом дальнем углу, а на виду будет висеть журнал “Плейбой” или новый журнал для мужчин. Потому что они платят больше. А на этом проклятом Западе существует порядок, при котором подобные эротические журналы киоскер может выложить на передний план, т. е. на линию огня, только после 7–8 часов вечера.
