Новое описание мира, основанное на таком восприятии, будет несравненно более захватывающим, изощренным и богатым. Но речь не идет о том, чтобы совершенно и навсегда отбросить обычный способ восприятия и основанное на нем поведение: просто в руках у человека будут сразу две возможности, и он только выиграет в свободе, свободе от иллюзии, свободе к реальности. Что речь тут идет именно об эволюции (а не, скажем, о спонтанной революции), несомненно: Кастанеда говорит, что перцептивный шаблон хищника был необходим нашим предкам (правда, он не говорит, зачем, но это очевидно: чтобы быть хищными), но теперь эта необходимость себя уже исчерпала и обернулась своей противоположностью — угрозой гибели. Налицо новая необходимость, и задача магов — донести ее до человечества.
«Энергетическому» способу восприятия, по Кастанеде, можно обучать, а обучиться ему может всякий. В ходе обучения происходит «сдвиг точки сборки» человеческого восприятия (подробности, сами по себе очень интересные, нам тут не нужны) и настройка «внутренних эманаций» на «внешние»[13]— иными словами, изменение перспективы мира. Этим сдвигом маг способен управлять с помощью воли— и, конечно, можно и даже нужно вспомнить тут о ницшевской воле к власти, ведь она — тоже «перспективообразующая сила», а воля магов способна привести к росту власти над возможностями своего восприятия и действия, к росту реальности, к росту жизни, к возможности как минимум «хоть мельком взглянуть на истинное величие вселенной».
Теперь, пожалуй, самое время сказать кое-что важное о воле. Эта таинственная сила — всего-навсего возможность распоряжаться энергией, самому не будучи энергией (ведь энергия не может распоряжаться сама собой). Но кто или что этот «сам», кто или что распоряжается энергией? В том-то и дело, что сказать об этом, по сути, нечего, а потому сказать приходится нечто на первый взгляд странное: это ничто. И, вероятно, будет только естественно сопоставить его с самостью как творческим «ничто», о которой я говорил много выше. Поэтому надо думать, что, развивая в себе волю, маг искусно и целенаправленно совершает упоминавшуюся иерогамию сознания и бессознательного, а именно сознательно уподобляет свое сознательное «я» самости (что в корне отличается от юнговской бессознательной ассимиляции «я» самостью).
Дело в том, что самость — не только «ничто», но и источник, средоточие всей энергии, оно зараз и сознательное, и бессознательное, мужское и женское. Получается, что трансформированное сознание мага, мужское ничто, управляет энергией, женским началом, «вселенной», причем то и другое в нем оказываются слитно-раздельными, двуединством, единством двух сторон одного, традиционно носящим имя андрогина. Иначе говоря: знаменитый кастанедовский сдвиг точки сборки, то есть смена перспективы, и есть такое управление энергией в пользу реальности, и здесь можно увидеть большую общность «воли» магов и ницшевской воли к власти.
Правда, в отличие от Ницше, Кастанеда представляет себе (и старается показать всем), как, собственно, воля работает. Она начинает работать, когда в человеке очищается «связующее звено с намерением». Намерение — это в магической картине мира созидающая основа вселенной, а в моем термине, позаимствованном у Рильке и, наверное, уже надоевшем читателю, — «натяжение»[14]. А очищается оно, как можно понять, в результате главным образом обыкновенной мистической, нематричной операции сдвига… чуть было не сказал «точки сборки»… сдвига позиции сознательного «я» с центра далеко на периферию психической системы. Кастанедовская воля, как уже ясно из сказанного, конечно, не имеет ничего общего с волей матричного сознательного «я», с хайдеггеровой «волей к воле» как «основой западной метафизики». Ведь она — личностный аспект безличного намерения, и управлять ею может только периферийное, в большой степени уже снова обезличенное «я», а разделить эти два аспекта воли, личностный и безличный, невозможно[15]. Самое замечательное в ней то, что благодаря ее проявлениям «наши команды могут становиться командами Орла» — а ведь это и есть обретение реальности!
Обучение магов предполагает все то, о чем я уже сказал выше: полную и целенаправленную трансформацию человеческой природы, творчество (достижение целостности) самого себя и, наконец, достижение реальности. Такой реальностью — единственной реальностью! — Кастанеда считает «то существо, которое живет в тебе и удел которого — смерть» (оглянемся на Ницше, чтобы вспомнить нечто подобное: «”Растет что-то более великое, чем мы” — вот наша сокровенная надежда: и мы готовим для этого существа все, чтобы оно благополучно явилось на свет…»). Нужно добиться слияния с этим существом и обрести «его самосознание» — речь тут явно идет о «целостности самого себя», об актуализации энергии самости. Это достижение — «неделание самого себя». В результате такого рода нечеловеческих или сверхчеловеческих борений человеческое существо впервые становится реальным.
А на что будет способен такой сверхчеловек, этот, по существу, новый, даже сверхновый, то есть «сделавший самого себя», эволюционный вид[16]? Ответ магов гласит: он будет способен на полную, или окончательную свободу. Для описания этой свободы, вернее, ее возможности, Кастанеда предлагает нескрываемо юмористический миф об Орле, но тут же великодушно оставляет читателю право обойтись без юмора и без мифа[17], одними более или менее философскими представлениями: маг, достигший такой свободы (для этого ему надо «сгореть в огне изнутри», что на метафорическом уровне проделал и Ницше, и войти в «третье внимание», то есть полное осознание всего и вся, — чего Ницше не проделал, а проделал нечто прямо противоположное), приобщается к вечности (и тем самым по кривой каким-то образом объезжает смерть), навсегда сохраняя свое личностное самосознание.
Собственно говоря, только личностное самосознание и остается от мага в вечности — да еще способность (в которую нам позволено только верить или не верить) помещать его в любую точку любого из миров (то есть перспектив единого мира). Но, может быть, это и есть верх и цель автоэволюции человечества? Тогда речь тут идет о том, о чем она никогда еще, насколько мне известно, не шла: об изменении «вечности» (самости), самой ее природы. Ведь, приобщаясь к ней со своим сознанием, маг сообщает ей личностные черты, делает ее, «изначально» — чистое бессознательное, все более сознательной и личностной. Правда, Кастанеда об этом молчит, но, может быть, именно в этом и состоит смысл его формулировки «активная сторона бесконечности».
Человечество как активная сторона бесконечности! Какая великая задача, какой вызов! Полно, уж не иллюзия ли это, не очередной ли идеал? Предположим, что так; но зато иллюзия, неимоверно усиливающая жизнь и бесконечно привлекательная, куда более привлекательная, чем предназначенная для этого же иллюзия вечного возвращения. Она, как и учение магов в целом, явно призвана вывести человечество за пределы матрицы. Ведь доступная нам сторона ее сути — активное взаимодействие сознания с бессознательным, расширение сознания, усиление личностных аспектов самости, рост, усиление власти над судьбой путем слияния с нею, все большее продвижение к «магической» реальности как очеловеченному миру.
Это и есть «послание магов» человечеству — как и все другие послания такого рода, разумеется, пропущенное адресатом мимо ушей. Автор или авторы этого послания, кажется, не слишком-то рассчитывали тут на прямой успех. Так чего же ждать нам, пока еще немагам, предположительно оставшимся позади? И стоит ли еще на что-то надеяться, с тревогой глядя в бездну, в которую кастанедовские маги прыгают, чтобы обрести полную реальность — целостность самих себя?
