— Настоящие воины не плачут, — тихо и не убедительно выдавила Фелиша.

— Ты не воин, — припечатал Феликс. И безжалостно добил, — ты — девчонка. Даже в храм тебя отправляют переодетой парнем, потому что ты всего лишь девчонка.

— А ты… — глаза её беспорядочно заметались от предмета к предмету, выискивая подходящее сравнение. Взгляд зацепился за стол. — А ты… а ты тоже не парень! Настоящие парни держат в руках мечи, а у тебя гусиное перо и чернила на коже, вот! — И совсем одуревшая от первой в жизни ссоры с братом, ляпнула, — поэтому мама меня больше любила!

Феликс резко побледнел, негнущимися пальцами сорвал кулон, до этого бережно скрытый за воротом рубахи, швырнул его под ноги сестре, и выскочил в коридор, открыв дверь пинком ноги. А Фелиша, напуганная и растерянная, шлёпнулась на колени, подтянула к себе драгоценное украшение и ещё долго молча сидела на ковре, не меняя позы. Только янтарная капля поблёскивала в свете почти полной луны, бесцеремонно заглядывающей во все окна палаца. Как слеза, так и не скатившаяся по щеке принцессы.

— Этот, который в центре, — уверенно сказала Таша, безошибочно указав направление кивком головы.

Веллерен задумчиво проследил в указанном направлении, оценил яркую картинку, заляпанную элем и парочкой выбитых зубов. Уделил особое внимание действующим лицам — троим медведеподобным мужикам, увлечённо месившим ещё одного, не такого внушительного и не такого заросшего. Пожалуй, даже вообще не заросшего, что в этих краях было несколько непривычно. Того самого, на которого указывал перст принцессы. Ошиблась? Таша?! Вампир ещё внимательней вгляделся в центрового. Довольно смазливый, но без самолюбования, раз не страшиться подставлять харю под такие кувалды. На высокой скуле, там где бугрился шрам от давнего ожога, наливался синяк, чётко очерченные губы слегка припухли — то ли от слишком страстного поцелуя женщины, то ли от не менее страстного поцелуя вражеского кулака. Хмыкнул. Сатанеющие громилы утроили усилия, но достать жертву так и не смогли. Избиваемый на первый взгляд, на второй оказался весьма проворным малым — ловко отмахивался из крайне неудобного положения, орудуя раскуроченным табуретом, кружкой с элем и даже подвернувшейся под руки сочно-рыжей разносчицей, которую удачно запустил в лапы самого здоровенного. Предварительно чмокнув в щёку. Посетители заведения вели себя спокойно, отсев поближе к стенам и освободив драчунам пространство в центре из чего следовало, что подобные дружеские посиделки здесь устраиваются дольно часто. Мебель вокруг сплошь дубовая, так что если и покалечатся, то ощутимого урона заведению не нанесут, а убьётся кто — на одного дурака на земле меньше станет. Опять же польза обществу.

Потасовка немного поутихла — сосватанная здоровяку рыжуха несколько охладила его пыл, заставив забыть товарищей и уединиться с кружкой эля и всё той же девицей где-то в углу. В центре драки из-под ярко-золотой чёлки сверкнул по-кошачьи хитрый серый глаз, на секунду масляно уставившийся на Ташу. Словно почувствовав его взгляд, принцесса едва заметно улыбнулась, чуть застенчиво и в то же время завлекательно прикусив нижнюю губу.

— Вы уверены?

Таша кивнула ещё раз, щелчком пальцев привлекая к себе внимание скучающего за стойкой кабачника.

— Абсолютно.

— Вы его знаете?

— Нет, конечно же. А вы?

— Вы будете удивлены, но… да. Его зовут Гельхен. Прозвище, хотя он его и не любит, Феникс.

— Почему?

— Больно живучий, — Веллерен хмыкнул, вспомнив все те неясные слухи, что пыльным ковриком катились следом за этой фигурой. — Его очень часто пытаются прибить и самое поразительное, каждый раз находятся неоспоримые доказательства того, что действительно пустили на корм ракам, развеяли по ветру или отправили кормить червяков. Я и сам однажды видел, как одна сволочь пырнула парня под лопатку. Даже пульс ему прощупал. И вот пожалуйста — жив, здоров и даже не протух. Правда, это было десять лет назад, мальцу было не больше шестнадцати, а его уже знали и не любили. С тех пор, он, кажется, совсем не изменился — всё такой же… хм… задиристый.

— Может, не он?

— Пахнет во всяком случае так же.

— Правда? — покладисто купилась Таша. — Чем?

— Элем и девками. Он повеса и волокита. Известный смутьян, но хороший воин. В прошлом. Теперь зарабатывает на жизнь вольным наймом, что не возвышает его в моих глазах. К тому же этот тип, как я слышал, имеет весьма зоркие глаза и чуткие уши, а это не лучшее качество для его профессии. Поэтому к его услугам прибегают крайне редко, в самых крайних случаях, а вот гонорар получается заоблачный.

— Удивительно, как много вы знаете о человеке, который так сильно вам безразличен, — язвительно заметили сзади. Веллерен обернулся. Давешний ярковолосый тип чуть насмешливо кивнул обсуждавшим его личностям, вытер разбитую в кровь губу и пустил по столу монету, жестом показав четыре порции. Сам он был весьма занят рассматриванием Таши, увлечённо нюхавшей глиняную кружку, услужливо поданную старым кабачником. Эль она никогда не пила, в палац его не доставляли, но Диметрий отзывался о нём очень восторженно, почему-то упоминая бочонки и весёлые песни после принятия тех самых бочонков. — Что нужно двум таким разным… людям в подобном заведении?

— Наёмник. Желательно, в меру порядочный и не в меру жизнелюбивый.

— Ого! Ох у вас и запросики, господин…?

— Можешь звать меня господином, — величественно разрешил вампир, совершенно не горя желанием делиться с наёмником своим именем. Даже придуманным. Лишняя ложь требует лишней концентрации внимания в будущем, а он уже не так молод, чтоб постоянно о чём-то помнить.

Привычный к причудам заказчиков, наёмник пожал плечами. Не глядя поймал отправленные кабачником кружки, тут же переправив три из них дальше по стойке: туда, где постанывали давешние бойцы.

— Плата за разминку, — поймав чуть удивлённый излом бровей собеседника пояснил мужчина. — Ну и моральный ущерб тоже.

— Не поделили что-то?

— Скорей, имеем общие вкусы на женскую фигуру. Правда, фигуре я приглянулся больше, чем эти шалопаи.

— Скажите, господин Гельхен, как вы относитесь к тому, чтоб прокатиться к восточному храму в приятной компании и за хорошее вознаграждение?

Веллерен не глядя отобрал Ташину кружку, чуть грубее чем следовало бы толкнул её за ближайший столик, бесцеремонно выбив со стула какого-то забулдыгу. Кто только за язык тянул? И зачем с собой взял, мог бы обо всём расспросить и быстренько со всем управиться.

— Моя спутница хотела спросить какие у вас планы на ближайшее время? — поправил Веллерен, усаживаясь рядом с принцессой.

— Я открыт для новых предложений, но вообще-то ещё не готов расставаться с жизнью, — чуть удивлённо признался мужчина. — К храму? Ваша подружка явно не дружит с головой или плохо знает местную географию.

— Вас не должно волновать ни душевное состояние моей спутницы, ни тем более её познания в области географии. — Чуть поколебавшись, Веллерен достал полотняный мешочек, сыто звякнувший золотом. — Если вы согласитесь подработать проводником, у вас будет иная компания.

Небо затянуло серой завесой, проглотившей звёзды и даже любопытную луну. Где-то за городской стеной пели русалки, в ожидании дождя подплывшие ближе к берегу реки. В лесу волки уныло выли друг другу о горькой судьбине, а в королевском саду какой-то упрямый павлин тявкал из загона, не желая принимать тот факт, что на улице вообще-то ночь и все порядочные дневные твари обязаны спать. Воздух в палатах стал душным и вязким, убивая сон, и без того не сильно крепкий.

Фелиша долго ворочалась с боку на бок, гоняя одеяло по всей кровати, подходила к двери, прорубленной плотниками в смежную комнату брата (переделанные после пожара спальни решили сделать смежными дабы в случае чего, кто-то успел поднять тревогу, а не надеялся на нечаянно проходящего мимо вампира), но Феликс так и не появился. Вряд ли он прятался — все его схроны Фелиша знала назубок хотя бы потому, что большую их часть сама ему и показала, а всё остальное с ним же и открыла. Но пойти и признать свою ошибку казалось непосильной задачей. Извиняться она не любила. Не умела делать это достаточно убедительно. Впрочем, ни разу в жизни она не считала себя достаточно виноватой. До сегодняшнего дня.