Они обнялись по русскому обычаю, и Страхов сел в газик, помчавший его в аэропорт.
С тех пор прошло почти четыре года. Большую помощь тогда в Москве ему оказал подполковник Марченко. Он помог с автобусом, который их встретил в аэропорту. Выделенный им капитан сопроводил их до самой Калуга. Командир военной части, дислоцированный под Калугой, помог с продуктами для детишек и связал Страхова с председателем облисполкома. На окраине Калуги стояла старая двухэтажная школа. Страхов оформил документы на ее аренду на 5 лет, но в прошлом году продлил аренду ещё на 10 лет. Пока детей пристроили в детском доме, Страхов сразу же организовал ремонт здания. На втором этаже оборудовали спальные комнаты на 120 человек — в расчете привезти еще детей из Средней Азии, на первом этаже — комнаты отдыха, учебные классы, спортивный зал, душевые, столовую и кухню. Он не знал, что бы делал без Ольги Анатольевны, которая приехала с ними из Ферганы.
Она быстро знакомилась с людьми и находила с ними общий язык. Поэтому, когда к 1 ноября закончили ремонт, они при страшном дефиците сумели достать кровати, постельные принадлежности, оборудовали столовую и красный уголок, где стоял телевизор. С продуктами помогли военные. Удалось и приодеть ребятишек, тем более, что стало холодно, надвигалась зима. Деньги быстро таяли, и хорошо, что облисполком помог им утвердиться, как интернату со спортивным уклоном.
Страхов стал директором интерната, а Ольга Анатольевна старшим воспитателем. Придание им юридического статуса позволило местным властям включить расходы на интернат в бюджет, что сняло с плеч Страхова огромную тяжесть, так как из привезенных им горисполкомовских 250 тысяч и 60 тысяч, полученных в дивизии, осталось только 136 тысяч. К Новому году у них было уже 82 ребенка. Многие дети, особенно маленькие, называли его "папой", а Ольгу Анатольевну — "мамой". А Машенька заменила ему дочь.
Страхов в основном жил здесь же, в здании интерната, занимал небольшую комнату. Дома же, где он родился на улице Народного Ополчения и где жила его мать-пенсионерка, он бывал редко, хотя прописан был в этой маленькой квартирке. Ему даже в голову не приходило приобрести на имеющиеся деньги квартиру или одежду, хотя в этих деньгах была и компенсация за его трехкомнатную квартиру в Фергане. Все его помыслы были направлены только на одно: воспитать из этих маленьких сирот неистовых защитников Родины, мстителей врагам Советского Союза, всей этой сволочи, которая жрет и пьет в три горла за счет народа, пока этот народ горбатится на шахтах и заводах, погибает в Афганистане и в межнациональных конфликтах. Он уже и окрестил их, назвав "Ангелы России".
Но он пока не открывался, понимая, что в одиночку ему ничего не сделать. Миновал новый, 1989 год. Уже вовсю обсуждался вопрос о выводе наших войск из Афганистана, когда в феврале он получил письмо от капитана Рукатова, который написал, что скоро войска будут выводить и он готов вместе с Иваном Сенько приехать к нему в Калугу. "Есть еще один толковый мужик, — писал Иван, — майор Михаил Жарков, бывший спецназовец "Альфы". Он здесь провинился, ударил одного генерала, еще того придурка. Его хотели отдать под трибунал, но свои ребята — альфовцы —отстояли и добились, что его только перевели из "Альфы" в ВДВ с понижением в звании до капитана. Это произошло вскоре после твоего отъезда. И представляешь, эту суку генерала в январе контрразведка застукала на наркотиках. Гад в гробах их гнал в Москву. Но разве ворон ворону глаз выклюет? Запомни его фамилию — Соломатин Борис Львович, генерал-лейтенант, сейчас его забрали в Москву. Так, Илья, ты отпиши, сможешь ли помочь устроиться Мише Жаркову у вас в Калуге? Поздравляю с наступающим Днем Советской Армии. Обнимаю, Степан."
Летом 1989 года капитан Рукатов, бывший майор "Альфы" Жарков и прапорщик Сенько приехали в Калугу к Страхову. После устройства с жильем и месячной притирки, пока его боевые товарищи отходили от ужасов Афганской войны, Илья сделал наконец шаг к решительному разговору со своими товарищами. Они долго беседовали в тот летний июльский день о несправедливости, о роскошной жизни партхозноменклатуры, о том, что, пока они воевали в Афганистане, а их товарищи погибали там, многие генералы стали миллионерами, вывозя из Герата, Кабула, Кундуза наркотики, антиквариат, знаменитые афганские ковры, торгуя оружием и бензином.
Они согласились включиться в подготовку "Ангелов России", как их называл Страхов, так как не видели другого пути наказания преступников от власти, ибо судебная система в стране была создана для наказания простых людей. Власть имущие были системой отнесены к касте неприкасаемых. Несколько месяцев у них ушло на детальную разработку плана, в результате чего они поставили перед собой шесть основных задач. Во-первых, определить места дислокации для создания интернатов сирот. Во-вторых, организовать работу в республиках, где имеются горячие точки, по вывозу детей. В-третьих, достать денег для содержания таких интернатов. В‑четвертых, организовать весь процесс подготовки и обучения. В-пятых, подобрать кадры тренеров и воспитателей. И, наконец, в-шестых, начать акцию возмездия.
Они выбрали три основных места расположения учебных интернатов: в Калуге, в Малоярославце и Тарусе. Эти города в Калужской области составляли как бы равносторонний треугольник и находились друг от друга на расстоянии 50 км, что упрощало, при нехватке воспитательных кадров и тренеров, возможность работать в течение дня во всех трех городах. Все три города располагались на дорогах, ведущих к столице, и вблизи железнодорожных веток, и во всех дислоцировались военные части, где всегда можно было получить реальную помощь.
Через военных они связались с Приднестровьем, Северным Кавказом, Средней Азией, где за полгода были созданы пункты поиска и сбора детей-сирот и переправки их в Калужскую область без лишней огласки. Только единицы знали, в какой район России их отправляют. К лету 1990 года в трех интернатах уже обучалось 346 мальчиков и девочек, к лету 1991 их уже было 590, а в мае 1992 года — 723.
Деньги на реализацию своей цели они могли достать только одним путем — отобрать их у других. Этих других они видели только в ворье, теневом бизнесе и в набирающих силу банках. Уже к весне 1990 года у Страхова осталось всего 30 тысяч рублей. Поэтому они разработали план ограбления московского Славянкомбанка. Используя связи среди бывших афганцев, они выяснили данные о многих банках, и в частности, что этот банк партийная номенклатура создала для своих деток и отвалила на их счет 200 миллионов рублей. Управляющий банком — зять секретаря ЦК, 24 года; его заместитель — дочка зампреда Совета Министров, 25 лет, да и другие детки не старше 29 лет. Банки еще были непуганые, поэтому налет удался на 100%. Они заранее загримировались, наклеили усы, бороды, надели носы картошкой. Всей подготовкой занимались на московской квартире друга Жаркова.
Охранника внутри помещения банка Страхов уложил тычком двух пальцев в область печени, и он рухнул как подкошенный. Рукатов и Жарков вскочили с большими сумками в руках в кассовый зал, где Сенько, держа в руках пистолет, уложил всех на пол. Страхов остался на входной двери, чтобы никого не впускать. В страшной спешке Рукатов и Жарков сбрасывали сторублевые банковские упаковки, запечатанные в пластик по 20 пачек, то есть по 200 тысяч рублей в упаковке. За две с половиной минуты они заполнили четыре большие сумки из плащевой ткани. Жарков зарычал бледной, как мел, кассирше:
— Где валюта?
Она кивнула на ближнюю дверцу сейфа. Открыв ее, Жарков увидел небольшие стопки американских долларов и сгреб их в сумку поверх упаковок со сторублевками. Быстро подхватив сумки, они выскочили из банка, благо он располагался в переулке, а не на центральной улице. На всю операцию ушло 4 минуты 30 секунд. Сев в "жигули", они рванулись, петляя по улицам.
