В Зоне всегда ценился каждый клочок земли. Темные, похожие на щели улицы тянулись от порта вниз по склонам. На верхних ярусах размещались балконы и террасы, чтобы обитатели туннелей могли летом вдохнуть свежего воздуха и увидеть небо.

По дороге Кет еще раз поблагодарил Бронга за чашу лелейо и признался, что ее пришлось продать.

— Ничего страшного, Спасатель, — пожал плечами тот. — Мне она нравилась, надеюсь — и тебе тоже. Но, в конце концов, это всего лишь игрушка, сделанная ребенком, чтобы наливать в нее кровь дерева. Взрослые никогда не занимаются такой ерундой.

Они подошли к нынешней станции Спасательной Команды. Над входом — высеченная из камня эмблема: символическая рука с молотом и два весла над ней. Рука была повреждена, и это показалось Кету тоже весьма символичным. Узкий фасад уже довольно старого здания выходил на пыльную улочку в третьем сверху квартале.

— Да, это скромная обитель.

Бронг иронически поклонился юноше и провел его в дом. В офисе над потертым столом висело голографическое изображение молодого человека в черной форме Спасательной Команды. Кет с удивлением узнал в нем своего отца, гладко выбритого, еще без шрама. В задней комнате обитал Бронг, а в бывшей лаборатории Киры теперь предстояло жить ему.

— Несомненно, гуманоиды построят что-нибудь покрасивее, — с печальной усмешкой сказал Бозун. — Если нам не удастся остановить их.

Предназначенная Кету комната выходила на низкую террасу, откуда открывался унылый вид. Тесная улица круто вела вниз по склону, лишь где-то далеко мерещился маленький проблеск голубого неба, дразнящий воображение.

— Я столько хочу узнать о Малили и о Зоне. Но главное — о гуманоидах. — Юноша тщетно пытался понять выражение сурового лица собеседника. — Кира говорила, что ты их видел.

— Есть одно средство, — Бронг поглядел на него усталыми, пустыми глазами. — Оно незаконно, так что распространяться я о нем не буду. Но с его помощью я могу видеть.

— Гуманоидов?

— Их миллиарды, — он кивнул совершенно серьезно. — Они наводнили всю Киронию — ту планету, которую пытался покорить капитан Ворн. Их блестящие тюрьмы уже заняли половину планеты, а вторая половина перекорежена: там создаются новые миллиарды гуманоидов и транспортные корабли для переправы их сюда.

— Как скоро?

— Я передаю только то, что наблюдал сам. — Бронг пожал плечами. — Месяц назад они загружались на корабль. Мне страшно, Спасатель.

Кет поежился: на террасе дул ветер, несущий песок и пыль.

— Бесконечный черный поток гуманоидов, льющийся из заводов, где их делают, марширует к трапу корабля. Их гораздо больше, чем можно себе представить. Адмирал, которому я все это поведал, объявил мой рассказ просто ночным кошмаром. Но боюсь, что он ошибается.

— Месяц назад… — юноша с сомнением всматривался в неподвижное лицо бывшего астронавта. — Они, возможно, уже здесь.

— Если нет, — иронически заметил Бронг, — значит, я лжец. Кет колебался.

— Бозун, я не знаю, что о тебе думать.

— Никто не знает, — ответил он грустно и подавленно. — Я — сплошное недоразумение. Несчастное, неприспособленное существо с самого рождения, потому что я наполовину лелейо. Это тяжелая судьба, Спасатель.

Бронг сделал своей перчаткой такой жест, словно отметал прочь всю Зону.

— Только представь себе: тебя никогда не понимают, не считают равным. И посмотри на это! — он вытянул вперед руки в перчатках. — Я лишился обеих рук ради Команды. А в ответ… думаешь, меня хотя бы приняли? Только не твой надменный родитель! Он ведь меня всегда терпеть не мог. Просто ненавидел меня, а иногда и опасался. Даже сейчас, когда я один слежу за этой станцией и трачу собственные сбережения, чтобы отправлять на Каи палладий, меня не допускают в эту его драгоценную Команду! — Бозун тяжело вздохнул и замолчал. Через некоторое время он тихо продолжил: — Лелейо оказались добрее. Когда наступило время, они поделились со мной своими сведениями о разуме и даже некоторыми секретами. И все же я не лелейо, — его маленькие глаза смотрели на собеседника вызывающе, почти с обвинением. — Я боюсь кровяной гнили, боюсь выйти за периметр без золоченого скафандра и ультрафиолетовых стерилизаторов. Я даже боюсь прикасаться к друзьям, потому что это может привести к мучительной смерти.

Они еще стояли на ветреной террасе. Кет носил желтый зимний комбинезон, но сжался, словно холод все же пронизал его.

— Ты многое хотел бы услышать от меня, а я не отвечаю. Причина там, — Бозун указал в сторону чарующей полоски серо-голубого неба. — Мои друзья научили меня кое-чему, но запретили об этом рассказывать.

Кет кивнул, не зная, что сказать. Ему нравился этот человечек, но к состраданию примешивалась некоторая доля скептицизма: слишком уж гладко и убедительно звучал голос Бронга, черные глаза смотрели пристально, а по темному лицу ничего нельзя было прочесть.

— Прости, Спасатель, если я говорю порой очень неприятные вещи, — сейчас собеседник извинялся. — Я с вами: с тобой, с твоим отцом, с тем, что осталось от Команды, — против гуманоидов. Сделаю, что смогу.

Они вернулись в офис, и Бронг предложил юноше сесть за стол, над которым висел портрет Рина Кирона в юности.

— Я хочу встретиться с адмиралом Ворном, — сказал Кет. — Но больше всего меня беспокоит, почему гуманоиды медлят. Если они действительно уже так давно на Драконе, то чего они ждут?

— Кто знает? — Бронг пожал плечами. — У них свое чувство времени и своя Основная Директива. Но рискну предположить: они опасаются родомагнитного оружия. Кира правильно подозревала, что деревья фейо — источники родомагнетизма. Гуманоиды. Думаю, гуманоиды выжидают, хотят убедиться, что у нас нет подобной защиты.

— Я хочу исследовать эти источники. Помоги мне раздобыть саноход, Бозун.

— И не думай! — шарахнулся в ужасе тот. — Посмотри на это, Спасатель, прежде чем говорить о саноходе.

Бронг снял толстую перчатку и показал свою механическую руку. Суставы были сделаны искусно, удлиненные фаланги — совершенно естественной формы, но из яркого желтого металла. Ладонь сжалась в кулак, превратив руку в золотой молот. Бозун опустил его — и разбил стоящее на столе мраморное пресс-папье, поймал в воздухе один из обломков — и раскрошил в порошок.

— Полезный инструмент, но тебя, возможно, не смогут починить так хорошо. Несчастный случай в воротах периметра. Я вышел без защитного костюма и пожал руку своему приятелю из лелейо, который не прошел санобработку. К счастью, инспекторы вовремя заметили, что случилось, и зараза не попала в кровь.

Он снял и вторую перчатку.

— Я потерял обе руки, потому что коснулся друга. Но мне повезло: я оказался знаком с твоей матерью. Она сделала для меня новые.

— Ты был знаком с моей матерью?

— Редкая, прекрасная женщина. — Маленький человечек поднял взгляд своих грустных глаз на голограмму. — У твоего отца тяжелый характер, и у нас было много трений, но твоей матерью я всегда восхищался.

— Отец никогда не рассказывал о ней…

— Это странная и трагическая история, Спасатель. Но не сейчас, — Бронг поспешил к дверям. — Вот твоя сумка. Нам пора позвонить адмиралу.