Она пролетела мимо, когда я полз по тросу. Голубое сияние погасло. Среди мигающих звезд промелькнула тень — как раз подо мной. Дюзы были выключены, капсула стала невидимой.

Вцепившись в трос, я посмотрел ей вслед, на Аномалию. Я ждал, дрожа от страха, когда воронка осветится вспышкой выстрела. Я ждал, когда, попав в поле стерилизации, капсула превратится в новую звездочку.

Однако ничего подобного не случилось.

Мускулы мои дрожали от напряжения. Я лез, преодолевая усталость. Хотя силы, мои таяли, свирепая центробежная сила уменьшалась по мере моего приближения к центру вращения. Мои ранцевые дюзы не работали, и мне пришлось совершить рискованный прыжок со сломанного колеса на одну из ступиц, по которой можно было добраться к люку.

Я ухватился руками за край изуродованной пластиковой шахты и держался за него, пока не сумел подтянуться и забраться внутрь. Дополз до люка, открыл его, закрыл и упал на палубу, едва не потеряв сознание от изнеможения.

Некоторое время я лежал, собираясь с силами, затем проник во внутреннее помещение станции, снял скафандр и отправился искать Лилит. Я звал ее, но она не откликалась.

В разрушенной станции царила грозная тишина. Я слышал, как в висках пульсирует кровь. Меня охватила тревога. Схватив ручную ракетку, я понесся по ступице, хрипло выкрикивая её имя.

Она не отвечала, однако приглушенный плач привел меня в ближайший шлюз, тот, через который бежали мятежники. Она лежала лицом вниз на груде космических инструментов, которые смутьяны оставили на палубе.

— Лилит!

Дрожа и плача, она, казалось, не слышала меня. Но я заметил порывистое движение, вспышку красного, черного и платинового цветов. Мне показалось, что она пытается испробовать на мне свое оружие. Затем я все понял и онемел от страха.

— Лилит! Не надо!

Оттолкнувшись от стенки отсека, я бросился на палубу. Я растянулся на ней, вцепился в кисть и оторвал её ладонь от зубов.

Она сопротивлялась с яростью тигра и едва не одержала верх. Я еще не оправился от приключений в космосе, а её учителя-легионеры неплохо её натаскали. Она почти поднесла ладонь к губам. Чтобы остановить, я поцеловал ее.

— Ларс?

Она произнесла мое имя с невыразимым изумлением. В следующую минуту она поникла в моих объятиях и вновь расплакалась. Она не дотянулась зубами до черного черепа. Красные глаза его насмешливо и неподвижно смотрели на меня.

— Лилит… — Тяжело дыша, я поборол импульс бросить кольцо в воздухопровод. — Это всего лишь я. И все не так… — Я не договорил.

— Тебя так долго не было. — Глаза ее, широко раскрытые и темные от пережитого, смотрели на меня. — Я думала, ты пропал в пространстве. Когда я услышала, как кто-то движется, я испугалась… Я думала, это пришелец пришел за мной…

Она вцепилась в меня, дрожа и плача.

— Ларс! Ларс! Я ужасно рада, что это ты!

Я опять поцеловал ее, на этот раз не для того, чтобы остановить ее.

Вскоре она тихонько смеялась в моих объятиях.

— Капитан Ульмар, главная ваша обязанность — обеспечивать безопасность АККА. — В голосе её звучала насмешка — она передразнивала последний приказ Кена Стара. — Мне нравится, как ты это делаешь. Ты спас мне жизнь и снова сделал меня человеком.

Я держал ее, живую и чудесную, в своих объятиях.

— Никогда… не смей себя убивать! — Слова давались мне столь болезненно, что я произносил их шепотом. — Об этом позаботятся пришельцы, — печально сказал я. — И очень скоро, если Кен и Жиль не превзойдут самих себя.

— Не говори об этом. Давай забудем.

Мы пытались забыть об этом. И почти забыли ненадолго. Однако тишина станции звучала громче любой сирены, а наши стучащие сердца напоминали шаги рока. Властный страх загнал нас обратно в купол обсерватории.

Мы находились в глубине Аномалии. Черная воронка закрывала половину северных звезд. Я осмотрел её с помощью электронного телескопа, но машин-пришельцев не обнаружил. Я знал, что они близко, однако у нас не было возможности их увидеть. Когда они будут стерилизовать астероид, уныло подумал я, они вновь станут видны, но не для нас.

— Ларс! Они стреляют!

Съежившись за моей спиной в мрачном красном сумраке купола, Лилит указывала вверх. За прозрачной стеной, в огромном и бесформенном дне пространства, я увидел внезапную голубую вспышку.

— Это стерилизующий выстрел!

— Я… я так не думаю. — У меня перехватило голос от облегчения. — Я думаю, это тормозные дюзы капсулы.

— Жиль и Кен? — Она смотрела на меня — призрачная и обожаемая тень в безжизненной ночи. — Неужели они возвращаются?

Она затаила дыхание, потом спросила:

— Ты можешь их вызвать? Узнать, как у них дела?

— Я не хочу рисковать, — сказал я. — Любой наш сигнал может навлечь новый выстрел. Однако это капсула. Она тормозит, чтобы причалить к нам.

Мы ждали в ступице, пока капсула пристыкуется. Мотор, отодвигающий внешний люк, молчал, но я был готов проникнуть через дополнительный шлюз и отворить люк вручную.

В отсеке заревел воздух. Расстегнув скафандр, я обогнул капсулу и помог открыть люк. Тот откинулся с ржавым скрипом. Из капсулы высунулась голова — морщинистая, белобородая, старая. Глубоко запавшие глаза с тревогой взирали на меня.

— Ларс Ульмар, — прохрипел Кен Стар, невероятно худой, невероятно древний. — Вы все еще ждете?

— Конечно. — Я схватил его за пергаментную кисть. — Позвольте, я помогу вам, сэр.

Он позволил мне вывести его из капсулы. За ним прошел старый Хабибула, и его кожа была гладкой и розовой, как у Лилит. Глаза цвета гальки дико выпучились, когда он увидел её и меня.

— Ларс! — просопел он. — Лиль! Мы смертельно рады найти вас здесь… живых! Когда мы увидели, что станция не отремонтирована, мы подумали, что её покинули. Прищурясь, он поглядел на нас и покачал безволосой головой.

— Неужели вас здесь оставили? — прохрипел он. — Одних на этом несчастном обломке? Или не пришел корабль обеспечения? Неужели все это смертельное время вы находились здесь, как в ловушке?

Опершись на руку Лилит, словно нуждаясь в поддержке даже при нулевой гравитации, Кен Стар глядел запавшими яркими глазами то на нее, то на меня.

— Сколько времени… сколько времени мы отсутствовали?

— Два часа. — Я взглянул на часы. — Может, немногим больше.

— Два смертельных часа! — повторил изумленный Хабибула. — Ты смеешься над нами! Мы столько страдали, столько бед перенесли, так долго ждали, — а ты смеешься над нами!

Вспыхнув от негодования, он замолчал.

— Мы только что выбрались из Аномалии. Мы перенесли столько опасностей, что у тебя могла бы кровь застыть в жилах. Эти отчаянные годы мы жили на синтетической пище и железном упорстве. Против всего коварства этой зловещей вселенной мы могли противопоставить только наши драгоценные мозги.

Он вновь засопел.

— А теперь ты встречаешь нас глупыми шутками!

— Я не понимаю… но это не шутка, Жиль. — Я взглянул на сгорбленного старика, Кена Стара. — Мы следили за временем, потому что его у нас осталось слишком мало. Станция по-прежнему падает в Аномалию. Я не думаю, что у нас остался хотя бы час.

Старик по-птичьи кивнул. Повязка, которую носил более молодой Кен Стар, исчезла, однако я видел тонкую синеватую линию зигзагообразного шрама, пересекающего пергаментный лоб. Старый шрам, оставшийся с очень давних пор.

— Там, где мы побывали, время течет по-другому, — сказал он. — Я не могу понять, насколько по-другому, но моя теория это объясняет. В смещенных пространственно-временных координатах мгновения здесь соответствуют столетиям там. Большую часть времени мы не располагали часами, лучшими, чем наши собственные тела, однако, видимо, за пределами Аномалии прошли многие месяцы…

— Смертельные годы! — взвыл старый Хабибула. — И сколько этих лет я не знал драгоценного вкуса икры и вина!

— Если вы проникли за Аномалию, — в голосе моем звучала тревога, — нашли вы способ защиты? Обнаружили вы способ остановить пришельцев?