Что касается идеолого-пропагандистской координации (ради которой по большей части эти совещания и собираются), то отношение наших друзей выразил однажды (не на заседании, конечно, а в баре) болгарин Дмитрий Станишев [1]: «Какая, говорит, координация?.. Надо, чтоб люди были сыты, одеты, жили не хуже, чем в ФРГ, например. Тогда и никакой идеологической координации не потребуется. А вы мешаете. Вы вот, например, ворчите все время, что мы кредиты у Запада берем, в долги влезаем. А что нам делать? Вы же их нам не даете и не можете дать. Мы же сами вот это барахло, - пальцами оттягивает у Загладина на груди рубашку - производим качественнее вас, вы в Москве такие рубашки за валюту в «Березке» продаете. Так чего же нам ждать? А народ нас спрашивает - почему мы не можем жить так же или лучше, как западные немцы или австрийцы, или датчане, которые ездят к нам десятками тысяч на Золотой берег? И не миллионеры ведь ездят, а такие же рабочие!»

Вот и весь сказ! «Друзьям»- немцам не нравилось, что мы делали с ФРГ свою европейскую политику - через голову ГДР. А их, восточных немцев, своих союзников, заставляли кричать против ФРГ. Бурно развивая с Западной Германией экономические связи, мы то и дело тыкали в нос ГДРовцам «коварство» Бонна и пытались запретить или хотя бы сдержать развитие их экономических отношений с ФРГ. А оно, несмотря на наши запреты, уже превратилось в экономическую экспансию ФРГ. Простой народ это приветствовал, а ГДРовское начальство не видело другого выхода. Аксен, член ПБ СЕПГ, выступая на упомянутом совещании, ритуально, чтоб нам понравиться, опять сильно ругал ФРГ и особенно их социал-демократию. А в кулуарах возмущался, почему Пономарев не сделал того же!

Венгры были недовольны тем, что мы, координируя, делали вид, будто существует единство между политикой вьетнамско-лаотянской (тем более идеологией) и их, венгерской, да и советской тоже. - «Послушай, - говорил мне Лакош , - вы действительно думаете, что это одна политика? То, что сказал здесь вьетнамец, уместно было слышать лет 15 назад, да и то в душе покоробило бы. А сейчас? Зачем мы занимаемся фарисейством, зачем такие лицемерные совещания? Не опасно ли это и для самой политики? Ведь ни разу никто словом не обмолвился, чтобы заронить у вьетнамцев сомнение во всеобщей поддержке их точки зрения!»

И все, разумеется, возмущались тем, что мы заставляем 10 партий на этих совещаниях цацкаться с румынами только для того, чтобы те присоединились к общему коммюнике. Но когда чех, вьетнамец или поляк пытались внести какие-то мелкие редакционные поправки, мы пускали в ход все средства, вплоть до бесед на уровне секретарей ЦК, чтобы те «не настаивали», не раскачивали лодку, которая вот-вот и так опрокинется.

Наши друзья, естественно, делали вывод: значит - чем больше ты выкабениваешься перед КПСС, тем больше с тобой считаются!

Сами румыны, их тактика и политика, не говоря о личном поведении, ни у кого симпатий не вызывали. Но никто «не хотел понимать», зачем с ними так возиться. Советскому Союзу нужна была демонстрация единства, а остальные должны были ради этого терпеть румынские пошлости, поступаться своим достоинством.

Надоела нашим «друзьям» двойная игра КПСС в коммунистическом движении в связи с еврокоммунизмом. Во время упомянутого берлинского совещания была проведена опять тайная встреча секретарей ЦК (без румын).

² - Лакош в это время был директором партийно-идеологического института при ЦК ВСРП (аналог нашего ИМЭЛ'а). Я был знаком с ним еще по работе в журнале «Проблемы мира и социализма».

Вот как она происходила. Член Политбюро СЕПГ Хагер председательствует. Пономарев, выступая первым, выдавал свои оценки за общую для всех присутствующих линию. Кончил.

Хагер: Кто хочет слова? Молчание. Оно продолжается несколько минут. Кубинец, видно, чтобы спасти ситуацию, долго рассказывает о подготовке конференции Движения неприсоединения в Гаване, то есть совсем не на тему.

Хагер опять обращается: Кто хочет слова?

И опять молчание. Тогда Русаков берет слово, хотя по сценарию должен был выступать последним. Рассказывает о наших отношениях с румынами, югославами и корейцами.

Хагер... и опять молчание. Тогда немец благодарит выступивших (т.е. Пономарева, кубинца и Русакова) и желает всем спокойной ночи. На всех шести предшествующих подобных совещаниях, начиная с 1973 года, были такие закрытые встречи. На всех шести я присутствовал. Но никогда не было такого! Это выглядело как молчаливая обструкция. Как протест на коленях или кукиш в кармане. Друзья-союзники не хотели больше слушать директив, они уже позволяли себе «не соглашаться» с методом формулирования политики, особенно той, которая «сделана» без них. Теперь они уже противятся, не хотят принимать политику КПСС как общую политику соцсодружества в целом.

Пономарев был шокирован. Я пытался с ним позже поговорить на эту тему. Он ушел от разговора. Он знал, как себя вести: у КПСС не может быть неудач ни в чем, и значит, здесь все было как надо. И уж во всяком случае, не следует шуметь, если что-то было не совсем так.

В мини-плане все действительно было в порядке. На открытой встрече все выступали по кругу, по два, а некоторые делегации по три раза, делая вид «живой дискуссии», а на самом деле даже не слушая друг друга. Были приемы, беседы между собой, всякое прочее общение. Второй эшелон (эксперты и советники) жил в партгостинице, ночи проводили в баре: джаз, танцы и откровенности под вино и пиво.

Советских было 28 человек. Другие делегации тоже не маленькие, примерно по столько же. Всего, говорят, в совещании и около участвовало не менее 200 иностранцев.

Так что все было внушительно и как полагается.

13 июля 79 г.

Неделя была насыщенной: проект для ПБ по итогам Берлина и шпаргалка для Б.Н., чтобы выступить там.

Оценка 11 тома «Истории СССР» (1946-64) - Б.Н. попросил провести главную редакцию перед сдачей в издательство. Посмотрел я эти 600 с лишним страниц. Скукота и фарисейство. Те, кто пережил сам и не забыл, может по жаргонным формулам и внешним ориентирам восстановит этот глубоко драматический период нашей истории. А «новый» читатель ничего не вычитает оттуда, да у него и терпенья не хватит пережевать эту вату.

Написал очень ядовитый отзыв. Зайцев говорит, что Б.Н. его широко использовал перед 32 членами авторского коллектива.

19 июля 79 г.

Сегодня впервые выступал на Политбюро. И только сейчас, дома, «осознал» значительность события. А когда шел из Кремля и потом продолжал править памятку для бесед с имеющей место быть во вторник делегацией ФКП (Гремец), когда сообщал сектору о результатах, как-то и не придал этому значение: служба и служба. Да, и в самом деле, так оно и есть, хотя, конечно, из 15 млн. советских коммунистов не многим приходилось не только выступать, но и побывать на Политбюро.

Обсуждался на ПБ вопрос о продолжающемся разгроме компартии Ирака баасистами - Саддамом Хусейном, который только что стал президентом. Нашему Отделу предложили опубликовать сокращенный текст майского обращения ЦК КП Ирака по этому поводу и «осторожную статью в «Правде», послать ушедшим в горы к курдам коммунистом «одеяла и подушки», но не оружие, две радиостанции и т.п.

Председательствовавший Кириленко попросил меня сказать пару слов. Я сказал, почему мы это предлагаем и как «по-нашему» будут развиваться события в Ираке с приходом Хусейна: коммунистам, во всяком случае, будет еще хуже.

Тем не менее, А.П. предложил повременить, чтоб этот наш втык не был первым публичным актом в отношении нового президента. Еще раз надо, мол, попытаться воззвать к его разуму. А потом уж и выступать публично. Что же касается «одеял и подушек», то я так и понял, поддержано это или нет. И правильно сделал, так как нечего мелочиться, когда политика определена.

Б.Н. в Афганистане. Завтра возвращается.

Награждение Каштана, генсека Канады. Отвратительное предприятие: на Плотниковом мне пришлось держать о нем речь - тост. В присутствии его товарищей - членов ПБ. Говорить о несуществующих заслугах лидера несуществующей партии, к тому же - весьма сомнительного человека.