Легенда о "золоте". Ссылаясь на Гесиода, Платон в диалоге "Кратил" (398а) приводит легенду о том, что первое поколение людей на Земле было золотым по степени достоинства и славы своего рода. Достойные люди, в которых действуют божественные силы, встречаются и в наши дни. Но их теперь меньшинство. После смерти все они становятся "демонами", справедливо "заслужив это имя своей разумностью" (Там же, 398с). Платон вкладывает в понятие "демон" совершенно иное, чем христианская теология значение. Для него "демон" это личность, которая и после смерти человека способна оказывать сильное воздействие на сознании людей, прежде всего своим духовным наследием. Эти демоны проникают в наше сознание и живут в нем под видом различных идей и особо значимых для нас систем знаний, рожденных в сознании других (великих) людей. Подобной персонализацией достигается бессмертие их идеальной субстанции. Подтверждение тому — демон самого Платона представленный в образе его сочинений. Уже одно то, что мы и сегодня активно говорим о нем, несомненно, делает его Личность "демонической", т.е. он один из описанных им же самим "демонов".[40]

Продолжая развивать свою идею о "золоте", Платон говорит о том, что Бог создал ("вылепил") правителя-философа с примесью золота и поэтому эта часть человечества наиболее ценна для общества, чем все остальные, "менее благородные". Но "Золото" это имеет не физическую, а духовную природу и содержится, прежде всего, в душе философа, проявляясь в ней особой системой специальных знаний.

Следует подробно остановиться еще на одной платоновской характеристики человека элиты, — понятия "неистовства". Когда неистовство дается человеку как божий дар, оно является для него величайшим благом. В противном случае неистовство источник зла, душевных деструктивных сил. Упомянув о неистовстве прорицателей, Академик замечает, что "неистовство разрешалось в молитвах богам и служении им, и человек, охваченный им, удостаивается очищения и посвящения в таинства, становясь неприкосновенным на все времена для окружающих зол, освобождение от которых доставалось подлинно неистовым и одержимым" (Федр, 244с-245а).

Третий вид одержимости и неистовства — от Муз, он охватывает нежную и непорочную душу, пробуждает ее, заставляет выражать вакхический восторг в песнопениях и других видах творчества и, украшая несчетное множество деяний предков, воспитывает потомков. Кто же без неистовства, посланного музами, подходит к порогу творчества в уверенности, что он благодаря одному лишь искусству станет изрядным поэтом, тот еще далек от совершенства: творения здравомыслящих затмятся творениями неистовых" (Там же,245а).

В платоновской концепции элитарного сознания можно выделить как минимум три главенствующих направления: а) когда он рассматривает сознание государственного деятеля (политического лидера); б) когда анализирует сознание философа и в) сознание и вообще духовный мир "святого" (мудреца, гения).

Общим для всех этих трех направлений (или форм сознаний) является его теория о мире идей, учение о "софийности мира". В этом учении особенно важным для элитологии будет являться его концепция "Двух Афродит".

Рассказывая в "Пире" о любви двух Афродит — Пандемос и Урании (общенародной и небесной, массовой и элитной), Платон утверждает, что любовь Афродиты небесной — "очень ценна и для государства, и для отдельного человека, поскольку требует от любящего и от любимого великой заботы о нравственном совершенстве. Все другие виды любви принадлежат другой Афродиты — пошлой" (185b-c). Человек элиты — это человек Урании, человек небесной любви открывающей ему горний мир умопостигаемых, вечных идей. Мир этот открылся философскому и религиозному созерцанию Платона, исповедавшего его в своем учении, этом воистину софиесловии.[41]

Концепция "сверхчеловека" (критические замечания). По мнению Ф.Ю.Шталя, Платон "приносит в жертву своему государству человека, его счастье, его свободу и даже его моральное совершенство... это государство существует ради самого себя, ради своего внешнего великолепия; что касается гражданина, то его назначение — только в том, чтобы способствовать красоте его построения в роли служебного члена".[42]

В.Ф.Асмус полностью соглашается с этой позицией, указывая на то, что "в государстве Платона не только "рабочие" напоминают рабов, но и члены двух высших классов не знают полной и истинной свободы. Субъектом свободы и высшего совершенства у Платона оказывается не личность и даже не класс, а только все общество, все государство в целом".[43]

Если бы все это было так на самом деле, точнее, если бы Платон считал так, как его поняли Шталь и Асмус, то тогда вряд ли он (Платон) уделил столько много внимания системе "народного" образования в своем идеальном государстве. Его элитопедагогика совершенно выпадает из поля зрения исследователей: его теория познания и связанные с нею проблемы духовного совершенства человека рассматриваются почему-то в отрыве от его социальной философии. А ведь именно подобные совершенные люди должны и быть гражданами такого государства. И связующим звеном в этом, по мысли Платона, должна стать элитарная система образования. Главным упущением современных исследователей, на наш взгляд, кроятся в том, что они пытаются рассуждать и оценивать утопию Платона именно как утопию, с точки зрения "нормального человека", не произведя переоценку всех своих ценностей. Само идеальное государство может возникнуть только при одном условии — при появлении нового типа человека. "Нормальный", "рядовой человек" (т.е. человек старого типа) будет неизбежно вносить свое извращенное (неправильное) понимание идеи идеального государства. От чего эта идея будет казаться им только как утопия. Утопия превращается в реальность, когда Homo sapiens превращается в Homo super sapiens. И идея совершенства — тот самый мостик над пропастью, который соединяет сверхчеловека со всем остальным человечеством, живущим в рамках идеи Homo sapiens.

Подобного рода критические замечания, существующие вне элитологи-ческой концепции не могут дать нам полной картины антропологической избранности, поскольку оставляют в стороне главную ее проблему — проблему сверхчеловека. Основная масса проблем антропологической элитологии Платона была изложена им в таких концепциях, как элитопедагогика, элитарное сознание и элитоперсонализм, которые и раскрывают нам смысл его элитологии вообще.

Развитие всей античной элитологии непосредственно связано с проблемой заложенного в человеке меры совершенства. Эта же проблема характерна и для средневековой элитологии и элитологии Нового и новейшего времени. Каждая из указанных эпох вносит свое понимание этого вопроса. Но практически неизменным остается предлагаемый способ его решения – формирование и развитие элитарного сознания, духовная и волевая аскеза, неизменность высоких этических норм. Практически все «философы-элитисты-антропологи» были едины в этом убеждении. Для них было абсолютно очевидным превосходство аристократии духа над аристократией крови. Ценность последнего вида элиты была немее значимой для эпохи, но абсолютной для конкретного поколения людей. В.Парето утверждая, что «история есть кладбище аристократии» (Pareto V. Traite de sociologie generale, § 2053), был не прав. По нашему мнению, история есть действительно прах родовой аристократии и надгробия великих умов, в круг которых и валяется этот прах. Нас совершенно не волнует при каких королях и аристократических сановниках жили Петрарка, Шекспир или Гете. Мы совершенно безразличны к памяти герцога Бехарского дона Алонсо Диэго Лопес де Суньита-и-Сотомайор – известного испанского вельможи, которому Сервантес посвятил вторую часть своего романа «Дон Кихот». Но Сервантес нам интересен, потому что он Сервантес, хотя при его жизни он был, зависим от таких людей как герцог Бехарский. Социальная элита – обладает временной элитностью (она элита конкретного исторического времени), в то время как элита духа представляет собой элитность вечности. Гомер и сегодня остается Гомером, но кто помнит того царя, при котором он родился, жил и ушел в вечность?!