На этот раз Стюарт не удержался и пожал плечами. Как ей объяснить?

— Понимаешь, поскольку имплантанты вживлялись корпорацией «Далекая драгоценность», они, как и все, связанное с этой фирмой, считались злом, подлежащим искоренению. Ведь разъяренной толпе надо было с кем-то расправиться, а под рукой были только безвинные сотрудники корпорации… Те же, кто ответственен за все, были вне досягаемости, они жили далеко, в поясе астероидов. Поэтому толпа крушила то, до чего могла добраться. Во Франции все, что было хоть как-то связано с «Далекой драгоценностью», уничтожили. Оборудование, сотрудников. Если кому-то и довелось выжить в той бойне, то работы они все равно лишились, поскольку корпорации убрались восвояси, втихую умыв руки. Правительство Франции бежало в Португалию, и помочь таким, как я и моя мать, никто не мог. Мы вынуждены были переселиться из Ниццы в Марсель, к тетке. Но и там продолжали голодать. Вот такие дела. Есть у тебя еще «Занаду»?

— В кармане моей рубашки. Я слышала, что тогда даже были случаи людоедства. Это правда?

— Вполне возможно, — нахмурился Стюарт. — Но я этого не помню. В Марселе банды поддерживали относительный порядок.

— Так это «Бешеные утки» помогли тебе?

— Да. — Стюарт дотянулся до стула, на котором висела рубашка Ардэлы, и вынул пачку «Занаду». Осталась одна сигарета. — Банды подростков тогда более-менее управляли городом. По крайней мере они хозяйничали в Старом квартале. Так, например, именно благодаря им действовал водопровод. Разумеется, всюду, кроме экодромов. Эти банды имели характерные для французов своеобразные представления о достоинстве, чести и идеологии. Господи! Половина всех стычек между бандами сводилась к скандированию политических лозунгов. На улицах вечно торчали подростки, раздававшие прохожим листовки в поддержку какого-нибудь «общества генетического бихевиоризма» или «нового движения за возрождение». Но «Бешеным уткам» на все эти политические течения было глубоко наплевать. Мы хотели просто выжить и разбогатеть и поэтому от души потешались над наивными недорослями, принимавшими лозунги всерьез.

Стюарт нашарил на полу пепельницу и водрузил ее на кровать. Зажег сигарету и откинулся на подушку.

— А ты разбогател тогда? — спросила Ардэла.

— Я, как примерный мальчик, отдавал деньги матери. Когда все утихло, они помогли ей снова вернуться в экодром. А я завербовался в «Когерентный свет».

— Тоже в каком-то смысле богатство.

— «Бешеные утки» были обычными посредниками. — Стюарт глубоко затянулся, закрыл глаза. — Они считали, что это лучший способ зарабатывать деньги. Следили за обстановкой, за конъюнктурой рынка, за действиями поликорпов. Доставали нужные товары. Сшибали проценты на перепродаже и посредничестве. И никогда не вступали в союзы с другими шайками. Иногда просто ради развлечения мы устраивали конкурирующим бандам пакости. Например, от имени какой-нибудь группировки издавали и распространяли абсурдные листовки. Потешались, выдумывая всякий политический маразм.

— И как сложилась потом судьба вашей банды?

— Большинство погибло. В стычках с другими бандами. Будучи центристами, «Бешеные утки» попали под перекрестный огонь. Союзников у них не было, и они стали легкой добычей. Я вовремя смылся в «Когерентный свет», — усмехнулся Стюарт. — Думаю, остальные члены нашей банды одобрили мое решение. Они всегда одобряли разумные вещи.

— Получается, «Когерентный свет» спас тебя.

— Просто я подошел им.

— Подошел корпорации, которой уже нет. Замечательно. — Ардэла швырнула журнал на пол. — Я почему-то никак не могу представить тебя членом банды. Когда ты был нашим соседом, ты выглядел таким образцовым солдатиком. Ты был похож на… — Ардэла задумалась на секунду, — …похож на летящую к цели стрелу. Всегда такой аккуратный, подтянутый. Квартира у вас так и сверкала чистотой. Помнится, тебя переполняли планы и мысли о будущем. Ты все рассуждал, как сделать нашу галактику лучше и безопаснее.

— После всего того, что мне довелось испытать в Ницце и Марселе, «Когерентный свет» был для меня пределом мечтаний. Кроме того, ведь между солдатом и бандитом не такая уж большая разница. Разные банды и разные методы. И только.

— Ха. — Ардэла отобрала у него сигарету, затянулась. — А как ты выглядел, когда был бандитом?

— Тощий. Сильный.

— Ты и сейчас тощий и сильный. Если бы не твои мускулы, был бы похож на жердь.

— Да, теперь я сильный. Но это мое новое тело всегда хорошо питалось. А прежнее голодало несколько лет. Я обожал носить темные очки, рваную шелковую куртку и высокие кроссовки. Дома у меня стоял отличный компьютер, напичканный новейшими ворованными играми. Я тогда беспрерывно смолил «Занаду», одну сигарету прикуривая от другой. И разъезжал на черном мотоцикле. Словом, обычная шпана.

Стюарту странно было думать, что с тех пор прошло двадцать лет. Ведь в памяти все свежо, как будто это было совсем недавно.

— Черт! Заговорил ты меня! — Догорающая сигарета обожгла Ардэле пальцы.

Чертыхаясь, она раздавила окурок в пепельнице, рассыпав пепел по постели. Потом, проклиная все на свете, встала на карачки и принялась стряхивать пепел на пол. Стюарт любовался изящным изгибом ее тела, грациозными движениями, игрой мышц под тонкой нежной кожей.

Ему снова вспомнилась Натали, ее отточенные и красивые жесты. В постели она двигалась так же грациозно. «Черт возьми, — подумал Стюарт, — если я действительно был таким умным, как рассказываю, тогда почему же я потерял Натали? Наверное, я привык делать глупости так же не задумываясь, как и все остальное».

На следующее утро Стюарт сидел в забегаловке «ЛУ ШИЙ РЕС ОРАН ГО ОДА» над второй чашкой крепкого кофе, чувствуя, как под воздействием кофеина просыпаются последние участки еще недавно дремавшего мозга. На тарелке перед ним лежал недоеденный сладкий рулет. Сидевшие вокруг постоянные клиенты лениво листали свежие газеты, потягиваясь и позевывая.

Стюарт собрался было подать официантке знак, чтобы та принесла третью чашку кофе, как вдруг в открытую дверь своей кабинки заметил человека, который показался ему знакомым. Нервы затрепетали, натянувшись, словно струны. Стюарт засуетился, стараясь проследить, куда сядет человек. Тот прошел в угловую кабинку, и в следующее мгновение официантка заслонила его своей необъятной спиной. Может, просто показалось? Стюарт чувствовал себя полным идиотом. Конечно, показалось. Всего лишь случайное сходство. Чего только не померещится!

Но вот официантка удалилась, и Стюарт получил возможность присмотреться к взволновавшему его посетителю. Во рту пересохло. Залпом проглотив кофе, Стюарт встал. На мгновение заколебался, пол, казалось, закачался у него под ногами. Человек повернул голову, и Стюарта бросило в дрожь.

Смуглое лицо с европейскими чертами, короткие волосы. Одет опрятно — темная куртка с короткими рукавами поверх синей спортивной майки. Большие, жилистые руки. Под сухой темной кожей отчетливо проступают вены. Седые усы, раньше их не было. Может, все-таки ошибка? Стюарт помнил его другим: молодым, улыбчивым, более мускулистым. На бицепсе вместо прежней татуировки теперь проступали беловатые следы. Последние сомнения оставили Стюарта. Это он!

Пол под ногами все никак не мог успокоиться, словно грозя раздвинуться и поглотить Стюарта в иной мир, где все не так, где властвуют совсем другие законы.

— Гриффит! — негромко позвал Стюарт.

Человек замер, не донеся руку с чашкой до рта, потом медленно повернул голову. Усталые глаза, окруженные сеткой морщинок, блеснули. Раньше эти глаза были совсем другими.

— Стюарт, — пробормотал человек, как бы про себя. Поставил чашку на стол. Голос прозвучал резко, скрипуче.

А ведь Стюарт помнил, как хорошо он пел. Приятный баритон звоном отдавался от металлических стен квартиры Стюарта в орбитальном комплексе «Когерентного света». Баллады Уэльса, похожие на гимны, перемежались с непристойными куплетами. Как же изменился этот голос!